Камень нищего

Арест

Был, пожалуй, первый настоящий день зимы с морозцем и снегом. Выпав ночью, он уже не таял, оставаясь лежать наброшенной на неприглядные поля и пашни скатертью. Ученики второй смены, против обыкновения, не задержались поиграть перед дверями школы, а, сразу вбежав в класс, дули на озябшие руки и постукивали друг о дружку застывшими ногами.

– Гляжу, сегодня не все, – скорее привычно, чем удивлённо отметил учитель. Промедление раздражало. Хотелось освободиться раньше, чтобы успеть поведать госпоже о вчерашних открытиях и вдвоём подумать, как лучше донести их главный смысл до остальных, положив конец назойливой опеке городских властей. Может, снизойдут заняться поимкой настоящих, а не мнимых преступников. – Что ж, подождём ещё немного и начнём… – дверь распахнулась, впуская холодный воздух. – Закрой! – строго сказал он. – Почему опаздываешь?

– Внучку вдовы схватили! – выпалил мальчишка. – Сейчас как раз поведут мимо!..

– Айда смотреть ведьму! – вскочил кто-то с места, забыв, где находится, и бросился на улицу. Большинство поддержало его, выбегая следом. А остальные, у кого из-за отсутствия одежды сообразно погоде нежелание покидать тёплые стены пересилило любопытство, проводили их завистливыми взглядами.

Фридрих несколько минут колебался, словно выбирая: последовать за первыми или остаться с теми, кто, героически превозмогая холод, явился сюда за знаниями.

– На сегодня занятия окончены, – наконец решился он. – Все свободны. И на завтра, возможно, тоже.

Над ноздрями лошадей клубился пар. Подковы цокали о мёрзлую землю. К их отчётливому стуку примешивался звук, напоминающий перезвон бубенцов, только глуше, и создающий отнюдь не праздничное настроение. Процессия отчего-то двинулась не кратчайшей дорогой из замка в город, которую некогда выбрала, направляясь к господским палатам на поиски пропавшего жениха, горемычная невеста, не желая лишний раз попадаться на глаза всяким не в меру любознательным. Теперь её пожелания мало кого интересовали. Отряд петлял по извилистому, разбитому большаку от деревни к деревне, не иначе, чтоб как можно больше народа насладилось жалким видом пленённой ведьмы.

Обвиняемую было решено доставить в город не в повозке, а пешком, чтобы по дороге, чего доброго, не заколдовала коней и те не понесли. А для пущей надёжности ещё и заключить в колодку, представлявшую собой две плотно сомкнутые и запертые стальные полосы с тремя полукольцами на каждой – двумя поменьше, одним побольше – обхватывающими тонкие руки и шею. Сквозь проушины по бокам были пропущены цепи, привязанные концами к сёдлам всадников, ехавших квадратом – по двое впереди и позади. Натягивая их, они не давали ей совсем упасть, но и не позволяли хоть на секунду приостановиться и перевести дух. На арестованной было зимнее платье, видимо, пожертвованное госпожой, чтоб надеть вместо собственного, недостаточно тёплого.

– Гляньте, вырядилась, чучело! – улюлюкали в толпе, сопровождавшей процессию. – И уже, неряха, изгваздалась!..

На тёмном бархате бросались в глаза прилипшие стебли унавоженной соломы, в спутанных волосах застряла сенная труха – надо думать, при аресте не церемонились. Кто-то из любопытствующих, желая ещё больше унизить бедную девушку и не защитившую её хозяйку замка, вслух отметил наряд безвкусным. Дескать, модница нарочно от него избавилась, поскольку он ей не нравился. Если в том и была доля истины, то лишь потому, что подобный костюм мало подходил для верховой езды. Вот для пеших прогулок в холодную погоду – другое дело. Только серебристого меха воротник и манжеты на длинных рукавах никак не вязались с наручниками и ошейником. А из-под низкого подола особенно нелепо выглядывали босые ноги в намертво заклёпанных кандалах, дребезжащих в такт частым мелким шагам. Она то и дело спотыкалась на обледенелой дороге. Оковы врезались в лодыжки. А стражники, знай, подстёгивали кнутами, стараясь зацепить голени, когда те мелькнут под складками платья.

– Пляши, ведьма! Недолго осталось! – более других усердствовали вчерашние подруги. Учитель был поражён: откуда столько жестокости в тех, кто недавно делил с ней школьную скамью?!

– Ножки озябли? Ничего, согреются, ещё жарко станет, – в неё полетели комки замёрзшей грязи.

– Эй! Немедленно прекратить! – прикрикнул на зевак ехавший во главе конвоя. – Пока нет вердикта суда, она всего лишь подозреваемая.

– Ну вот! – послышался разочарованный гул. – Разве и так всё с ней не ясно?

– Не вам решать. Смотреть можно, но даже и пальцем не сметь трогать! Держаться не ближе десяти шагов! А вы, – приказал он стражникам, – если что, пускайте в дело кнут.

– Говорили, народом судить будем! Наврали?

– Предоставьте бороться с колдовством тем, кого на это благословила Святая Церковь, – успокаивал пастор. – Каждый желающий может дать свои показания. Это и будет ваш вклад!..

Проскочив под свистящим бичом, Фридрих ухватил начальника за стремя.

– Отпустите её! Девушка невиновна!

– Это ещё кто?! Почему посторонние?!

– Я местный учитель. Мне удалось кое-что разузнать…

– Обожди, – сделал офицер знак помощнику, снова занёсшему руку с кнутом, и снизошёл выслушать. – Говори! Коротко и быстро!

– Убитого видели в харчевне после того, как они расстались…

– Суд примет к сведению все обстоятельства. Вперёд, пока этот сброд её не растерзал! – пришпорили коня.