Камень нищего

Защита

Среди перебираемых бумаг, прихваченных из дому, в руки Фридриху попался лист, исписанный торопливым почерком. Очередная бесполезная мудрость, кою даже в собственной памяти держать обременительно – мешает выделить её полочки под более насущное:

«…Перед законами государства и общества все равны вне зависимости от владения имуществом, сословия, расы, народности или племени, исповедования традиций или религии.

Вероисповедание, принадлежность к сословию, расе, народу иль племени с особыми традициями в равной степени не может являться ни отягчающим, ни смягчающим обстоятельством преступления как в отношении преступника, так и жертвы.

Любая шутка по поводу вероисповедания, принадлежности к сословию, расе, народу иль племени – остаётся не более чем шуткой. Поскольку вышеперечисленное не является уродством, недугом или прочим недостатком, насмешки над которыми особенно обидны…»

Наивные мечты! – порвал учитель рукопись. Остальные думают и всегда будут думать иначе. Неизменно причислять себя к избранным, считая прочих недостойными, только и грезящими притеснить их да оскорбить. Видимо, мир, нарисованный пилигримом, им ближе…

– Что ты там уничтожаешь? – застукал его Йозеф. – Улики?

– Ненужные черновики. А ты куда намылился? Вечереет скоро…

– Нынче так: полдня светает, полдня смеркается, остальное – ночь. Но работа на небеса не смотрит. Какой-то купчина протянул ноги, возвратившись из дальних краёв. Спешил, и успел! Доставить на мою голову тайну своей кончины. И этот ещё твой просил перекинуться парой слов с глазу на глаз…

– Почему мой? – кисло осведомился Фридрих.

– А в чьём обществе он обед да ужин просиживает? – подмигнул друг. – Я ведь клиент давнишний! Так что имею привилегии в пище не только для желудка. Слухами тоже кормят, даже когда не прошу… Понимаю, посланнику Самого не откажешь скрасить одиночество! В моём случае тоже…

– Поосторожней с ним! Ну и с тем мертвецом заодно…

– Мне говоришь? Раз стою живёхонек перед тобой, лишне об этом напоминать. Вот что, с твоего приятеля и начнём. Заодно будет повод отмазаться, если слишком прилипнет. Вскрытие почившего богатея – причина уважительная даже для него.

– Завтра суд, не проспи!

– Не переживай. Если что, позже подойду. Всего-то пару шагов! Всё равно свидетелей за дверью держат, а я у тебя, насколько помнится, не первым номером.

– Потому что больше других рассчитываю!.. – серьёзно прибавил учитель. – Помни, от тебя зависит жизнь…

– У меня постоянно так! То здесь, то там. Хорошо, когда можно не торопиться, как сейчас… Прости! Неуместная шутка, наверно. Только меж нами, медиками, позволительная…

– С моей подзащитной случай особый! Людское невежество пострашнее болезней, и лекарства от него наперечёт, чтобы медлить.

– Понятно, – обернулся Йозеф с загадочной миной. – Запал на неё?

– С чего взял?

– С того! Как будто не заметно! Вот что, найди-ка себе ровню. Думаешь, нет таких свободных и согласных? Только копни – живо отыщутся. А здесь, чем смогу – помогу, так и быть.

*****

Воспользовавшись тем, что люди занятые уже отужинали, а гуляки ещё не подтянулись, учитель решил собраться с мыслями за полюбившимся столиком с видом не на площадь. Справедливости ради, шумные компании не очень-то сюда заглядывали, и их не шибко тут привечали. Для таких полно мест попроще да побойчее. А для раздумий здесь самое то.

Итак, что имеем: Пастор, жонглируя домыслами, выстроил грандиозную стену, скрывающую истину. Но о фундаменте не позаботился. Туда и следует бить. Повторим ещё раз: служанка Берта, трактирщик (на всякий случай), и главное – судебный медик Йозеф. Ах да! Ещё с бургомистром обмолвиться словечком надо! Намекнуть, что обвинитель не всё известное про него выложил. Пусть ненавязчиво повлияет на преемника, чтобы тот поменьше развешивал уши для страшных сказок пастора, но приоткрыл их более прозаическому. Отчего простые истины так сложно донести тем, кто по положению обязан быть разумным и сам считает себя мудрецом?

– Какое благостное затишье! – привычно подсели напротив, не соизволив спросить разрешения. – Не иначе, перед чем-то, чего пока не знаем. Но скоро проявится, встряхнув самодовольный городишко!

– Что вам приятного поведал наш искушённый медик? – поинтересовался Фридрих, втайне надеясь, что эта тема хоть ненадолго сотрёт улыбочку с видимой половины лица. – Даже по своему небогатому опыту скажу, врачи не те, общение с кем поднимает настроение.

– И вам не буду его портить описанием старческих болячек, – никуда не исчезла она. – Ваш друг неоригинален. Рекомендовал покой. Домашнее тепло. А то без него не знаю!

– Если всего лишь это, можно позавидовать!

– Увы, как и большинство, пока не заслужил. Сперва должен завершить миссию…

– Наблюдателя на процессе?

– Не смешите! Поберегите мой живот, ему ещё надрываться на так называемой вами комедии! Благо, недолго осталось. Как поживает наша дамочка? Так и не откликнулась на приглашение поучаствовать в балагане?

– Отписалась, мол, нездоровится и её показания мало значат, поскольку своими глазами видела не больше остальных. И ни к кому не имеет претензий.