Каменка

14 Друг

Володарова разбудил не регулярный кошмар, а солнечный луч, бивший ему прямо в лицо. Он открыл глаза и часто заморгал, привыкая к яркому свету, затем, огляделся по сторонам. Помещение было незнакомым. Просторная комната со стенами, оклеенными старыми обоями в полоску, истоптанным линолеумным полом и металлической кроватью в углу, на которой лежал кто-то, укрытый с ног до головы несколькими толстыми одеялами. Из-под одеял вниз тянулось несколько жестких резиновых трубок неизвестного назначения, оканчивавшихся жестяными емкостями.

Гена попытался встать с раскладушки, на которой находился сам, но не смог. Бок пронзила резкая боль, будто звериный коготь снова впился в кожу, раздирая ее. Он тихо застонал, скинул с себя покрывало и задрал рубашку, чтобы осмотреть рану. К его удивлению она была не такой большой, как он ее ощущал, и оказалась аккуратно зашита на вид обычными домашними нитками. Гена провел по ним пальцами, чтобы убедиться в их реальности. Нитки были настоящими.

Вдруг дверь в комнату открылась и на пороге показалась высокая фигура с копной волос цвета сухой соломы. Гена прищурился, отклонив голову в сторону, чтобы свет не мешал смотреть и, наконец, понял, откуда ему знаком этот образ. Это был Паша, глухой паренек, смастеривший и обслуживавший каменскую дрезину. В руках он держал большую металлическую кружку.

Пройдя мимо тела под одеялами, Паша приблизился к Володарову. Он протянул ему кружку и жестом показал, что ее содержимое нужно выпить.

Гена приподнялся на локте, принял кружку, заглянул в нее и увидел, что та почти до краев наполнена водой. В ту же секунду он понял, как же сильно хочет пить. Забыв про осторожность, он залпом осушил кружку и почувствовал, как холодным потоком вода течет в его разгоряченном нутре. Наступило облегчение. Будто какая-то мышца, державшая в напряжении все его тело расслабилась, а вместе с ней и он сам. Гена растекся по раскладушке, закрыл глаза и наслаждаясь моментом не заметил, как Паша забрал из его обмякшей руки кружку, после чего вышел из комнаты.

Подремав еще с час Володаров окончательно пришел в себя. Придерживая бок, он собрался с силами и сел на край раскладушки. Рана еще болела, но не так резко, как раньше. Это добавило немного свободы его движениям. Но спешить с выводами о собственном самочувствии он не собирался. Жар, на время сбитый прохладной водой, вернулся, что не сулило ничего хорошего.

«Жив и на том спасибо» — подумал он, с подозрением посматривая на резиновые трубки, скрывавшиеся в комке из одеял.

«Пока жив, — не упустил возможности внутренний скептик. — Сидит с огромной раной в боку, самого в жар бросает, еще в придачу опять напился непонятно чего в доме непонятно у кого».

«Не мешай» — Володаров уже привычно отмел назойливый внутренний голосок в сторону.

Поправив на себе рубашку, он предпринял попытку встать. Безуспешную попытку. В самый ответственный момент ноги подкосились, и он плюхнулся обратно на раскладушку от чего та жалобно скрипнула.

— Тихо, тихо, тихо… — прошептал Гена, схватившись руками за раму, чтобы не упасть.

Отдышавшись, он сделал вторую попытку, и она вышла гораздо лучше первой. В голове немного кружилось, ноги все еще были ватными, но какую-то долю контроля над собственным телом Гена вернул. Этот знак он записал в хорошие, но с более глобальными выводами пока не спешил.

Медленно шаркая ногами по полу, Гена сквозь ткань носков ощущал его прохладу и наслаждался ею. Почему-то ему представилась собака, спрятавшаяся жарким летним днем в теньке. Она высунула язык и дышит так часто, как может, чтобы хоть как-то остудить себя. Может быть это была не самая подходящая аналогия, но он готов был довольствоваться малым.

Прошаркав через всю комнату, Володаров остановился у кровати с кучей одеял. Постояв с минуту у ее края в нерешительности, он ткнул пальцем прямо в центр кучи. Не сильно, лишь для того, чтобы убедиться в верности своих подозрений. С первого мига, как он увидел эти одеяла, его не покидала мысль, что под ними скрывается человеческое тело. А судя по отсутствию какого-либо движения, это тело вполне могло быть мертвым. И после проверочного тычка первая догадка подтвердилась. Под толстым слоем одеял действительно лежало нечто плотное, упругое, совсем не похожее на перья или сваляную шерсть.

Гена стиснул зубы. Идея о том, что все это время радом с ним на соседней койке лежал покойник хлестко ударила в голову.

«Хотя, почему сразу покойник? — подумал он. — Может человек просто немного устал и прилег отдохнуть?»

«А зарылся в одеяла с головой он потому, что дышать ему хотелось меньше, чем согреться?» — съехидничал скептик.

Володаров сделал пару глубоких вдохов, собираясь с мыслями, после чего подцепил пальцами край одеяла там, где под ним проходила одна из трубок, и потянул.

Мозг Гены захлебнулся в хлынувшей на него информации. И несмотря на то, что большая ее честь была визуальной, первым он осознал именно запах. Дикая смесь гнилостной сладости и чего-то кислого, химического, ударила в нос, заставив Гену прикрыть лицо рукой.

На металлической кровати под кучей одеял было зарыто тело сельского головы. Молчан лежал лицом вверх, абсолютно голый и абсолютно мертвый. Три глубоких раны на его груди темными бороздами проходили поперек бледной как мел груди. Их края были прихвачены такими же нитками, что и бок Гены, но сделано это было на скорую руку. В центр же каждой из ран уходила отдельная резиновая трубка.