"Камилла", вторая часть

Зарождение любви

               Часть 2


         ИСТОРИЯ ГОРОДА-КУРОРТА Горячий Ключ, в котором проживали два влюблённых друг в друга человека – Камилла Белоцерковская, приехавшая в город Горячий Ключ из Магадана в надежде найти здесь своё счастье и воплотить в жизнь свои творческие планы, и Эдгар Загорский, переехавший в этот живописный город из солнечного Узбекистана, города Андижана, который находится в Ферганской долине, где он родился и вырос, откуда пошёл служить на Тихоокеанский флот; в котором он женился, работал, где впервые, в десятилетнем возрасте, написал несколько стихотворений, которые и предопределили в дальнейшем его творческий путь. Город, в котором родился его сын Андрей, у которого в Орске родилась дочь Дарина, внучка Эдгара. Семья Эдгара (к тому времени Эдгар уже был разведён) переехала на Кубань как вынужденные переселенцы, как и миллионы других русскоязычных семей, гонимых новым временем и перестройкой из среднеазиатских республик. Начался развал СССР.
Именно в этом городе эти два человека нашли свою любовь. 
История курорта Горячий Ключ началась 15 июля 1864 года освящением минеральных источников у подножья Абадзехской горы. Горячий Ключ – это прежде всего курорт. Люди приезжают сюда поправить своё здоровье. Первая церковь Горячего Ключа была освящена в честь святого Пантелеймона. В наше время в честь мученика святого Пантелеймона открыта часовня.
Природа Горячего Ключа и доступная близость к основным транспортным магистралям, к побережью Чёрного моря и столицы Кубани делают Горячий Ключ прекрасным местом отдыха. Неповторима по красоте и разнообразию дикая природа Горячего Ключа. Буковые и дубовые леса покрывают склоны невысоких гор. Очарование не покидает эти места в любое время года – золотистую осень сменяет недолгая зима, а с наступлением весеннего тепла буйство зелени окрашивает его волнами цветения. Лето кипит разнотравьем, и прощальным аккордом в пустующем лесу розовеет в конце ноября цветок безвременника. Среди достопримечательностей долины Чепси является большая Фанагорийская пещера, Мёртвое озеро, Монастырские и Медвежьи скалы, водопад Кесух и урочище Поднавислы и множество пещер. Согласно легенде, в этих пещерах  в давние времена жили великаны. Один из них будто бы похитил красавицу черкешенку, но девушка не желала мириться со своей участью. Тогда похититель замуровал её в песчанике рядом со своим жилищем. Красавица в отчаянии стала скрести стены и почувствовала, что они поддаются. Тогда, сорвав с себя серебряные украшения, проделала ими выход из своей тюрьмы и убежала ночью. Но бегство не избавило девушку от смерти. В ту ночь бушевала гроза. Молния ударила в дерево, под которым спряталась беглянка. Похититель нашёл свою несчастную жертву под ветками рухнувшего дуба.
Ежегодно во второе воскресенье августа в Горячем Ключе отмечают День города. В этом городе, который им нравился ещё и потому, что здесь проживает много творческих людей, где до сих пор находится творческая дача Союза художников, которая существует более полувека и где художники, студенты художественных училищ и художественно-графических факультетов проводят свою творческую практику, они познакомились и полюбили друг друга.
Так прошёл год их первого знакомства. Они встретили свой первый Новый год у Камиллы, отметили 7 января – её 23-летие в ресторане «Ё – моё!» Эдгар помог Камилле с организацией выставок в  Майкопе и в  Сочи, куда Камиллу пригласили после того, как они провели выставку её картин в городском музее. В Сочи и Майкопе она познакомилась с новыми художниками. Теперь они перезваниваются, общаются в Интернете, приезжают друг к другу в гости. Выставки в  Майкопе и в  Сочи, их организация, реклама, размещение картин в Интернете на сайтах, в выставочных залах очень понравились Камилле. Она продала девять картин, получила семь заказов.
Всё это время Эдгар был рядом и помогал ей, и, конечно, видел, и был рад за Камиллу, что она была счастлива, что её творчество признали, и она не зря так серьёзно и тщательно готовилась к выставкам, переживала… После этих выставок Камилла стала готовиться к выставке в Краснодаре, в большом Выставочном зале изобразительных искусств. Она считала, что эта выставка станет главной в её жизни – жизни начинающего своё творческое восхождение человека. Человека, выбравшего своей профессией искусство, служение искусству. «Нет спасения вне лона искусства», - говорит часто Эдгар. И Камилле нравились эти слова, их смысл, наполненный до краёв только работой – работой над собой и работой в мастерской.
Камилла готовилась к этой выставке всем сердцем и душой. Она много писала, делала эскизы своих новых произведений, часть из которых написана на стихи Эдгара. Она сама выбирала из сборников Эдгара стихи, а затем делала эскизы, а по эскизам рождались картины. Она пригласила (и хотела этого очень) и родителей, чтобы они посмотрели, чего добилась за полтора года их дочь в этом городке, который она полюбила, в котором она снова стала творить.
Эдгар заказал буклеты, как и все художники, желающие представить свои произведения на суд публики, и в первую очередь - художникам. Сто экземпляров буклетов на мелованной бумаге лежали на столе в мастерской Камиллы и ждали своего часа, чтобы быть розданными пришедшим на выставку посетителям. Буклеты, которые должны были познакомить творческий люд с её автобиографией, с её картинами.  Они лежали на столе и ждали своих дней. В подготовке буклетов участвовала Татьяна Плешакова. Это она верстала их, сначала в компьютере вместе с Камиллой у Татьяны дома, а потом отправила по Интернет-почте в Печатный двор, к услугам которого часто прибегали и авторы ЛИТО, когда нужно было отпечатать грамоты, или скрепить альманах, или чей-нибудь личный сборник стихов поэтов литературного объединения.
Но, к сожалению, пришло письмо из Краснодара от дирекции краевого Выставочного зала изобразительных искусств, в котором Камиллу уведомляли в том, что в связи с предстоящим ремонтом всего выставочного комплекса на время ремонта выставки проводиться не будут. Выставочный комплекс возобновит свою работу летом следующего года. «Мы Вам заранее вышлем график работы Большого выставочного зала», - заканчивалось письмо такими жестокими словами.
- Что делать, Эдгар? Я так серьёзно готовилась к показу своих работ. Ждала…
- Работай дальше! Всё, что ни делается, делается к лучшему. Выполняй заказы, пиши новые картины. Словом, работай, дерзай! – подбадривал Эдгар упавшую духом художницу. – Всё бывает. Нужно привыкать. В жизни творческого человека, поверь мне, много страданий и разочарований, - обнимая Камиллу, заключил Эдгар.
- На лето следующего года! Когда? В июне, июле, августе? Тоже не сообщается.
- Мы попросим Сергея Тимофеевича Тузова, он позвонит и узнает, когда они запланируют твою выставку. Скажем, чтобы попросил поставить твою выставку в график работ на июль месяц. Я поговорю с ним. Он не откажет.
- Эдгар, спасибо! И за то, что помогал в организации, и за то, что  мы готовы, хоть завтра… И за то, что успокоил меня. Значит, выставка с осени перелетает на другое время года, - улыбнулась она.
- Принимается, - ответил Эдгар, - а сейчас неплохо было бы поехать в Дантово ущелье. Всё-таки осень – наша любимая пора. Побродим по аллеям, зайдём к художникам, поднимемся на скалу Петушок, посидим около речки, - продолжал Эдгар настраивать Камиллу на лирический лад. – Что ты? Собирайся! Едем!
- Это отличная идея, Эдгар, на природу. На природу, так на природу!
И они поехали, конечно же, на машине Камиллы в самый живописный уголок Горячего Ключа.


                *  *  *



          ЭДГАР СОБИРАЛСЯ на день рождения Камиллы. Купил накануне цветы и подарок – чайный сервиз. Зима выдалась холодной. Мороз не отступал уже пятнадцатый день. Как начался до Нового года, так и продолжался по сей день. Эдгар собирался на день рождения и вспоминал, как Камилла, Дильнара и он встречали Новый год у Камиллы. После двенадцати часов поехали посмотреть на новогоднюю ёлку, которую администрация города устанавливает каждый год, и горожане приходят посмотреть на это    чудо,    послушать    поздравление    главы    города    и,   конечно   же,   посмотреть новогодний салют. Было минус пятнадцать, и все прыгали и двигались, согревались горячим кофе, продаваемом на новогодней ярмарке. Покупали и тут же дарили друг другу новогодние сувениры, танцевали под музыку, слушали песни городских коллективов. Словом, смотрели новогодний концерт, который устроил отдел культуры города. Тогда они от души повеселились и натанцевались под новогодней ёлкой. В 24.00 начался салют в честь Нового года. Вернувшись домой к Камилле усталыми, но в праздничном настроении, они отогревались горячим кофе. В три часа Дильнара ушла домой, Эдгар остался с Камиллой. Также он вспомнил, как чуть было не опоздал к праздничному столу из-за того, что его машина не заводилась и он то и дело ставил аккумулятор на подзарядку. В 23.00 позвонила Камилла и поинтересовалась, почему Эдгар до сих пор не за столом, за который они должны были сесть ещё час назад. Узнав, что машина не заводится, она посоветовала вызвать такси и не мучиться с машиной, убеждая его в том, что в такой мороз его машина не заведётся. Сильный холодный ветер со снегом тоже мешали носить аккумулятор из кладовой в машину. Юра  предлагал Эдгару помощь, хотел отвезти его на своей машине Toyota Avensis. Но Эдгар упорно не хотел ехать ни на чём другом, кроме как на своей машине. Он вспомнил, что раньше и почти всегда,  к удивлению соседей и брата, она заводилась и при минус 20. Наконец машина завелась. Эдгар прогрел двигатель, крикнул пару  восторженных слов, поблагодарил машину, словно она была живая, и поехал.
Ехал он тихо – был гололёд, машин на дорогах не было, кроме дежуривших на перекрёстках и других объектах социальной значимости полицейских. Наконец он доехал. Камилла встретила его и расцеловала. Они обменялись подарками и стали праздновать Новый год. Проводили уходящий год (Эдгар всё же успел хоть за час до наступления Нового года  приехать), который для Камиллы и Эдгара был хорошим годом, особенно в творческом плане. Камилла написала 20 картин, выполнила 10 заказов и работала ещё над пятью картинами, одну из которых она не показывала и не разрешала её открывать даже Эдгару.
Эдгар думал, собираясь к Камилле на день рождения, о том, что главное – не опоздать. Поэтому он купил новый аккумулятор, залил в радиатор тосол. Словом, подготовил свой автомобиль, чтобы не получилось так, как на прошлый Новый год. Надел тёплую меховую куртку, утеплённые джинсы, шапку, поцеловал маму и сказал, что поехал на день рождения Камиллы и ночевать не приедет.
- Эдгар, вызови такси или попроси Юру, он тебя отвезёт, а то получится, как на Новый год. Всех замучаешь, - советовала ему мать.
- Нет, сейчас увидишь – заведётся сразу. Хотя мороз такой же – минус пятнадцать и лёгкая метель.
- Она родилась на Рождество? Смотри! – улыбнулась Лидия Александровна. – Ну, с Богом!  Поздравь Камиллу, она нам так нравится! Эдгар, вы встречаетесь почти два года, а всё никак не решитесь…
- Мам, заходи домой. Холодно. Простынешь. Мы сами знаем, что нам делать.
Эдгар вышел, надел шерстяные перчатки и сел в машину. Она завелась лишь с третьего раза. «Слава Богу!» - выдохнул Эдгар.
- Вот он такой упрямый, Дильнара! Можно вызвать такси или я сама за ним съездила  бы и привезла  его на час раньше, но он хочет сам… А смотри, мороз минус 15 градусов, как на Новый год. Опоздает. Конечно, опоздает, - глядя в окно, разговаривала Камилла с подругой. – Может, ему машину купить? А, Дильнара?
- Ты что, он не согласится. Постесняется, да и неловко парням, когда им покупают машины их возлюбленные. И не предлагай… У нас всё готово?
- Лишь бы он не врезался во что-нибудь. Уже два раза, говорил Юрий Николаевич, он вытаскивал его из оврагов только в этом году. Такой гололёд!..
- Что ты так переживаешь, Камилла? Приедет.
- Вот и ветер подымается. Позвонить, что ли?
В это время зашёл Эдгар, стряхнул с себя снег. Поздоровался, хотел снять куртку, но Камилла подбежала и обняла его крепко-крепко, поцеловала и сказала: «Ну, наконец! Я уже вся извелась».
Дильнара посмотрела на них и улыбнулась.
- Садимся к столу. Дильнара, зажигай свечи, - обратилась она к подруге. – Эдгар, открывай шампанское.
Камилла была в зелёном красивом длинном платье, на шее у неё висело колье, в волосах красовалась красного цвета роза. Все расселись по местам, Эдгар встал и произнёс тост. Он всегда произносил короткие  тосты по любому случаю. Вот и сейчас сказал только всего несколько слов.
- Камилла, с днём рождения тебя.
Они выпили шампанского, и Эдгар предложил имениннице задуть все свечи, их было 24 штуки. Камилла задула свечи с четвёртого раза. Все зааплодировали и начали отмечать её день рождения. Эдгар преподнёс свой подарок имениннице. Пригласил на танец. Они потанцевали. Затем Эдгар потанцевал с Дильнарой два танца. Они снова сели за стол и говорили о разных пустяках – о морозе, о погоде в Магадане, где, судя по сводкам, зима бьёт рекорд, понизив температуру до минус 56 градусов. Эдгар схватился за голову, услышав такие цифры. Рассказал, какие тёплые зимы в Средней Азии. Они так и сидели до двенадцати  часов,  разговаривали,  танцевали,  смотрели  по  телевизору  выступление Патриарха, который поздравлял всех верующих с Рождеством Христовым. Съездили на машине Камиллы в церковь, где было много народа. Дильнара и Камилла зашли в церковь. Камилла задержалась у одной из икон и, приставив ладони к подбородку, что-то страстно шептала и шептала, перекрестилась и вышла из церкви, раздала деньги нищим, стоящим у паперти, и вернулась в машину.
- Что-то ты долго, Камилла, - сказал Эдгар. – Мы уже беспокоиться начали за тебя. Там столько народа! Некоторым плохо становится.
- Как долго? Я пока помолилась, поговорила с батюшкой…
- Ты что, верующая? – спросил удивлённо Эдгар.
- Я, нельзя сказать, что часто, но пять раз в месяц приезжаю и молюсь. У меня есть икона, перед которой я благодарю Господа за всё, что он делает для меня. И ещё, как продам картину, приезжаю в церковь и жертвую. Там урна стоит для пожертвований. Я подхожу и, чтобы никто не видел, опускаю деньги в эту урну.
- Я не знал, что ты…
- Эдгар, любимый, поехали домой. Я устала.
- Приказывай, моя принцесса!
- А ты, Эдгар, не ходишь в церковь? – спросила Дильнара.
- Нет! Я деист, - ответил он.
- Что это значит? – спросила удивлённо Дильнара.
- Ну, это когда человек верит в Бога, но без посредничества церкви. Вроде как, напрямую разговаривает с Богом. Деистами были Вольтер, Талант, Локк, Руссо, Лессинг, Радищев, Лейбниц… Словом, все просвещённые люди 18-19 веков, и даже раньше, - ответила Камилла за Эдгара и добавила, - и Эдгар туда же!
Эдгар удивлённо посмотрел на Камиллу и улыбнулся. Он не думал, что Камилла может это знать, и спросил: «А почему – туда же? Это очень глубоко сказано, Камилла. Если бы ты могла понять, насколько глубоко и сколько смысла в этом «туда же»… Ты заработала 10 очков».
Дильнара слушала их и многого не понимала. Не стала напрягать их своими вопросами. Только поняла, что Камилла заработала 10 очков за выражение «туда же», которое так впечатлило и удивило Эдгара.
- Это благородно, с твоей стороны, Камилла, - жертвовать после каждой проданной картины. Мы тоже на Старом рынке чуть ли не каждый день жертвуем, кто сколько может. Там нуждающиеся около входа стоят с утра до обеда, - пояснил Эдгар.
- А ты, Эдгар, читаешь Библию? – спросила Дильнара.
- Да, много лет. У меня даже цикл стихов есть на библейские темы. Но я до сих пор некрещёный.
- Да? – удивилась Дильнара.
- В советское время это было как-то не заведено. Да и в мусульманской стране мы проживали. Я родился в Средней Азии и мать родилась там. Такие дела.
Они приехали, и Эдгар удивлённо сказал Дильнаре: «Смотри, ехали от церкви до вокзала 10 минут, а солнце моё заснуло. Устала. Опять много пишет, делает эскизы… Я ей уже говорил об этом. Может, ты скажешь ей как подруга, чтобы она заботилась о своём здоровье?" - обратился к Дильнаре Эдгар.
- Я уже ей советовала. Но она пишет, пишет, рисует, то холсты натягивает на подрамники, словом, - пишет. Вот и сегодня ждала тебя и волновалась. Что-то она хочет тебе сказать, мне кажется.
- Камилла, Камилла, просыпайся!
- Что? Уже приехали? А я так выспалась!
- За десять минут? – улыбнулся Эдгар.
Они зашли, сели к столу. Снова чуть-чуть выпили шампанского по случаю дня рождения, и Эдгар сказал: «Следующий твой день рождения мы будем отмечать в ресторане. Обещаю, моя любовь. Ведь тебе исполнится 25 лет! Это мы отметим!» - уверенно и с улыбкой заверил присутствующих дам Эдгар.
- Дильнара! Мне уже будет 25 лет! Представляешь? А я ещё толком ничего не сделала.
Дильнара собралась уходить. Ещё раз поцеловала именинницу. Эдгар её проводил до самого дома, поддерживая за локоть, чтобы она не поскользнулась, и вернулся к имениннице, которая уже дремала в кресле. Эдгар взглянул на часы, они  показывали три часа ночи.
- Камилла, Камилла! – старался разбудить Эдгар именинницу. – Вставай, дорогая! Пойдём на второй этаж.
Они лежали в постели. Камилла устала от суеты, от подготовки к именинам, от празднования, от поездки в церковь. Эдгар не беспокоил её. Лежал на спине и, глядя в потолок, о чём-то думал. Вдруг Камилла тихо спросила Эдгара:
- Эдгар, почему ты не предлагаешь мне руку и сердце? Мы уже знакомы два года. Мы любим друг друга. А, Эдгар?
Эдгара такой вопрос застал врасплох. Хотя он и думал иногда об этом.
- Камилла! Я ещё не знаком с твоими родителями. Наверняка у них есть на тебя определённые планы. Они не позволят, чтобы их молодая, красивая, талантливая дочь вышла замуж за бедного поэта, которому уже 47 лет. Они  ещё не знают того, что мы два года, как вместе, благодаря, конечно же, Дильнаре, я думаю. И вообще, предложение делают мужчины дамам, - ответил Эдгар.
- Не всегда, Эдгар. Я уже самостоятельная и могу решать сама, как устроить личную жизнь. Благодаря тебе я стала смелой, решительной и жизнерадостной, милый. И мне не нужен никто, кроме тебя, – пояснила Камилла. – Я уже думала об этом. Если мы в церкви обвенчаемся при свидетелях, то это будет законно. Но ты неверующий и некрещёный, поэтому в церкви нас не обвенчают. Хотя можно договориться как-то. Или ваш отец Сергий, который ходит к вам на заседания ЛИТО, из Русской Православной Церкви Зарубежной, представителем которой он является в Горячем Ключе, может, он что-то подскажет? Спроси у него. А если в ЗАГС идти, то надо родителей приглашать. А они…
- А они будут против. Заберут тут же тебя в Москву или в Санкт-Петербург.
- Да. Вот я и не хочу этого, дорогой Эдгар. Но я хочу быть твоей и чтобы хоть что-то подтверждало это.
- А если нам сделать помолвку. Многие творческие пары, которым не разрешали вступать в брак, делали помолвку, а потом уже, когда страсти утихали, вступали в союз. Или уезжали.
- Я уезжать из этого города не хочу, - сквозь сон сказала Камилла. – Я хочу жить в Горячем Ключе с тобой. В этом городе исполняются мои мечты, которые зародились ещё в далёком детстве, Эдгар. Узнай у отца Сергия. Хорошо. И сразу мне позвони. Обрадуй меня, и мы назначим, хорошо, пусть помолвку.
- Засыпай, солнце моё, засыпай. Что-нибудь придумаем, если, как я понял, ты согласна.
- Да, Эдгар, я согласна! Я стала уставать в последнее время, дорогой…
- Ты много работаешь. Но завтра отдыхай, не рисуй. Ты не забыла? Завтра девятое число, мы выступаем в «Предгорье Кавказа» - «Рождественские чтения», будем читать стихи. Ты приезжай с Дильнарой в час дня, а я приеду в 10 утра, нужно всё хорошо подготовить.
Камилла уснула. А Эдгар лежал и думал: «Камилла согласна стать моей женой. Это здорово! И ответственно, - подумал он. – Но вот её отец. Что он скажет, когда узнает?-Эдгар боялся этого.-Как бы её отец не подумал, что я «прилип» к его дочери только из-за денег. Охотник до богатых невест - красивых и успешных. И, конечно же, скажет, что мы с ним почти ровесники. А ей нужен молодой, красивый, сын богатых родителей, у которого есть прекрасное запланированное будущее. А что я имею? Бедный поэт, кроме своих стихов, книг и, конечно, Камиллы – этого ангела, эту чистую душу, это доброе сердце, которое послали мне Сферы".

 

                *  *  *



         ВЫСТУПЛЕНИЕ ЛИТЕРАТУРНОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ «Горячий Ключ» в санатории «Предгорье Кавказа» прошло под аплодисменты зрителей, уставших от длинных новогодних праздников. Горожане и гости города, а также отдыхающие, пришли на традиционные «Рождественские чтения» и были довольны выступлением авторов ЛИТО. Особенно им понравились выступления Татьяны Плешаковой, Эллины Савченко, Евгения Ткачёва, Константина Галушкина, Николая Чернова (его басни), Игоря Нефедёнка, Людмилы Мизиной, которая совсем недавно пришла в литературное объединение вместе с Григорием Гришко. Вёл программу «Рождественские чтения» Эдгар. Он представлял поэтов, немного рассказывал о них. Понравилось зрителям и выступление шоу-балета «Престиж». Девчата исполнили свои «коронные», уже полюбившиеся зрителям танцы. Некоторые поэты после встречи продали свои сборники стихов.
Дильнара и Камилла сидели в центре зала и всё видели и слышали и, конечно, хлопали от всей души, поддерживая выступления авторов ЛИТО, с большинством из которых Камилла была знакома. А на стихи Эллины Савченко, своей землячки, она написала три картины. Одну подарила Эллине, а другие нашли своих покупателей. Стихи для картин она выбрала со странички Эллины на сайте «Стихи.ру». Эллине понравились картины, и они подружились. Словом, «Рождественские чтения» прошли, как говорят поэты: на высшем уровне. Зрители и любители поэзии остались довольны.
Когда все разошлись, в зрительном зале остались только Дильнара и Камилла. Они ждали, когда Эдгар всё закончит, проводит всех авторов, участвовавших в чтениях. Эдгар закрыл Большой зал и, расписавшись у начальника охраны в книге, сдал ключи от зала. Они втроём ехали в машине Камиллы и рассуждали о выступлении авторов, о стихах, о творческой атмосфере.
- Эдгар, ты хорошо провёл встречу, - сказала Камилла. – Чувствуется, что люди приходят в этот день специально, чтобы послушать стихи на зимнюю тематику, про Рождество Христово и другие стихи. И, конечно же, им понравилось выступление шоу-балета, их костюмы, танцы, хореография.
- А вам понравилось выступление наших поэтов? – обратился Эдгар к девчатам.
- Да, - ответили они в один голос.
На улице так и стоял мороз минус 15 градусов и не собирался, кажется, отступать. Южанам, не привыкшим к холодам, да ещё к таким длительным периодам (холода стояли уже больше пятнадцати дней), они порядком надоели.
- Камилла, а кто из городских художников тебе нравится больше всех? – спросил Эдгар. - За три года ты ведь изучила их творчество? На большинстве выставок наших художников мы с тобой побывали.
- Трудно выделить кого-то одного, двух. Все пишут по-разному. У всех темы свои. Из того, что я видела, могу тебе сказать по памяти, - ответила Камилла. – Например, мне понравились картины Граера Аракельяна. Судя по его технике и по диапазону градации цветов и тонов, он был профессиональным художником, мастером. Его картины «Портрет деда Терентия», «Лесная гавань», «Шторм» и «Воспоминание об античности» - образец живописи для нас, молодых художников. Картины Валерия Видецких подобны громкому разговору в  мажорных тонах. Экспрессивная симфония колорита – вот, что мне понравилось у этого художника. И его картины «Логонаки», «Подсолнухи», «На озере» только подтверждают это. У Валерия Киянова, как у художника, характерна сдержанная гамма цветов, особая простота сюжетов и композиций. Мне нравятся его четыре картины – «Сельский пейзаж», «Улица Пролетарская», «Хутор Транспортный» и «Море». Если говорить о творчестве Петра Природина, то мне понравились его три картины – «Пионеры», «Помощники» и «У раскрытого окна». У него великолепное видение цвета, много красного цвета. У художника Сергея Тузова  мне понравился весь цикл «Венеция», картины «Горячий Ключ», «Маска», «Закат на городском озере». Он видит мир, полный символов и аллегорий. Формирует образную систему, что немаловажно для художника. У Анны Холодковой  мне понравились полотна – «В монастырских стенах», «Аршалуйс», «Осенний натюрморт», «Рыбаки» и, кажется, если мне память не изменяет, «Проводы». У Ивана Холодкова – «Россия», «Тёплое утро у моря» и очень хорошая работа «Один». У моего земляка Анатолия Мартынова мне нравятся картины «Кубань – жемчужина России», «Замок Алоизи», «Колымская трасса» и «Осень на реке». Хорошие работы у Андрея Сагань, Виктора Савченко…
- Как это ты, Камилла, всё так помнишь? – удивлённо спросил Эдгар. – Поразительная память.
- Но ведь ты, Эдгар, рассказывая о поэтах, с которыми ты знаком, читаешь наизусть отрывки из их произведений, которые тебе больше всего понравились своей «силой и мощью», как ты говоришь о них. Так и мы, художники, изучая работы других художников, запоминаем их лучшие произведения.
- Заработала пятёрку! Никогда бы не подумал, что ты так серьёзно изучила творения наших художников, - удивившись заключил Эдгар.
- У неё феноменальная память, Эдгар. Я тебе говорила, - пояснила Дильнара.
- Дильнара, мы вчера решили с Камиллой сделать помолвку, - сказал Эдгар. – Хотим хоть как-то узаконить наши отношения, если это слово выражает суть того, что два любящих человека, а, по сути, находящихся вместе уже два года, желают перед Богом и людьми показать, что они связаны любовными узами и являются женихом и невестой, - разъяснил Эдгар. – Ты будешь присутствовать при этом, когда я объявлю всему свету, что эта красивая, талантливая, любимая мною девушка – моя невеста? Потому что жениться, как хочет Камилла, без согласия её родителей я не могу. Да я ещё и незнаком с ними, особенно с папой.
- Я не знаю, - неуверенно ответила Дильнара. – Вы хорошо всё обдумали? Всё уже решили?
- Да, да, моя любимая подруга! – радостно произнесла Камилла. – Мы с Эдгаром всё вчера решили. Он позвонит отцу Сергию, и тот нам объяснит, что и как делать. И мы будем помолвлены, Дильнара!
- А родителям, конечно, о своём решении вы не сообщите? Всё сделаете в тайне? Родители Эдгара, вернее, его мать, родственники, я уверена, будут рады такому событию. А твои, Камилла? – уточнила Дильнара. – Что они скажут, когда узнают?
- Дильнара, что с тобой? Я думала ты будешь рада за нас? Зачем вдаваться в подробности? Придёт время – и узнают. Важно то, что мы с Эдгаром любим друг друга. Так ты согласна, подруга? – спросила Камилла.
- Если вы так решили, всё обдумали…
- Тут и думать нечего, - улыбаясь, сказала Камилла. – Дильнара, что с тобой? Я думала, ты будешь рада за нас. 
- Хорошо, я согласна!
- Ура! Вот и хорошо. Только пока ничего никому не рассказывай. Мы тебе сообщим время и дату. Я хотела бы, чтобы всё проходило в церкви. Так торжественнее. И Эдгар объявит меня своей невестой, а я его – своим женихом, - улыбнулась Камилла, глядя на Эдгара.



                *  *  *



         - ВОТ И НОВЫЙ ГОД ВСТРЕТИЛИ, и твой день рождения отметили…
- И побывали на вашем выступлении, - перебила Эдгара Камилла.
- Камилла, почему ты не показываешь мне эту картину? – спросил Эдгар. - Скрываешь от меня… Вот и сейчас она стоит на мольберте, накрытая простынёй.
- Когда придёт время, я тебе покажу её. Эдгар, не обижайся! Она дорога мне. Я хочу написать её тщательно, выписать всё красиво. Так, чтобы те люди, которые будут смотреть на неё в будущем, сказали : «Да, как наяву!». А так я поработаю над ней – и закрою... Когда приходит вдохновение и желание вернуться к ней, а я чувствую душой и сердцем, когда у меня появляется непреодолимое, растущее внутри меня это желание, я ставлю её на мольберт и начинаю работать – и всё получается. Так что, милый Эдгар, я пишу её только тогда, когда она тянет меня к себе, притягивает, зовёт.
- Понял. На чистом вдохновении. Со стихами тоже такое происходит. Например: начато пять-шесть стихов, и все – не закончены. Чего-то не хватает… Вот и откладываешь их «на потом». Ждёшь. Стихи лежат, «отстаиваются». Но приходит время, и я чувствую своё внутреннее настроение и понимаю, что мне хочется работать сегодня, именно с третьим стихотворением, потому что мой внутренний настрой и тональность стихотворения, его образ – одинаковы.
- Вот видишь, Эдгар, фундаментальные законы в искусстве – одинаковы. Всё рождает внутреннее состояние, чувства и настрой души. Как там у тебя в одном из стихотворений сказано:
 
                Поэзия –
                Особое состояние души,
                Где
                Обострённые до предела чувства
                Улавливают звуки мира,
                Разум перерабатывает их,
                А сердце – шлифует.


 Как это точно, Эдгар, - улыбнулась Камилла.
- Тебе не показалось странным, любовь моя, что твоя подруга как-то долго размышляла над нашим предложением? – спросил с удивлением Эдгар.
- Вначале – да, но потом я поняла, что для неё это большая ответственность. И она, конечно, должна была подумать. Задать нам вопросы. Дильнара не подведёт, придёт, когда мы всё устроим, - ответила Камилла. – Так, как мы решили, Эдгар? Ты поговоришь с отцом Сергием, после этого мы назначим день и объявим помолвку, и станем помолвленными. Ты – мой жених! Я – твоя невеста! Всё равно, что муж и жена… Помнишь, ведь так сказала мисс Сидл Габриэлю Россетти? У него в мастерской, после долгой болезни, которая её чуть было не унесла, - подметила Камилла, явно не скрывая той радости, что Эдгар согласился всё устроить и они будут помолвлены.
- Хорошо, в течение нескольких дней я обо всём расспрошу отца Сергия, но если…
- Что «если», Эдгар, - перебила его Камилла слегка взволнованно, - если он откажется? Так мы сами зажжём свечи в мастерской – сто свечей! Пригласим гостей – с моей стороны будет Дильнара, а с твоей – тот, кому ты окажешь такую честь. И всё произойдёт в этой мастерской, при свидетелях. Только тебе надо купить кольца, - подсказала Камилла, которая в последнее время только об этом и думает – о помолвке. – Не обязательно дорогие, Эдгар. Мне любое кольцо понравится. Вот, по-моему, они не должны выглядеть, как обручальные. Впрочем, как пожелаешь, ведь помолвка будет нашим праздником, пусть даже не по обряду, но нашим – единственным на Земле.
- Я всё узнаю, Камилла, и всё устрою. По-нашему или в соответствии с обрядом, но устрою эту тайную помолвку. А сейчас подымись наверх и отдохни после всех праздников и волнений. Отоспись. Хорошо? Ты выглядишь усталой. А я поеду к Ирине Воскобойниковой, мы хотим снять о театре «Белая ворона» фильм с Валерием Михулей. Она этот театр создала, шьёт с мамой все костюмы к каждой пьесе и является режиссёром-постановщиком. Вот мы и хотим сделать фильм о ней и о театре, чтобы люди знали, что в городе есть молодёжный театр. Кстати, её труппа побеждала на многих фестивалях и театральных конкурсах – как на Кубани, так и в других регионах России. Ирина этого заслуживает.
- Эдгар, ты – лучший! Это правильно, так и надо, - засыпая, одобрила Камилла замысел Эдгара и Валерия.
Эдгар поднял на руки свою яркую звезду и отнёс её на второй этаж в постель. Уходя, проверил, все ли электроприборы отключены и выключен ли газ…



                *  *  *



           НАСТУПИЛА ДОЛГОЖДАННАЯ ВЕСНА. Март. Эдгар приехал к Камилле сказать, что всё готово к помолвке. Он обо всём договорился, и помолвка назначена на 8 марта.
- Эдгар! Смотри, какой чудесный день! Первый день весны!
И она начала читать стихотворение Эдгара «Март»:

                Март рождается выше нуля.
                Изменяются метеосводки.
                Луч без жалости плавит снега,
                Стали за день
                ручьями сугробы.

                Стёрта гордая грань февраля!
                В аудиториях - тема весны…
                Отплывает зима – до декад декабря
                Холодными
                талыми
                водами.
                Нараспашку пальто.
                Сняты шапки.


- Именно так, Камилла! Смотри, какое синее небо и как по-особенному поют птицы. Весна. Как по-другому всё ощущается, чувствуется.
Он обнял её, покружил, затем они поцеловались и сели пить чай.
- Расскажи, Эдгар, как прошёл разговор о нашей помолвке с отцом Сергием? Я так жду, – терпения не хватает.
- Значит, назначили мы с отцом Сергием помолвку нашу на 8 марта…
- Отлично! Женский праздник! Знаменательная дата, Эдгар, незабываемая. Мы будем её отмечать каждый год, - перебила Камилла Эдгара.
- Так как я некрещёный и не хожу в церковь, то мы решили провести её в твоей мастерской в 12 часов дня. Накроем стол, зажжём сто свечей…
- Нет, двести! - торжественно произнесла Камилла.
- Это много! Хватит и ста, – вздохнул Эдгар. – С твоей стороны будет Дильнара, с моей – Игорь Нефедёнок. Юра с семьёй уедет на свадьбу в Краснодар, там они и заночуют. Они не придут. Отец Сергий придёт в рясе, со своей женой и маленькой дочкой. За час мы всё совершим, а потом отметим нашу помолвку.
- Эдгар, ты всё хорошо продумал, и отцу Сергию спасибо, - радостно сказала Камилла. – Теперь я с нетерпением буду ждать этого дня. Сегодня же всё расскажу Дильнаре.
- Ты довольна, орхидея моя? Белая орхидея!
- Да, да, да! – бросилась обнимать Эдгара будущая невеста и целовать его. Зазвонил телефон Эдгара. Он ответил:
- Да!.. Хорошо. Сейчас приеду.
- Что случилось? - поинтересовалась невеста.
- Юра звонил, говорит, матери плохо, сильно болят ноги, суставы. Надо ехать, Камилла. Сделаю укол и, если легче не станет, останусь ночевать дома.
- Передавай привет Лидии Александровне. И скорейшего ей выздоровления. Для пожилых людей весна и осень...
- Чем будешь заниматься? А, вижу. Таинственная картина стоит на мольберте и накрыта простынёй. Значит, вдохновение пришло. Что же скрывается за этой ширмой? – поинтересовался Эдгар.


                *  *  *



         ЭДГАР ПРИЕХАЛ ДОМОЙ. Переоделся. Измерил артериальное давление у матери, тонометр показывал 180х100, сделал ей укол – два «кубика» дибазола и два «кубика» папаверина. Через двадцать минут ещё три «кубика» анальгина. Боль отступила, головная боль прошла, и она заснула. Эдгар поднялся к Юре на второй этаж, где он проживал со своей семьёй. Юра, как обычно, лежал на диване, по комнате бегала собачонка Лекса породы померанский шпиц, и следил за торгами на товарно-сырьевой бирже ММВБ.
- Как проходят торги? - поинтересовался Эдгар.
- Уходим в минус, два с половиной процента. Американцы открылись с минусом в полтора процента. Бернанки вчера заявил, что дела в секторе недвижимости не улучшились и безработица за месяц выросла. Вот все биржи и «повалились». Я вчера в конце торгов «слился», - ответил Юра. – Ты матери там всё, что нужно, сделал?
- Да. Уснула. Вовремя «слился».
- Эдгар, ты хотя бы интересовался иногда, как мы тут поживаем. Совсем пропадаешь. Камилла – хорошая девушка, но о нас тоже не надо забывать.
- У нас 8 марта помолвка, - заявил Эдгар. – Придёт священник и в присутствии свидетелей засвидетельствует, что мы жених и невеста.
Юра встал. Подошёл к окну. Закурил сигарету, которых за день он выкуривает сорок штук, и сказал:
- Наверняка Камилла предложила. Не ты. Молодец! Ты бы ещё триста лет думал…
- Мы уже говорили на эту тему, Юра. Я даже не знаю её родителей. Узнают, что скажут?
- А их не будет разве? - спросил младший брат.
- Нет, они даже не знают. Помолвка будет совершаться в мастерской Камиллы.
- Значит, тайно? Как большинство писателей и поэтов в предыдущие века.  Я думал, эти времена прошли.
- Как видишь – вернулись.
- Почему сразу не в ЗАГС, как все люди? Зарегистрируетесь, будете жить вместе, станете семьёй, нарожаете детей…
- Обстоятельства. Надо считаться и с её родителями, хоть они и в разводе. Я думаю, что у них наверняка на неё есть свои планы, и они ей пока дают здесь якобы пожить, узнать, почём фунт лиха. Ждут, когда она сдастся, но она не собирается сдаваться. Она счастлива и независима. Ещё, думаю, немного подождут и увезут силой. Словом, сломают судьбу…
- И тебе, и ей. Что ты купил ей в подарок? Ты кольца купил? У тебя деньги хоть есть? Эдгар, помолвка – это тоже серьёзно, - заявил младший брат.
- Я видел два кольца серебряных в церковной лавке. Куплю их и цветы. Камилла сказала: будет рада любым кольцам.
- А что она ещё скажет? Возьми на столе десять тысяч и купи хорошие кольца. Это вам подарок от нашей семьи. Жаль, что мы не сможем присутствовать на вашем тайном торжестве. Мы приглашены на свадьбу, дочь Владимира Ивановича выходит замуж. Нужно помочь с организацией. Передавай привет Камилле и наши поздравления в этот день. Ты остаёшься или уедешь? – поинтересовался младший брат.
- Останусь. Поработаю над автобиографической повестью. Посмотрю, что происходит на моей страничке в Интернете. Сколько за неделю прочитали стихов, отвечу на рецензии. Почитаю новые работы авторов, стихи которых мне нравятся, – может, что для альманаха выберу. Посмотрю фильм, вот ребята дали «Девушка с татуировкой Дракона», может, понравится, - показывая диск Юре, сказал Эдгар.
- Вот видишь, уже на три процента наша биржа «летит», - сказал Юра. – Ну, хорошо.
- Юра, спасибо за деньги, ты выручил меня.
- Мы же братья. Забыл, что говорил отец перед смертью?..
- Хорошо. Я пошёл. Пока, пока.



                *  *  *



          ВОСЬМОЕ МАРТА, день помолвки Эдгара и Камиллы, Камилла ждала с нетерпением.  Она  много  работала по ночам, потому  что  не  могла  заснуть, а днём отсыпалась. Эдгар купил ей колечко с жёлтым камнем, маленьким. Такой же носил он на безымянном пальце левой руки в золотой оправе. Камень называется топаз. Теперь у них обоих два кольца с одним и тем же камнем, который на Востоке называют восточным бриллиантом, ввиду того, что топаз жёлтого цвета - очень редкий камень. Себе он купил колечко поскромнее, так как на безымянном пальце левой руки красовался перстень с большим камнем (как уже указывалось выше).
  В магазине ювелирных изделий кольца упаковали, выдали чек и пожелали счастья. Обручальные кольца при помолвке, как посоветовали Эдгару знающие люди, надевать нельзя. Это не венчание. И не регистрация…
Наконец настал этот тожественный для них обоих день. С утра Камилла с Дильнарой начали делать уборку, готовить еду, накрывать на стол. К одиннадцати часам всё уже было готово. В 11 часов утра Эдгар привёз отца Сергия с женой и маленькой дочерью. Камилла их встретила. Отец Сергий сделал какие-то движения рукой и, сказав: «Мир этому дому!», сел в кресло. Стол был накрыт на втором этаже в большой комнате. Эдгар помог снять плащ супруге отца Сергия, а Камилла подарила их дочери большую куклу, которая к тому же ещё и разговаривала. К половине двенадцатого подошёл Игорь Нефедёнок со своей девушкой. На Камилле было скромное, но красивое платье светло-зелёного цвета. Слева к нему была пристёгнута белая роза. Эдгар был в чёрном костюме и в лёгком свитере синего цвета.
Без 15 минут двенадцать отец Сергий пригласил всех к столу, который был установлен вместо мольберта и накрыт белой скатертью. Эдгар и Камилла подошли к отцу Сергию, встали перед ним, остальные остались чуть сзади. К Камилле подошла Дильнара, а к Эдгару Игорь. Отец Сергий начал читать религиозный текст из какой-то книги. Читал быстро. Потом он обратился к Эдгару:
- Эдгар, согласен ли ты взять в невесты Камиллу Белоцерковскую?
После этих слов Камилла закрыла глаза.
- Да! - ответил Эдгар.
- Камилла, согласна ли ты быть невестой Эдгара Загорского?
- Да! – ответила Камилла.
- Свидетели, вы слышали их ответы?
- Да, - ответила Дильнара.
- Да, - ответил Игорь.
- А теперь обменяйтесь кольцами, - сказал отец Сергий.
Эдгар достал из кармана две коробочки, одну отдал Камилле, другую оставил в своих руках. Он достал из коробочки кольцо и надел на палец Камиллы. Камилла, в свою очередь, достала второе кольцо, которое должна была надеть на палец Эдгара. И надела ему на палец, улыбаясь и глядя в глаза любимого.
- Объявляю вас женихом и невестой, - громко сказал отец Сергий. И свидетели, где бы вас ни спросили и кто бы вас ни спросил, должны подтвердить это, - закончил отец Сергий.
Камилла и Эдгар обнялись и при всех поцеловались. И поцелуй их был таким долгим, что казалось, стоя перед всеми и целуясь с закрытыми глазами, они вспоминали каждый день, проведённый вместе, каждый месяц, каждый год.
- Поздравляем! Поздравляем! – подходили гости и целовали обоих в щёчки.
Дильнара с женой отца Сергия зажгли свечи, и мастерская стала похожа на Нью-Йоркский предрождественский Бродвей.
- Как красиво! – сказал Игорь Нефедёнок, который любит всё красивое и не проходит мимо красоты, не выделив её, не указав на неё.
Все уже сидели за столом на втором этаже и пили чай с тортом, когда в двери кто-то постучал.
- Кто это может быть? – удивилась Камилла.
- Это сюрприз, - ответил Игорь. – Сегодня же ещё и женский день.
Эдгар пошёл и открыл дверь. И шумная компания, раздеваясь и бросая верхнюю одежду – куртки и плащи на диван в мастерской, стали поздравлять Эдгара. Спустилась Камилла, услышав, как отрывается шампанское и с шумом вылетают пробки. Она узнала поэтов из литературного объединения и, улыбаясь, поприветствовала их.
- Поздравляем с помолвкой! – от имени всех сказала Татьяна Плешакова. – А всех женщин – с праздником Весны!
Было уже восемь часов вечера, когда натанцевавшиеся, наговорившие тостов, выпившие шампанского и, отведав сладостей, гости танцевали последний танец, ибо Игорь Нефедёнок предложил всем участникам торжества: «Пора, как говорится, и честь знать, и оставить жениха и невесту наедине».
Последний танец танцевали при свечах и в хорошем расположении духа. Взявшись за руки, кружились вокруг Эдгара и Камиллы, которые были счастливы, от того, что столько людей желают им счастья. Лишь одна Дильнара стояла в стороне, в углу у дивана, где её было почти не видно, и вытирала слёзы синим платком. И по её выражению лица было видно, что она чем-то озабочена. Какая-то мысль не давала ей веселиться, как это делают эти творческие люди, которых Игорь Нефедёнок заранее оповестил, чтобы поздравить Босса, так он называет всегда Эдгара. У неё был такой вид, словно ей нужно было принять серьёзное решение. Решение, которое могло изменить…
- Дильнара! Иди к нам! – пригласила о чём-то задумавшуюся подругу невеста, которая сегодня, конечно же, выглядела самой счастливой из всех присутствующих.



                *  *  *



          ЭДГАР И КАМИЛЛА СИДЕЛИ и говорили о том, как прошла помолвка. Свечи догорали. На улице было уже темно, в доме воцарилась тишина после ушедших гостей.
- Хотели, чтобы помолвка была тайной, – улыбнулась Камилла. – А вышло наоборот. Ну и пусть, так даже лучше. Да и все творческие люди, те, которые общаются с нами, говорят, что у нас роман уже два года. Эдгар, а по-моему, всё прошло удачно. Гости остались довольны. Помолвка состоялась и выглядела торжественной, при свидетелях и при священнике. Мы надели друг другу кольца, теперь мы окольцованы, словно два белых лебедя, которым предстоит долгий, длительный перелёт к своему счастью через всю жизнь. Даже, если что-то и вышло не по канонам церкви или обычаю, ничего страшного, мы - помолвлены. Теперь ты – мой жених, - глядя на колечко, подаренное Эдгаром, произнесла Камилла, - я, – твоя невеста.
- Только вот, что скажут и как поведут себя твои родители, когда узнают о помолвке? Может быть нужно было их всё же пригласить?..
- Как они узнают? Дильнара не расскажет, я думаю, а больше никого не было из тех, кто знал бы моих родителей, дорогой.
- Поверь мне, Камилла, узнают. Как-нибудь, но узнают…
- Но уже будет поздно! Мы ведь помолвлены, и никто никогда не разлучит меня с тобой, - поцеловав колечко, сказала невеста. – Да, Эдгар, ты теперь можешь переехать жить ко мне. И мы будем жить вместе, спать вместе, есть вместе, радоваться вместе, выходить из дома вместе… Переезжай. Зачем тебе платить за квартиру? И я буду всегда спокойна – ты рядом. Я стану стирать тебе рубашки, гладить их…
- Камилла, вернёмся к этому разговору после твоей выставки в Краснодаре, к которой ты так серьёзно готовишься и которая перенесена с осени на лето из-за ремонта Большого выставочного зала. Вспомни, как ты тщательно готовилась к ней. Мы ездили в Краснодар три раза. Ты смотрела выставки, планировала, как расположить свои картины по тематике, по годам. Какую рядом с какой. Ты тщательно готовилась к этой выставке. Много рисовала, часто репетировала, как выступить, что сказать… И тут – ремонт! Поэтому  поговорим об  этом  после выставки, которая для тебя так много значит, а к стирке и глажке вернёмся после выставки. Осталось недолго. Да и с родителями я твоими незнаком. Уверен, как папа узнает, так сразу прилетит, а не узнает, всё равно прилетит на выставку. И уж точно он захочет присутствовать в этот знаменательный и долгожданный день, который так важен для его любимой дочери, и который откроет в её творческой жизни - новую страницу.
- Эдгар, милый Эдгар, всё, что ты говоришь, правильно. Но если бы ты переехал в мой дом, мне было бы спокойней. Я бы почувствовала себя в семье. Каждая девушка мечтает о семье. Да и папа мой Гогена от Эль Греко не отличит…
- Но он же прилетит повидать дочь, посмотреть на её произведения, оплатить аренду Выставочного зала, - убеждал Эдгар Камиллу. – И ещё, Камилла, я всё хотел узнать, почему твой отец живёт в Магадане, а работает в ЗАО «Якутзолото»? Почему не переедет в Якутск? Так же ближе к работе.
- В девяностых годах, Эдгар, мы жили с семьёй в Магадане. Папа и мама в этом городе родились. Наши прабабушки и прадедушки, по линии матери и по линии отца, были репрессированы как «политические». У них в лагере с обеих сторон родились дети. Это мои бабушка и дедушка. После «хрущёвской оттепели», как её называют, лагеря для осуждённых стали закрывать, а осуждённых выпускать. Тогда привыкшие к морозам и северной жизни бабушки и дедушки не захотели ехать в места, где проживали до арестов. Да и народ на таких, как они, смотрел косо. Они и решили остаться. Переехали в Магадан. У них родились дети. Эти дети впоследствии  выросли, познакомились в школе и поженились. Это если рассказывать «семимильными шагами», - пояснила Камилла, - там родилась их внучка, то есть я. Так что, Эдгар, я правнучка репрессированных сталинским режимом людей. Сама я от политики далека. В Якутске у папы есть друг, сейчас он работает в правительстве Якутии, он ему и предложил купить акции этого предприятия, тогда они почти ничего не стоили. Ввёл его в совет директоров – и так далее, и тому подобное, Эдгар, - быстро завершила Камилла. – Эдгар, не надо о них. Поговорим о нас.
- Теперь всё ясно. Ты подробно всё рассказала.
- Папа не живёт в Якутске потому, что в Магадане он отдыхает от столичной суеты и охотится с друзьями на бедных зверушек. Это всё. Хорошо, Эдгар, если хочешь, вернёмся к вопросу о переезде ко мне после выставки. Я согласна.
- Это правильно. И начинай готовиться к ней с понедельника. А пока у нас есть пара дней отдыха. Съездим куда-нибудь.
- Отлично, Эдгар. И мне нравится, что ты придаёшь такое значение моей работе. Чувствуешь, как она мне необходима, важна, и помогаешь. Ведь это краевая выставка в Большом выставочном зале изобразительных искусств. У них большая сеть рекламы и в Интернете, и в газетах, на радио, на телевидении. Я хочу, чтобы кубанские художники увидели и оценили мои работы, мои темы, образы, которые я вижу в твоих произведениях, Эдгар.
- Камилла, - обратился он к невесте, - ты не устала?
- Нет, представь себе. Какая-то лёгкость. Ещё чаю заварю.
Они сидели счастливые и радовались тому, что помолвлены. И чувство ответственности друг перед другом зарождалось в их сердцах, росло чувство, до этого неведомое им, не испытанное чувство – чувство семьи.



                *  *  *



        ТАК ОНИ И ПРОСИДЕЛИ за разговорами до самого утра. Говорили о разном, но больше всего о будущей совместной жизни.
Проходили дни, за ними недели, за неделями месяцы. Настало лето. Эдгар занимался своими творческими делами, Камилла – подготовкой к выставке в Краснодаре, назначенной на конец июля. Зал отремонтировали, и он был готов принимать у себя художников со всего Краснодарского края. Эдгар уже не забывал отвечать на звонки Камиллы. Часто даже первым звонил ей, интересовался, как у неё дела. Камиллу это очень радовало. Камилле позвонил из Венгрии Адам Лист и предложил ей сотрудничество. Он сказал ей, чтобы все новые картины она вначале показывала ему, присылала их фотографии. В апреле он купил ещё пять картин, но любезно разрешил ей вначале представить их на выставке. Камилла была рада такому вниманию. Жизнь шла своим чередом, продолжалась. Эдгар выпустил новый сборник стихов «Восхождение», посвящённый памяти отца. Проводил заседания ЛИТО, редактировал альманах. В ЛИТО пришло ещё 12 человек, новых авторов. Словом, творческая жизнь Эдгара и Камиллы проходила, как нельзя лучше. И, конечно же, они не забывали о том, что они – жених и невеста. «Словно муж и жена», - любила добавлять Камилла.



                *  *  *



           - ЛЮБОВЬ МОЯ! СЕГОДНЯ тридцатое июня. Может, посетим наше место? Искупаемся, позагораем. Посмотрим на закат из нашей беседки. А то мы что-то заработались. ЛИТО на летних творческих каникулах до 8 сентября. Пусть ребята пишут, собирают «урожай», читают. Я теперь более свободен, - обратился Эдгар к Камилле, которая переодевалась по случаю того, что они решили съездить поужинать к Анне в кафе, с которой Камилла уже познакомилась и стала постоянной клиенткой Ани.
- Хорошо, невеста согласна. Отдохнём завтра. Поедем в пять утра, да, Эдгар?
- Камилла, ты всё приготовь, как всегда…
- Это хорошая идея. Я сама вчера хотела предложить тебе это, - обрадовалась Камилла.



                *  *  *



          ОНИ ПОУЖИНАЛИ И ПОЕХАЛИ домой. Эдгар рассказывал невесте о творчестве Стендаля. Рассказывал, как всегда, интересно.
- И вот, любовь моя, что дальше получилось, послушай, как провидение или ещё какие-то небесные силы или духи, как пишут в своей книге Ольга Лебединская и Наталья Лобунова «Жизнь вечная», словно вытащили на свет божий имя Стендаля и его забытые произведения, которые находились только в рукописях. Никто их бы так и не узнал и не прочитал.
- Каким образом? – поинтересовалась Камилла.
- Стендаль умер в Париже, возле своего дома, у двери в подъезд, напротив биржи. Свои рукописи он завещал родственнику, двоюродному брату и душеприказчику, который из чувства долга решил издать полное собрание сочинений этого чудака. Он вскрывает ящик и удивляется: как много бумаги, рукописей, к тому же исписанных шифрованными условными знаками. Был 1842 год. Он отбирает две-три наиболее разборчивых рукописи, снимает с них копии, и устаёт.  Его звали Роман Коломб. Затем он снова всё заталкивает в этот большой ящик и отправляет их  Крозе, другу юности Стендаля. Крозе передаёт ящик в гренобльскую библиотеку на вечное упокоение. Там на ящик наклеивают ярлык, как во всех библиотеках мира, на всякий случай и вносят в реестр: шестьдесят томов, труд всей жизни  Стендаля, всё в рукописях. Повторяю, их там никто не читал. Ящик пролежал в библиотеке, в этой книжной усыпальнице, 40 лет! И никому не приходило в голову  открыть и посмотреть, что в там сундуке… Повторяю, 40 лет!
- Я поняла, поняла! Ты ясно рассказываешь, Эдгар. Я всегда люблю слушать тебя.
- Наступает 1888 год. Население Парижа растёт. 4 миллиона человек. Общество парижских омнибусов проектирует новую линию железнодорожных путей на Монмартр. На пути встречается досадное препятствие – кладбище. Мешают проекту четыре могилы. В четвёртом ряду находят запущенную, забытую могилу с забавной надписью: «Арриго Бейле, миланец. Жил, писал, любил». Итальянец на этом кладбище? Странная надпись, странный покойник. Случайно кто-то вспомнил, что был такой французский писатель Анри Бейль, изъявивший желание быть похороненным под чужим именем. Организуют комитет.
- Эдгар, мы приехали, но выключи двигатель и продолжай рассказ, - попросила Камилла. – Интересно.
- Собирают некоторую сумму денег, чтобы заказать новую памятную мраморную доску. И вот заглохшее, казалось, на века имя зазвучало вновь. И странный случай: в том же году, когда вспоминают его имя, молодой польский преподаватель языков Станислав Стриенский…
- Польский! Поляк! Как ты, Эдгар? – перебила Камилла.
- Я поляк по материнской линии, наполовину. Не перебивай, пожалуйста!
- Молчу!
- Заброшенный в Гренобль и отчаянно скучающий там, роется как-то в библиотеке и, увидев в углу старые, запылённые рукописи, начинает их читать. Чем больше он их читает, тем интереснее становится материал. Он роется, роется и достаёт рукопись «Анри Брюлар» и «Люсьен Левен», а вместе с ними впервые и подлинного Стендаля. Поняла?
- Да. Если бы не тот поляк-преподаватель, то книг Стендаля нам бы не видать. А я читала книгу «Красное и чёрное», мне очень понравились и новеллы Стендаля об Италии.
- Нет. «Красное и чёрное» - единственный роман, изданный при жизни Стендаля. А в 1864 г. Ватикан поместил роман в «Индекс запрещённых книг», - пояснил Эдгар. - Ещё добавлю, если ты не устала. Про 1888 год. Пять осенних месяцев 1888 года – последние творческие годы Ницше – явление небывалое в летописях творчества. Никто на протяжении столь краткого промежутка времени не совершил (и не совершит, может, никогда больше) такой огромной работы, такой напряжённой, такой величественной – фанатический экстаз творчества. За эти пять месяцев Ницше пишет произведение за произведением в тесной комнате на четвёртом этаже в Сильс-Мариа. Демон хватает его за горло, не даёт передышки. Никогда человеческий мозг не развивал такого мощного электрического напряжения. Всё происходило с волшебной быстротой. И вот он пишет в этом творческом угаре: «Имеет ли кто-нибудь в конце девятнадцатого столетия ясное представление о том, что поэты сильных эпох называли вдохновением? Я объясню… Всё происходит в высшей степени непроизвольно, но как бы в урагане ощущения свободы, безусловности, божественности, мощи… Самое замечательное в этом – непроизвольность образа…» Вот, дорогая, о 1888 годе.
- Да, мощно! Пять месяцев не отходить от стола.
- Это же Ницше! И последнее, касающееся этого года, этого странного года. В том же году, под той же широтой переживает такой же творческий, неистовый, уже загнанный в безумие творческой мощью другой художник в сумасшедшем доме в Арле – Ван Гог. Едва закончив   картину,   он   ставит   на   мольберт   уже   другую,   третью,   четвёртую…   Без обдумывания, без промедления, без размышлений. Творчество стало диктовкой, демоническим ясновидением, непрерывной цепью видений. Друзья, покинувшие его час тому назад, вернувшись, с изумлением видят новую законченную картину.
Вот так, родная. Бывают годы, когда божественные или демонические силы что-то проясняют или затевают. Не знаю. Но вот тебе пример: 1888 год, Стендаль, Ницше, Ван Гог. Вот он – дух творчества. Стефан Цвейг проанализировал это. И поведал миру.
- Здорово, Эдгар! А ты когда-нибудь испытывал вдохновение, о котором пишет Ницше, - вдохновение сильных эпох?
- Несколько раз. Помню, жил ещё в подвале…
- В подвале? Как бездомный? – удивилась Камилла.
- Да. Десять лет я жил в подвале напротив автоколонны. Дом находится у магазина «Терем», который принадлежит и по сей день предпринимателю Сергею Куцеву. Там я много писал. Никто мне не мешал, кроме мышей и крыс, которые порой обгрызали рукописи. Вот там я такое испытывал. И не раз. Например, там нет окна, и ты не знаешь, какое сейчас время суток, да тебе и всё равно, ведь ты творишь! Я помню, сел за стол в шесть часов вечера. Раздался стук в дверь. «Эдгар, ты там? – услышал я голос брата Юры. – Ты куда исчез? Тебя не было два дня». Я открыл дверь, он вошёл, увидел на полу, столе, повсюду исписанные листы и спросил: «Ты что, всё это время писал? Хоть бы позвонил!» Я спросил: «А что, разве два дня прошло?» Он ответил: «Посчитай. Сегодня второе августа, а ты ушёл сюда со своего дня рождения – 30 июля. Совсем записался! Сколько ты бумаги исписал? Отец ждёт тебя».
Вот так, дорогая. Телефон там плохо работал. Но такого чувства, когда в тебе кто-то творит, переживает не каждый. Нужно уединиться. Тогда душа начнёт работать!
- Здорово! У вас, поэтов, писателей, вон как бывает? – удивилась Камилла.
- Судя по Ван Гогу, и у вас тоже! Это были времена, когда мы с Юрой строили дом за Развилкой. А родители ещё жили в Узбекистане и ждали, когда мы его выстроим. В то лето отец приехал посмотреть, как продвигается стройка. Я вставал в пять часов утра и ехал на старый рынок занимать место для торговли. Тогда ещё был закон: пришёл рано – есть место, проспал – оказался без места. Вот в течение пяти лет я вставал в пять часов утра. После торговли я отдыхал час и ехал на автобусе к остановке «Лесничество», по Хадыженской трассе, работать на доме. А Юра на деньги от торговли закупал стройматериал. И целый день был на строительстве дома. В десять часов вечера летом я возвращался в свой подвал площадью три на четыре метра и без сил падал на старый диван. Я тебе вроде уже говорил об этом.
- Не помню. Кажется, нет. Но это тот дом, в котором сейчас проживает семья Юры и Лидия Александровна? 
- Да. Но я на время отделился. Снял квартиру. Нужна обстановка для творчества – покой и тишина.
- Бедненький мой! Как же ты в подвале-то, без удобств? Переезжай ко мне, Эдгар.
- Зато я столько там написал стихов, эссе. Подготовил макеты сборников и выпустил их. А насчёт переезда, Камилла, мы же договорились. После выставки.
- Как скажешь, как скажешь, - улыбнулась она.



                *  *  *


   Телефонный разговор матери Камиллы Дианы Карловны с её отцом  Петром  Серафимовичем, её бывшим мужем


- ПЁТР! СЕГОДНЯ 28 ИЮНЯ. Ты не забыл?
- Что это значит? Кроме того, что у нас в Москве сильный ураган…
- Это день нашей свадьбы. Забыл? В этот день ты повёл меня под венец.
- С каких это пор бывшие жёны стали звонить бывшим мужьям, чтобы сообщить им о таком пустяке? Выкладывай, что ты там выдумала на этот раз?
- Я звоню по поводу нашей единственной дочери. Как там она в этом, как его, всегда забываю…
- Горячем Ключе! – уточнил отец Камиллы. – И ещё, по поводу «нашей единственной дочери», у нас были бы ещё дети, но ты так не хотела пополнеть, постареть, а хотела выглядеть всегда худенькой, с идеальной фигуркой, куколкой, что сразу осекала меня, как только я заводил речь о втором ребёнке. Помнишь?
- Хватит. Ты знаешь, Камилла нашла себе ухажёра. И что он старше её. У них любовь. И он иногда живёт у неё неделями. И зовут его, кажется, Эдгар. Хм! Эдгар, надо же! Какое-нибудь жалкое подобие Эдгара По, - усмехнулась Диана Карловна. – Говорят, он поэт.
- Продолжай. Я не знал. Это новость.
- Так вот. Как бы чего не вышло, понимаешь, о чём я? Они, как мне сообщили, знакомы уже что-то около двух лет. А вдруг она беременна? Что тогда будем делать? Все наши планы относительно её рухнут, - продолжала Диана Карловна «накручивать» бывшего мужа. – Ты бы туда слетал и выяснил всё на месте. Если это правда, поговори с ним по-мужски и объясни ему по-хорошему, что они – не пара. У неё другое будущее, в котором он ни с какого бока не участвует. И потом, Пётр, пора уже её вытаскивать из этого Богом забытого городка. Всё, она и так там задержалась. Я здесь уже всё приготовила для дальнейшей её карьеры как художницы. Не захочет по-хорошему, скажи ему, что Камиллу увезём силой. Дай ему время, где-то полгода, чтобы потихоньку всё сделал, не порывал связи с Камиллой сразу. Это для неё может иметь нехорошие последствия. Ты понимаешь, о чём я? Пусть что-нибудь придумает.
- Я ничего не знал! А почему полгода? Выставки она провела в Майкопе и Сочи. Если есть заказы, за которые она взяла аванс, я верну деньги всем сам, если она их уже истратила. Поэты ведь – беднота! Я её могу увезти на следующий день. Вернусь, как будет время, и продам дом, чтобы и думать забыла. Или забыли, - раздражённо ответил отец Камиллы.
- Послушай меня. Тебе этого не понять. У творческих натур своё видение  мира. Они живут не по законам общества.
- Поэтому часто заканчивают свою жизнь в психушках или в долговых ямах, или под заборами, а ещё лучше – сводят счёты с жизнью или умирают от передозировок. Да? Это ты называешь «живут не по законам общества»?
- Слушай, не перебивай. Тебе этого не понять. У неё на конец июля намечена выставка в Краснодаре. Я звонила, проверяла, – это так. Ты  помнишь, как она готовилась к ней, как хотела, чтобы мы присутствовали на ней. Но выставку перенесли  тогда из-за ремонта зала на конец июля. Они с этим Эдгаром даже сто буклетов изготовили. Ну, наверное, тут он ей помог. Она бы сама, вряд смогла ли это сделала.
- Да. Она мне звонила, что выставку перенесли, но я как-то за делами забыл. Но сейчас вспомнил: да, да – на конец лета или июля. Так это уже скоро!
- Вот, вот. Пусть проведёт эту выставку. Она для неё имеет большое значение, да и выставка в Краснодаре будет иметь в последующем, в её творческой биографии, нужную «галочку». Это хороший плюс. Я приеду или нет – не знаю. Оплати ей расходы. У них там цены, как у нас в выставочных залах. Берут за сутки –  примерно восемь-десять тысяч «деревянными». Выставка будет длиться десять дней. Значит, где-то пятьдесят тысяч нужно будет перевести на счёт Краснодарского краевого Выставочного зала, который, если я не ошибаюсь, находится на улице Красной или где-то рядом. Если ты сможешь приехать сам, что не факт, заплати «наличкой». Но выставка должна состояться, это на твоё «я могу увезти её на следующий день». Ясно?
- Гм. Вот ещё дела. Я не думал об этом, и особенно, что он старше её. Это совсем не входит в наши планы.
- Ему, точно мне не сказали, где-то 45 лет, может, больше!
- 45 лет! Ты с ума сошла! Он почти мой ровесник! – закричал отец Камиллы.
- Вот, вот! Поезжай, и чем быстрее ты с ним поговоришь, тем будет лучше! А то внука нянчить будешь.
- Дильнара мне говорила вроде, что хороший парень к ней ходит. Лишнего не позволяет себе.
- Она тебе что, всё говорить будет? Они ведь подруги детства, дурень! Короче! Пусть оставит в покое нашу дочь. И пусть это сделает в течение полугода…
- Ты повторяешься, - грубо осёк Диану Карловну её бывший муж. – Когда я её видел в последний раз, три месяца назад в Краснодаре, она была такой весёлой, жизнерадостной, выглядела счастливой. Говорила, чтобы я не присылал много денег. Ей хватит и тридцати тысяч. Она не успевает их тратить. И ещё сказала, что хорошие заказы получила и что скоро денег можно будет не присылать, если сама не попросит. Денег от заказов ей хватает. И такая радостная, весёлая, - «...папочка, папуля, как я тебя люблю». Видимо, жизнь в этом городе ей на пользу. И страхи у неё прошли, говорит Дильнара. Таблетки перестала пить.
- Ну, хватит! Не хочу слышать! Езжай и решай проблему. Тут она будет под наблюдением. Понимаешь, о чём я? И помни, о чём говорила прабабушка… Что-то у меня в последнее время на душе неспокойно. И снится какая-то чушь! – сказала мать Камиллы.
- Хорошо, что сообщила. Значит, сегодня 28 июня. Наверное, второго июля буду у неё. И всё решу.
- Пётр! Решай! Только меня в курсе держи, и когда увидишь всё своими глазами, оценишь обстановку, поговоришь с мужиком – сразу позвони, хоть из самолёта. Главное – ухажёр. Он не из нашего круга. Он всё может только испортить. Пока.
- До свидания! – ответил озабоченный Пётр Серафимович. – Вот не было печали… Надо ехать!



                *  *  *



        УЖЕ ТЕМНЕЛО, КОГДА ОНИ дошли до машины, сели в неё и поехали в Горячий Ключ, домой. Они ехали довольными. Хорошо провели день: купались, дышали свежим морским воздухом, Камилла снова ходила за утёс с фотоаппаратом, чтобы сделать новые кадры. И судя по тому, что она вернулась в хорошем расположении духа, можно сказать, что у неё это получилось. Они лежали на пляже. Смотрели на людей, наблюдали за ними. Всегда интересно наблюдать за людьми со стороны. Отдохнув, снова заходили в море и плавали.   
Вечером они поднялись по уже знакомой Камилле дороге  наверх, на своё место. Так они называли беседку, из которой наслаждались «лучшим в мире закатом», как утверждал Эдгар. Словом, отдохнули они замечательно. Был первый день июля. Месяца, в котором должна пройти её персональная выставка, от которой она как художница ждала многого. Они ехали тихо, со скоростью 40 километров в час. Камилла вдруг сказала:
- Для своих родителей мы всегда останемся, Эдгар, детьми. И они всегда будут влиять на наши поступки, желания, корректировать нашу жизнь, отговаривать нас от намеченных планов, советовать, как в детстве.
- Если дети живут вместе с родителями. Если же дети, как на Западе, живут отдельно, то они рано начинают свою личную жизнь. Хорошую или плохую, но свою, - добавил Эдгар.
- А ты знаешь, милый, что Рембрант жил с родителями до сорока лет. И все этому удивлялись.
- А ты знаешь, милая, что я тоже жил с родителями сорок лет. И только последние пять лет я стал жить самостоятельно, снимая квартиру.
- И как? Везде есть свои плюсы и минусы, но в этом отношении, особенно для нас, творческих людей, плюсов больше. Тишина. Никто не мешает, когда ты занят делом. Не должен мешать.
- Поэтому я и уехала из Магадана. Приехав в Горячий Ключ, сразу позвонила и сказала папе, чтобы он мне на юге купил домик.
Камилла вдруг начала кашлять, закрыла рот  платком, всё говорило о том, что её тошнит.
- Что, что с тобой, Камилла? – испуганно спросил Эдгар.
- Останови, дорогой, а то меня сейчас… вырвет.
Эдгар включил «аварийку»  и съехал на обочину. Помог Камилле выйти из машины и, взяв её за руку, повёл к деревьям. Там Камилла села на корточки, и её стало рвать. Эдгар побежал за бутылкой   воды и полотенцем. Когда он вернулся, Камилла сидела на пеньке.
- Умойся, любовь моя. Что с тобой? Ты вся бледная. Ты не отравилась едой? Мне кажется, всё было свежим. Да ты ничего и не ела, кроме груш, винограда и яблок. Что с тобой? Ты пугаешь меня!
Камилла засмеялась своим заразительным смехом, смеялась и смотрела на Эдгара.
- Радость моя, как ты меня называешь, посмотрел бы ты сейчас на своё лицо. У него такое выражение, словно оно задаёт мне вопрос: «А ты не беременна? У тебя не токсикоз, милая?" И что я будто бы тебе сказала:" У нас будет двойня, двойняшки!» - продолжала смеяться Камилла. – И ты побледнел…
Эдгар подошёл, обнял Камиллу и произнёс:
- Любовь моя! Даже если ты беременна и у нас родится тройня, дети, которых мы будем любить, только усилят нашу любовь, а жизни придадут ещё больше смысла.
- Правда? Мне приятно это слышать! Они укрепляют мою уверенность, вселяют в душу покой, Эдгар, эти твои слова… В них столько света, тепла. А нам, девушкам, хочется, чтобы мы чувствовали себя защищёнными и сильными рядом с вами. Ты успокоил меня, - она прислонилась к Эдгару и обняла его.
- Нет, Эдгар, я ещё не беременна. Просто меня стошнило. И всё.
- Но ты выглядишь усталой, слабой и побелевшей. Последнее слово испугало Камиллу, и она сказала: «Эдгар, мне страшно...»
Они вернулись в машину и поехали домой. Ехали и «каждый думал о своём», как пишут писатели всех времён и народов в таких ситуациях. У Эдгара зазвонил телефон. Он ответил:
- Слушаю! Виталий Фёдорович! Вы почему не являетесь на заседания? Некогда? А вот на вашей страничке нет-нет да и появляются новые стихи, и скажу: что они – другие. Более зрелые и со смыслом. Как мама, семья? (Пауза.) И никто ничего не знает? – спросил Эдгар. – А я думаю, куда Света подевалась? Уже два месяца, как не пополняет свою страничку и не выставляет свои новые стихи в рубрике «Авторы приглашают». А были дни, когда она по три стихотворения «закачивала» на свою страничку. Я подумал, - продолжал Эдгар, - что она уехала на гастроли. А теперь… жалко, от всей души жалко. Она только, можно сказать, расписалась. Настоящие стихи пошли… Что ж, Виталий, спасибо, что позвонил. В следующем альманахе мы поместим четыре её работы. И выделим их: «Памяти Светланы Репетиной». Будь здоров!
- Светланы Репетиной? – удивлённо спросила Эдгара Камилла. – Памяти Светланы Репетиной? Я читала её стихи. Это та Светлана, которая писала тебе потрясающие рецензии на твои стихи: «Мой учитель! Читая Вас, Эдгар, я научилась идти до конца и выражать свои мысли, невзирая на то, что скажут по этому поводу…» Что случилось?
- Она умерла. Как жалко. При каких обстоятельствах - тоже неизвестно. И фото у неё на страничке такое, что она машет рукой нам всем, как бы говоря: «До встречи!» Надо "зайти" на её страничку и выразить соболезнование от имени ЛИТО. Это традиция. Каждый заходит на страничку и пишет слова прощания, - пояснил Эдгар.
- Она же ещё актрисой была. В театре играла, - добавила Камилла. – От моего имени напиши тоже. Хорошо, Эдгар? От нас обоих. Пусть поздновато, но лучше поздно...
- Да, даже мой сын Андрей её рецензии в нашей с ним переписке «скачивал» с моей странички и отправлял мне. И писал: «Папа, я горжусь тобой!» Это после Светланиных рецензий. А она мне много их писала.
- Я их все читала и тоже гордилась тобой, Эдгар. Кстати, как сын поживает? Внучка Дарина? Ты давно мне не рассказывал.
- Сын развёлся. Живёт с одноклассницей. А внучка сейчас в Болгарии, мать отправила её на всё лето на «Золотые пески». Его бывшая жена работает в банке в Москве. Она умная девушка. Я с ней общался. Так что отправила в лагерь на всё лето – пусть отдохнёт.
Так за разговором они доехали до дома. Эдгар загнал машину во двор, а когда вошёл в мастерскую, то обнаружил, что Камилла лежит на диване.
- Тебе снова плохо? Тошнит? Я заварю чай.
- Спасибо, Эдгар! И принеси коробочку красную с белыми таблетками. Они там, в туалетной комнате, в ящичке с красным крестом.
- Ты, мне показалось, забыла про них. Сколько уже? Больше двух лет не принимаешь?
- И приходи ко мне. Меня что-то морозит, - добавила Камилла.
Эдгар заварил чай, спустился вниз и думал: «Что с моей невестой? Неужели отравилась? Надо измерить температуру». Потом подошёл к ней, достал красную коробочку из кармана, открыл её и сказал:
- Да тут всего пять таблеток осталось. И срок годности уже истёк два месяца тому назад!
- Ничего, Эдгар. Дай мне две. Я выпью.
Эдгар дал ей две таблетки, она их положила в рот и запила водой.
- Теперь станет легче , вот увидишь,- сказала она.
- Сегодня я останусь с тобой, солнце моё. Ты только не гасни. Сейчас чаю выпьем. И всё будет хорошо.
- Спасибо, милый. Я пока вздремну, а ты посиди в кресле и отдохни. Напугала я тебя, наверное, сегодня?
- Нет. Вот градусник, измерь температуру.
- Хорошо, - ответила Камилла и засунула градусник в рот. И задремала.
Через пять минут Эдгар тихонько, чтобы не разбудить Камиллу, вытащил градусник из её рта. 38 градусов! До этих цифр дошла ртуть и остановилась.
- Ничего себе! – подумал Эдгар. – Этого ещё не хватало. Скоро выставка. И что это за таблетки такие? – накрывая Камиллу одеялом, спрашивал себя Эдгар.

 

                *  *  *



         НОЧЬ ЭДГАР ПРОВЁЛ в кресле. Он то и дело подходил к спящей невесте и смотрел на неё. Щупал пульс, прислушивался к её дыханию. Под утро он заснул. Камилла всю ночь после того, как приняла таблетки, спала крепким сном и проснулась первой.
- Дорогой! – окликнула она Эдгара. – Просыпайся! Тебе надо на встречу.
Эдгар открыл глаза. Встал, потянулся и подошёл к ней. Пододвинул стул и сел рядом.
- Как мы спали? Как себя чувствует моя невеста?
- Уже лучше, - ответила, улыбаясь, Камилла.
- А теперь, - начал серьёзно Эдгар, - давай поговорим, пока на улице льёт летний дождь, который скоро кончится. Камилла, что это за таблетки, которые ты принимаешь или принимала раньше? При мне ты их никогда не принимала.
- Да простые таблетки. Ещё в Москве мне их прописал Николай Терентьевич, пять лет назад. Здесь я их почти не принимала, здешняя природа лучше, чем в Магадане, и я чувствую себя в результате намного лучше. А вчера, наверное, переутомилась.
- Дай мне коробочку, я куплю их в аптеке. Эти уже просрочены. Кстати, твоего врача зовут так же, как звали моего отца. Какое совпадение, - удивился жених.
- Нет, Эдгар. Ты их не купишь в аптеке. Во-первых, их продают только по рецепту, и то по специальному. Рецепт может выписать врач в Краснодаре, друг отца. Папа возил меня к нему и познакомил нас. Он оставил свой телефон и сказал, если что, чтобы я звонила ему сразу. Это было тогда, когда я ещё только приехала в город. И во-вторых, они стоят 12 000 тысяч рублей.
- Двенадцать тысяч рублей! – удивился Эдгар. – Сильный препарат, раз он столько стоит.
- Что ты, Эдгар, волнуешься? Всё уже прошло.   
- Камилла, теперь давай сделаем вот как: возьми градусник в рот, измерим температуру. Дай мне левую руку, чтобы я замерил артериальное давление. Давай выполняй, сегодня я твой доктор.

- Хорошо! Подчиняюсь. Измеряй давление и температуру.
Эдгар измерил давление, тонометр показал следующие цифры – 100х70, а градусник – 36,6.
- Давление немного понижено. А температура в норме.
- Вот видишь, я тебе говорила.
- Камилла, выглядишь ты слабенькой и бледненькой, словно анемичная, - заключил Эдгар.
- Как, анемичная? – испуганно спросила Камилла.
- Это значит, как тебе объяснить, либо у тебя сердечно-сосудистая недостаточность, что подтверждает пониженное давление, либо анемия, то есть, на народном языке, малокровие. В этом случае нужно хорошо и вовремя питаться. Поняла?
- Откуда ты это знаешь?
- Ну, я три года проучился в медицинском институте в своём родном городе. Я был хорошим студентом. Оценки по всем дисциплинам  были только на «4» и  «5». Потом в городе открылся авиационный колледж. И меня вдруг безумно потянуло в авиацию. Дома скандал за скандалом. Декан вызвал и уговаривал остаться. Даже предлагал академический отпуск, чтобы я подумал, потому что я был одним из успевающих студентов на потоке. Но я ни в какую! Я без труда поступил в колледж и закончил его. Затем служба в морской авиации на Тихом океане, в штабе авиации. Потом, после демобилизации, устроился на секретный завод «Авиационное объединение имени Чкалова». Вот и всё, теперь ты обо мне всё знаешь.
- В книгах про этот факт – учёбу в мединституте - ничего не сказано, Эдгар. А может, тебе стоило послушать родителей и декана? И ты бы стал уважаемым врачом.
- Но я уважаемый поэт. Я выбрал творческий путь, а медицина – серьёзная штука. Она, как и искусство, поглощает тебя целиком. Если ты не нарушаешь клятвы. Честно помогаешь людям. Такая вот история, моя любовь.
- Малокровие, говоришь. Да, Эдгар?
- Слушай дальше. Так как у тебя таблетки с просроченным сроком действия, а я вижу, что они ещё помогают тебе даже в таком виде, то тебе необходимо съездить к этому врачу, взять рецепт и купить таблетки. Так, на всякий случай. Это первое. Затем мы поедем к супруге поэта Чернова, она работает в санатории «Горячий Ключ», и снимем кардиограмму. И в этом же здании сдадим кровь на общий анализ. И всё. Выясним причину твоего недомогания.
- Эдгар, ты преувеличиваешь. Я не хочу к врачам, я их боюсь. Меня столько с 13 лет водили по ним родители. И мне кажется, зря. Я просто переутомилась с подготовкой к выставке. Буду питаться, как ты сказал, поедать килограммами фрукты, пить соки. Вот и всё. Я здорова, Эдгар.
- Словом, на днях поезжай в Краснодар, попроси врача выписать тебе рецепт на эти таблетки, купи их, и тогда я успокоюсь. Это – самое главное. И пусть находятся в шкафчике. Будешь ли ты их принимать или нет, я должен знать, что они в твоём доме. Хорошо, родная?
- Обещаю, - тихо ответила Камилла и добавила, - в нашем доме.
- А может, выставку отменить и заняться анализами и лечением?  - пошутил Эдгар.
- Нет, нет! Я так жду её, она так важна для меня, для нас…
- Тогда не работай по ночам. У нас всё готово – буклеты, картины. Мы уже распределили, какие картины будут висеть в первом зале, какие во втором, какие в третьем, - твёрдо заявил Эдгар.– С сегодняшнего дня будешь делать, любовь моя, только то, что я скажу.
- Слушаюсь, мой доктор! Но выставку надо провести, с таблетками или без них, но надо.
- Я понимаю. Мы уже готовы. Осталось дождаться только письма от администрации, на какое число они поставят в график выставку художницы из Горячего Ключа Камиллы Белоцерковской. Всё. А мы готовы. У нас опыт есть. Я успокоил тебя?  - спросил «врач».
- Да, Эдгар, - прижавшись к нему, ответила она.
- И ещё, Камилла. В это лето, осень и зиму я буду нечасто, но уезжать из города, иногда на неделю, на две. Во-первых, после выставки мы вшестером – авторы ЛИТО – поедем на юбилей литературно-музыкального объединения в город Ейск, к Арсену Григорьевичу Мацоян. Он уже обижается. Пять лет ждёт, когда мы соизволим…
 В сентябре я буду три дня на семинаре, который проводит Союз российских писателей в Краснодаре. Мои работы прошли конкурсный отбор, и я под номером 13 буду выступать. Это важно для меня и ЛИТО.
А в октябре я поеду в Волгоград, к поэту Геннадию Андреевичу Дементьеву на 80-летие. Повезу ему диплом и удостоверение почётного автора нашего ЛИТО. Дней на десять, может, меньше. Ну и ещё встречи здесь, в городе. Так что график второй половины года расписан плотно. Да и выступлений у нас будет больше. Нас стали приглашать в санатории, чтобы мы читали там стихи отдыхающим. Поеду в Адыгею к Мадину Меджажеву, у них тоже юбилей. Нас пригласили. Нельзя отказать – они всегда приезжают к нам на День города. Это в конце августа. Кстати, ты можешь свои работы тоже выставить. Будет здорово! Все художники стараются в День города выставить свои картины, потому что много гостей приезжает, да и горожане гуляют семьями и разглядывают всё. Как я в том году не догадался предложить тебе выставить картины на День нашего города? А мы будем выступать в литературном кафе около санатория «Изумрудный», - закончил Эдгар.
- Эдгар, ты что, так надолго и часто будешь меня оставлять? Что же я стану делать, когда и двух дней разлуки еле-еле переношу, даже если ты в городе. А тут уедешь по чужим городам и «странам».
- Во-первых, радость моя, - прижимая невесту к груди, стал успокаивать её Эдгар, - если что-то случится, я сразу вернусь. Все эти города находятся рядом, в двух-трёх часах езды, за исключением Волгограда, конечно.   
Во-вторых, ты станешь работать над новыми картинами, выполнять заказы. Это будет уже после твоей краснодарской выставки. Ты успокоишься, и всё пойдёт привычным образом. Ты будешь спокойно работать, ждать меня и думать, что мы помолвлены, мы – жених и невеста. «Всё равно, что муж и жена»! – произнесли они эту фразу одновременно. - Вот и хорошо. Ты снова улыбаешься. А мне пора. Приеду, может быть, поздно. Но если что, звони сразу. И привезу зажаренную курицу из «Магнита».
- Как в прошлый раз? – улыбнулась Камилла, напоминая Эдгару то, что он обещал купить курицу, но забыл.
Эдгар уехал по своим творческим делам, а Камилла тут же забыла и про таблетки, и про завтрак, и про анализ крови, и про кардиограмму. Достала картину, поставила её на мольберт и стала работать над ней. И её волновали две вещи – выставка и то, что Эдгар будет так часто оставлять её одну. Она тяжело вздохнула и сказала вслух: «Мы помолвлены с тобой, Эдгар. Любовь моя, только не забывай это, прошу тебя».
Камилла стояла и дописывала картину, которую ей заказал предприниматель из города Адыгейска. Он должен был приехать за картиной завтра вечером. Вдруг раздался звонок. «Кто-то пришёл. Может, Эдгар что-то оставил и вернулся», - подумала она. Она вышла из мастерской  и пошла открывать дверь. Открыв дверь, она радостно закричала: «Папочка, папуля! Как хорошо, что ты приехал. Я так рада! Проходи».
- Хорошо выглядишь, дочка. Местный климат явно тебе на пользу.
- Вот вчера только, когда мы возвращались с моря, меня стошнило.
- Тебе нельзя находиться на солнце даже час. Сколько раз тебе повторять? Вот ты и перегрелась. А где Эдгар? Так его зовут? Хочу с ним побыстрее познакомиться.
- Хорошо, - ответила дочь. – Я ему позвоню. Он уехал по делам.



                *  *  *



-ЭДГАР, ТЫ ГДЕ НАХОДИШЬСЯ в данный момент?
- У художников в подвале, напротив санатория «Предгорье Кавказа». Что-то случилось?
- Папа приехал на два дня и хочет с тобой поговорить, познакомиться. Когда ты приедешь?
- Сейчас шесть часов вечера, через час. Приехал художник из Пскова. Он пишет иконы, у него есть разрешение от Патриархии на это.
- А на то, чтобы писать иконы или реставрировать их, нужно разрешение? Да? Он что, хочет выставку сделать в городе?
- Да. Мы съездим к Анне Васильевне, и я договорюсь с ней о дате проведения выставки.
Он привёз 30 икон разных размеров. Три года назад он хотел выставить их, но в графике работы музея не нашлось места. Все месяцы были заняты. Мы организовали ему выставку на заседании ЛИТО, я давал объявление в газете. Пришло немало любителей посмотреть на такого рода живопись.
- Отлично, Эдгар. Ты помогаешь всем. Я тебя обожаю. Значит, в семь часов ждём тебя. Ничего не покупай. Отец столько привёз всего - полный холодильник.
- Хорошо. А сколько лет отцу? – поинтересовался Эдгар.
- В следующем году будет пятьдесят.
- Пятьдесят? – удивился Эдгар. – Мы почти ровесники. Дела! До встречи!
- Ждём тебя, Эдгар! Я жду!
- Он же собирался приехать к концу июля, на выставку? – уточнил Эдгар.
- Но вот неожиданно приехал раньше.
- До встречи.
Эдгар договорился с Анной Васильевной, директором музея, о выставке иконной живописи приехавшего на отдых в город Ивана Сергеевича, который к тому же в восьмидесятые годы проживал в Горячем Ключе, но потом уехал в Петербург. Выставку назначили на конец месяца.
Эдгар ехал тихо, словно не хотел этого разговора с отцом Камиллы, будто боялся его. Что скажет отец человеку, с которым они почти ровесники? «Конечно, - думал Эдгар, - он будет уговаривать меня, чтобы я расстался с Камиллой и не мечтал о ней, не мешал её будущему, которое, очевидно, уже расписано на много лет вперёд, как это заведено в богатых семьях. Постарается убедить меня в этом. Только вот интересно, в какой форме он будет это делать? В грубой или в сдержанных тонах?»
Он подъехал к дому Камиллы. Позвонил, не вошёл сразу, чтобы не показывать, что он в этом доме не гость, а человек, которого любят в этом доме и ждут. И что любовь и ожидания зашли слишком далеко – до помолвки. И конечно, имеет свои ключи от этого дома.
Камилла открыла дверь, поцеловала Эдгара. Она была радостной, в приподнятом настроении. Она ещё молода и не знает реальной жизни. И поэтому ждала от разговора отца с Эдгаром только хорошего.
- Наконец вы познакомитесь, Эдгар. Я давно этого хотела. Я хочу, чтобы вы стали друзьями, я его тоже сильно люблю. Будь сдержан, если что. Хорошо? – попросила Камилла и повела Эдгара в дом. – А почему ты сам не зашёл? У тебя ведь есть ключи от моего дома? Надеюсь, когда-нибудь он станет нашим, - она махнула рукой и добавила, - уже наш.
Они зашли в мастерскую, Эдгар посмотрел на картину, которая стояла на мольберте, одобрительно кивнул головой и проследовал за Камиллой в зал на второй этаж, где был накрыт стол. Чего только на нём не было! Увидел бутылку коньяка, в которой половины содержимого дорогого напитка уже не было. Из чего Эдгар заключил: «Папа уже принял… И готов к серьёзному разговору». Рядом стояла бутылка вина, которое предпочитала Камилла, и недопитое вино в фужере.
- Здравствуйте, Пётр Серафимович! – поприветствовал Эдгар отца Камиллы.
- Здравствуйте, здравствуйте, Эдгар Николаевич! – поздоровался Пётр Серафимович, назвав Эдгара по имени и отчеству, намекая на то, что перед ним человек, уже познавший жизнь, поживший на белом свете, повидавший немало и разбивший сердце не одной красавице (во всяком случае, так говорят о поэтах). И что его дочь – молодая, красивая, талантливая – очередная муза, очередная интрижка. Это он извлёк из интонации отца Камиллы. «Да, вечер обещает быть «приятным», - подумал Эдгар.
- Помойте руки и присоединяйтесь к нам, - командным голосом сказал Пётр Серафимович.
- Хорошо. Я сейчас, - ответил Эдгар и подумал: - ведёт себя, как на производстве, разговаривает повышенным тоном и не замечает этого. А он мне представлялся интеллигентным человеком. Какая там интеллигентность или светские манеры, когда в девяностых годах такое творилось при дележе Советского Союза! – вытирая руки и приводя себя в порядок, думал Эдгар. – Во всяком случае, - глядя на себя в зеркало, Эдгар разговаривал сам с собой, - будь вежлив, немногословен и...   
- Эдгар! Мы тебя ждём, - прервала «беседу» любящая отца дочь.
Эдгар вышел из ванной комнаты, сел на место, которое указала ему Камилла, - между отцом и ей. И, наливая вино в фужер любимого, Камилла сказала:
- Папа, позволь тебе представить Эдгара.
Папа протянул руку и сказал, что ему очень приятно, на что Эдгар ответил тем же.
- Вот наконец вы и познакомились. Надеюсь, вы будете друзьями, - ухаживая за Эдгаром, обратилась она к ним.
Эдгар нашёл в отце Камиллы типичного представителя девяностых годов, которые собирались в банды и захватывали всеми недозволенными средствами бизнес у законопослушных предпринимателей, ничем не гнушаясь; большинство из которых были или досрочно освобождённые лица, или профессиональные спортсмены. Он и выглядел так: лысый, накачанный, прямой, беспардонный, не контролирующий свою речь. Он сидел по левую руку от Эдгара и ел, ел и ел, иногда так причмокивая, что Камилла делала ему замечание. Словом, совсем не похож на тех чиновников, которые представляли из себя образец воспитанности, сдержанности и интеллигентности, как, например, Сергей Владимирович Кузнецов из города Уфы, который вежливо согласился оказывать финансовую помощь литературному объединению в выпуске альманаха. Приятный человек.
- Так чем Вы занимаетесь, Эдгар Николаевич? – откинувшись на спинку стула и вытирая рот салфеткой, показывая, что он уже наелся досыта, спросил папа Камиллы.
Прежде чем ответить, Эдгар посмотрел на Камиллу, на отца, сделал сравнение и пришёл к выводу: видимо, Камилла всё-таки в мать. В ней больше всего от матери, чем от отца. Да и мать всё же искусствовед. Образованная женщина, а отец был в прошлом учителем по физкультуре в одной из школ Магадана. «Да, у Камиллы материнские гены. Она пошла в ту породу, в материнскую, - подумал Эдгар, - хотя я и незнаком с матерью Камиллы и не видел её ни разу».
- Есть ли у Вас постоянный заработок? Доход? – не дожидаясь ответа на первый вопрос, продолжал «наступление» папаша.
- Эдгар. Зовите меня просто Эдгар. «Вы» - это отдаляет, - пояснил, улыбаясь, Эдгар Николаевич.
- Да, ты прав! Мы с тобой почти ровесники. Чего нам «выкать»? Так чем ты там занимаешься? Небось, набрал кредитов-то? Сейчас это модно. Наберут кредитов, понакупят дорогих тачек, построят частные дома, а потом… Раз – и судебный пристав на пороге. Отдавать-то кредиты нечем. Мне Камилла кое-что рассказывала о твоей жизни, Эдгар, но я хотел бы о планах на будущее. Литературная жизнь – хорошо, но ею сыт не будешь. А женишься на ком-нибудь, чем станешь кормить детишек? Стишками? Книги-то сейчас не в моде. Всё больше Интернет наступает, - ковыряясь зубочисткой в зубах, философствовал отец Камиллы.
Эдгару не нравилось, как всё началось – и разговор, и манера поведения отца Камиллы, и его казарменная философия, и напор, с которым он говорил банальные вещи.
- Вы ведь, извиняюсь, ты ведь, Эдгар, уже был женат, имеешь сына, внучку. Помогаешь им? Купил сыну дом, «Хонду»? Устроил внучку в спецшколу? Сейчас это необходимые вещи. Ты сделал их «новыми русскими»?
- Папа, - вмешалась Камилла, - сейчас на дворе третье тысячелетие. Все живут, как хотят. Занимаются тем, чего душа желает. Любимым делом. И Эдгар тоже. Он живёт трудной жизнью свободного поэта. Творческая среда города и края уважает его. А это, поверь, среди творческих людей – редкость. Он помогает начинающим талантам обрести себя. Я тебе рассказывала о том, как Эдгар помог и мне в организации моей персональной выставки, благодаря которой я продала свои картины, нашла свои темы, приглашена была в Майкоп и Сочи...Понимаешь, как это важно для меня? И получила заказы – это то, о чём мечтает любой художник. Получить заказы. Папочка, почему ты так далёк от искусства? – разрядила обстановку Камилла, видя, что Эдгару не нравится разговор. Не получается. И он может папу поставить на место. Этого она боялась, ибо видела однажды, как Эдгар разговаривал с инспекторами ГИБДД, которые, засев в кустах, любыми путями вымогали деньги с автолюбителей и дальнобойщиков. Как они сразу сменили тон, ибо слова Эдгара бывают такими тяжёлыми, «хоть орехи ими разбивай».
- Всё это писано вилами на воде, дорогие мои, - наливая себе коньяку, пояснил Пётр.
- Папуля, я тебя так люблю. Ты тоже меня любишь. Так неужели ты хочешь, чтобы твоя дочь, которая только почувствовала вкус к жизни, её прелести, которая обрела в этом городе счастье, любовь…
- Стоп! Стоп! – вытянув руку вперёд и выдохнув воздух после выпитой рюмки, закусывая коньяк  чёрной икрой, оборвал слова дочери отец. – Так вы что, дорогие мои, уже решили пожениться?
- Нет, - ответил Эдгар. – Не думали о таком. У нас творческие отношения. (Пауза.) Словом, я помогаю Камилле в творческом плане, чтобы она обрела друзей, раскрыла свой талант. Конечно, у нас есть и личные отношения…
- Какие личные отношения? – остановил Эдгара отец Камиллы. – Какие личные отношения? Ей 24, тебе 47! Какие ещё личные отношения? Вы что? Уже спите вместе?
Камилла пододвинулась к Эдгару и сказала на ухо: «Извини, Эдгар, я его таким ещё не видела. Ему нельзя пить».
- Пётр, я всё слышу, кричать не надо, - пояснил Эдгар. – Мы сидим и мирно разговариваем, и в этом мирном разговоре знакомимся друг с другом и, конечно, познаём друг друга.
- Отношения! – продолжал Пётр, но уже более сдержанно.
Больше всего Эдгар боялся сорваться, но из-за Камиллы был вынужден выслушивать этот тон и напор, которые источал отец Камиллы. Но если бы беседа происходила по-светски, тихо, в понимающем ключе, у Эдгара бы не зарождались сомнения в том, что, может, и вправду надо было давно прекратить отношения с Камиллой. Он хотел это сделать уже несколько раз, но чувствуя, как она его любит и ждёт и что чувства её искренние, настоящие, ему жалко было её, и хотя отношения их развивались, далеко Эдгар не заходил, о том, чтобы соединить сердца навеки, речи не заводились. Только помолвка – потом посмотрим. Но он влюбился в неё. И по-настоящему. И теперь ему казалось, что его любовь хотят отнять…  Разрушить…
- Камилла! – сказал отец, - не могла бы ты сходить на пару часов к Дильнаре? Передай ей привет и подарки её отцу, которые я привёз ему – нашему бывшему хорошему работяге.
- Нет, я останусь с вами, - ответила Камилла. – Да что происходит? Папа! Это разве знакомство? Так цивилизованные люди знакомятся, да? – вздохнула Камилла.
- Доченька, сходи на пару часов к подруге, а мы с Эдгаром поговорим о нём, о тебе, о нас всех.
Камилла встала из-за стола. Поцеловала папу в щёку и сказала:
- Я вас люблю, очень люблю обоих. Прошу, станьте друзьями. Не делайте мне больно. Я только почувствовала, что значит быть счастливой!
Камилла ушла, и в комнате остались Эдгар и отец Камиллы.
- Извини, Эдгар, если был поначалу груб, сам знаешь, мы, родители, хотим только счастья своим детям – и всё. Поговорим в мастерской Камиллы. Да ты ничего и не ел. Ну, вставай, идём, поднимайся, - сказал Пётр. – Выкурим по сигаре.
- Я не курю, Пётр.
И они спустились в мастерскую Камиллы, сели за столик, на котором их уже ждал заваренный ароматный чай. Эдгар разлил чай по чашкам.
- Да, чай сейчас кстати, - сказал Пётр.
Эдгар стал его называть Петром, без отчества, по его же просьбе. А раньше, когда он представлял его солидным, образованным, начитанным, вежливым человеком, называл его при Камилле, когда заходила о нём речь, Петром Серафимовичем. Теперь он для него просто Пётр.



                *  *  *



        А ТЕПЕРЬ ПОГОВОРИМ, как мужчина с мужчиной, - решительно начал Пётр. – У вас нет будущего! Ты ей в отцы годишься. Она тобой увлеклась, но это пройдёт. Тебе кажется, что она любит тебя. Но пойми, пораскинь мозгами. Ей будет 40 лет, а тебе больше шестидесяти. Хоть сейчас тебе 47 лет, но выглядишь ты моложе лет на десять. Не знаю, как тебе это удаётся, но время своё возьмёт. Обязательно.
- Мы любим друг друга! – возразил Эдгар.
- Прекрати! Даю тебе полгода  на то, чтобы ты тихо свалил. Придумаешь сам, как. Сейчас это сделать нельзя. Для Камиллы это будет ударом. Но постепенно любовь, которая бывает только в книгах, пройдёт. И не так болезненно, как если бы ты оставил её сразу. И думать потом забудь. И будь с ней повежливее в этот период. Есть много вариантов, как порвать с девушкой. Словом, через полгода ты должен держаться от неё подальше. И не смей думать о ребёнке, рождение которого, как ты можешь себе представить, может смягчить мои планы и я сдамся. Это ясно? Если этого не произойдёт и Камилла всё-таки… Как мне объяснила Дильнара, что именно Камилла первой завязала отношения между вами и что ты этому сопротивлялся; кстати, тогда это можно было сделать безболезненно, отшил бы, как у вас, творческих людей, говорят музу  - и всё. Но если этого не произойдёт по каким-то причинам и моя дочь будет продолжать искать в тебе своё счастье, я её увезу в Москву. И всё. Руби канат!
- Но она здесь обрела покой, изменилась, даже по её виду можно сказать, что она счастлива. Она нашла себя. Здесь ей спокойнее, она живёт одна, без родителей, так, как желает её душа. У неё счастливый вид. Надо это признать.
- Сам удивляюсь. Здесь ты прав, Эдгар. Она всегда была неразговорчивой, молчуньей, а после того, как ей исполнилось 17 лет, замкнулась. Что произошло, мы до сих пор не знаем. Показывали её лучшим психологам, психиатрам. У неё появились какие-то страхи. Навязчивые мысли. Она перестала писать картины или делала это редко. Потом – наш развод с её матерью. Всё это повлияло на неё. Хотя стоит заметить, она больше любит своего папочку, чем мать. А может, что-то другое порождает её страхи, но бывало так, что она среди ночи прибегала ко мне и её трясло, словно за ней кто-то гонится, какое-то чудовище. Вся в холодном поту. Мне долго не удавалось её успокоить. Потом я ей подмешивал в воду снотворное – и она засыпала. Такое происходило 5-6 раз в год. И Дильнара говорит, что это повторялось и здесь, пока она не познакомилась или не повстречала, или не выдумала тебя. Не знаю, как это назвать. Дильнара – психотерапевт, и я её попросил приглядывать за ней. И давать мне отчёты. А я оплачиваю её обучение в Краснодаре. Ну, это тебе по секрету. Так вот, Дильнара утвердительно говорит, что как только у вас завязались романтические, я бы сказал, отношения, ибо любовь её и счастье - не в этом месте, - она воспрянула.
- Так если ты всё видишь своими глазами, как дочь твоя обрела покой, начала писать, поистине, шедевры, поверь мне; если у неё прошли эти страхи, непонятно откуда берущиеся. Кстати, я тоже поначалу попал на них, и ночью, и днём, и утром всё бросал и приезжал успокаивать её. И вот здесь, в этом кресле, сидя у меня на коленях, она засыпала, и лихорадка и страхи проходили, - в повышенном тоне объяснял Эдгар Петру. – Если ты это видишь, зачем ты хочешь этому положить конец? Почему мешаешь её счастью? Возможно, только в этом городе её настоящее счастье. Как ты этого не поймёшь?
- Я повторять не стану. Через полгода ты уходишь, оставляешь Камиллу. Я увожу её к матери, и она продолжает там свою карьеру художницы.
- Художникам, поэтам, композиторам, скульпторам, словом - богеме, не везде пишется, а только в особых местах и при определённых обстоятельствах и психологическом климате. Гоген уехал на Таити, Том Хьюз не мог писать в Англии, Жорж Санд писала в своём замке, но не в Париже…
- Хватит! Камилла – наследница. За ней много недвижимости. В Магадане, в Москве, во Франции! Она этого пока не знает, и ты не проболтайся ей. Моей дочери нужен муж не из вашей породы, а из богатых, из нашего круга, из купеческого. Сечёшь? А что ты ей можешь предложить? Выставки в этом городе, в этой глуши?..
- Горячий Ключ – особенный город…
- Ваш Горячий Ключ особенный лишь потому, что в нём живёт, пока ещё, моя дочь! – грубо перебил Эдгара Пётр.
- Как я об этом не догадывался, - усмехнулся Эдгар. – А если ей нужно простое человеческое счастье? Ты не думал с этой стороны? – спросил Эдгар.
- И что она станет делать с этим человеческим счастьем? На хлеб что ли намазывать? Ты состаришься раньше. Что она будет делать с детьми? Вспоминать в 40 лет это человеческое счастье?
- Иногда 5-10 проведённых в любви лет «потянут» на сто лет жизни, проведённых без любви. «И за эти три дня, проведённые с Вами, мисс Бронс, я отдал бы 50 обычных лет своей жизни».
- Что это за бред?
- Это Джон Китс, английский поэт-романтик, говорил своей возлюбленной Фанни.
- Ну, хватит этих ваших штучек! Решили. Ты всё сделаешь так, как я сказал. Я – отец Камиллы. Она моя плоть и кровь! И у меня, и у моей бывшей жены для Камиллы всё уже расписано. Вам с ней не по пути! Она птица высокого полёта, и у нас на неё свои виды. Мы всё уже распланировали, только ваш город не входил в наши планы, но Дильнара сказала, когда Камилла приехала к ней в гости, что Камилла стала улыбаться. Снова писать картины, страхи стали всё реже и реже. И я подумал: а какого чёрта! Пусть там годик-два поживёт, если ей там лучше. Но вижу, что так. А теперь пора и в Петербург, заняться ей настоящей живописью, мать там её продвинет. Да и Петербург – российская столица искусств, - продолжал Пётр.
- Значит, Камилла уезжает, вернее ты её заберёшь. И тебе всё равно, что она сейчас счастлива? У неё заказы, выставки, она нашла новую тему…
- Брось! Я там любую выставку оплачу. Она будет выставляться в самых модных выставочных залах, посещать салоны, заведёт нужные знакомства, выйдет замуж наконец за одного из наших… У моих друзей сыновья уже заводами управляют. Входят в советы директоров и так далее. Ну, теперь ты понял? И картины будут её нарасхват! И на выставках – коллекционеры из Европы, Америки, а не местные мазилы, которые закончили, в лучшем случае, худграф. Которые рисуют деревья да закаты на море. Всё. Я сказал всё, Эдгар! Если ты мужик и желаешь ей счастья, а ещё и любишь, как ты говоришь, ты сделаешь это. Не мешай ей, Эдгар. У неё большое будущее. Конечно, я тебя отблагодарю, Дильнара сказала, что если бы не ты, то, возможно, она бы не «проснулась». Ты своё дело сделал. А теперь отойди в сторону. И ещё одно есть, - продолжал отец Камиллы, - но ни тебе и никому другому этого знать не стоит, - грустно заключил Пётр и как-то тихо ушёл в себя и молча сел в кресло. – Никому! – повторил он.
Эдгару показалась странным концовка такого бурного выступления, вернее её скромный, тихий финал.
- Она что, помолвлена?
- Нет, нет! Пока нет. Правда, сын друга, который купил у неё картину, коллекционер, богатый, уважаемый в Москве человек, с 18 лет сватает Камиллу. Но она отказывает ему. Говорит – пустой человек.
- Что же тогда? – старался выведать Эдгар про это «никому».
- Я же сказал, никому этого не…
Тут зашли Камилла с Дильнарой. Они были радостными. Дильнара поблагодарила Петра Серафимовича за подарки. Камилла села на колени к Эдгару. Отец неодобрительно посмотрел на них, что не осталось без внимания Дильнары.
- Как вы поговорили, милый?
- Хорошо. Мне пора ехать, - ответил Эдгар.
- Тихо! – скомандовал отец Камиллы.
Все замолчали и смотрели на него, как он разговаривает по телефону:
- Какая комиссия? Откуда? Из Москвы? – кричал Пётр. – Кто их прислал? Изъяли документы? Хорошо. Завтра утром я вылечу в Магадан, а перед этим позвоню Сергею Иосифовичу, чтобы он разобрался, кого чёрт нам послал и на кой чёрт!..
Эдгар встал, поцеловал Камиллу, которой показалось, что Эдгар стал каким-то другим после разговора с папой. Она чувствовала это своим сердцем. Да и Дильнара заметила перемены.
- Я сам провожу Эдгара, - сказал отец.   
Они дошли до двери, вышли на улицу. Отец ещё раз напомнил Эдгару про свои планы и сказал, чтобы тот не шутил. А когда Эдгар сел в свою машину и завёл её, отец Камиллы подошёл к машине, посмеялся, помотал головой и спросил: «Надеюсь, ты мою дочь не возишь на этой кляче? Она ведь убьёт вас обоих! Если бы ты видел сыновей моих друзей. Красавцы! Их дома, тачки... Ты бы всё сразу понял». Закурил и пошёл в дом, где его ждала Камилла. По пути ему встретилась Дильнара. «Я тоже пойду уже, Пётр Серафимович, поздно. А вы с Камиллой поговорите. Вам есть о чём поговорить».
- Хорошо, спокойной ночи!



                *  *  *



          ОТЕЦ ВЕРНУЛСЯ В МАСТЕРСКУЮ. Камилла ждала его. Она хотела узнать, как прошло их знакомство с её возлюбленным. О чём говорили, что обсуждали? Чем закончился их, так называемый, мужской разговор?
- Садись, пап, - вежливо сказала Камилла.
- Нет, доченька, садись ко мне на коленки. Помнишь, как в детстве? Ты любила сидеть у меня на коленях.
Камилла так и поступила. Села к отцу на коленки, обняла его и сказала:
- Давно  мы вот так не сидели. Не разговаривали, да, папуля?
- Да. Ты любишь папочку? – спросил, улыбаясь, отец.
- Конечно, - сильнее обняла отца любящая дочь. – Папа, вы с Эдгаром не поругались? Всё прошло хорошо? Мне показалось, что он стал каким-то другим после вашего мужского разговора.
- Да нет. Мы вежливо поговорили. Мне кажется, он всё понял.
- Я чувствую это сердцем – он изменился. Я это почувствовала после вашего разговора.
- С чего ты взяла? Я ему рассказал о тебе, о наших планах…
- Каких ещё планах, пап? – удивлённо спросила Камилла.
- О том, что скоро ты уедешь в Петербург. У тебя там квартира. Там мама, которая поможет тебе в твоей художественной карьере. Она – искусствовед, и у неё много знакомых, полезных, в твоём деле людей. Не будешь же ты всю жизнь жить в этой...
- В этой дыре – ты хотел сказать. У художников, поэтов, творческих людей нет карьеры, к твоему сведению. У них есть либо известность, либо популярность, либо ничего. Всё измеряется у нас талантом. Карьера – это у вас, деловых людей, - пояснила обиженным тоном Камилла. – Так и знала, догадывалась, что речь пойдёт у вас именно об этом, о переезде. Ты хочешь, чтобы мама таскала свою дочь по выставкам, профессорам, педагогам, по банкетам, фуршетам и как обезьянку, которая может держать кисть в руках, представляла всем. Да я там не смогу писать! – вставая с колен отца, заключила Камилла. – Как вы не поймёте этого с мамой? Нам, творческим людям, не везде пишется, чувствуется. Но если ты нашёл такое место, то держись за него. За это место, где душа твоя работает, и ей хорошо, она поёт. Пойми это, пап…
- Я это уже слышал от Эдгара, - уточнил отец.
- Так не мешайте моему счастью. Я только почувствовала, что значит, когда люди слушают тебя, что значит для меня Эдгар, живопись. В этом городе мне хорошо. Я счастлива! Вы же с мамой мечтали об этом! Здесь мне не страшно, и те ночные страхи, которые мучали меня в Магадане, в Москве, прошли…
- Камилла, ты рассуждаешь, как ребёнок. У тебя другая судьба, другая история. Пора подумать о будущем. Богатые женихи выстроились в очередь… Неужели среди них нет никого лучше Эдгара? Никогда не поверю!
- Нет, - обиженно ответила Камилла.
- Так или иначе, к концу года ты должна быть в Петербурге. А пока поживи ещё тут. Закончи свои дела, выполни заказы, проведи выставку в Краснодаре, о которой ты так мечтаешь. В Краснодаре нужно заплатить за зал, чтобы тебе разрешили выставку. Хорошо! Позвонишь – я пришлю денег. Мои друзья всё устроят, если для тебя она так важна. Но потом – всё! В Петербург! И думать ничего не хочу. Ты уже взрослая, и поэтому я в первый раз говорю с тобой, как со взрослым человеком. Выставка уже в конце июля, если я смогу – приеду.
- Вы с мамой даже не заметили, что ваша дочь уже давно повзрослела. И стала самостоятельной. Поэтому я и приехала сюда. В незнакомый город, чтобы начать всё с нуля, папочка. Так я и знала. Разговор с Эдгаром у вас был плохим. Просто Эдгар воспитан и, видимо, внимательно слушал, не перебивая, этот план, который  сильнее и сильнее запутывает всё…
- Я не хочу ругаться, - вставая, сказал отец. – Камилла, я улетаю утром в Магадан. Кто-то к нам приехал с проверкой. Надо разобраться. Ещё раз повторю: мы с мамой любим тебя. Ты должна к концу этого года всё тут закончить, а Новый год мы встретим на Красной площади. И твоё 25-летие отпразднуем в Москве, в лучшем ресторане.
Отец пошёл спать. Камилла легла в мастерской на диван и думала об Эдгаре, о себе, о своей новой жизни, которую у неё хотят отнять, о выставках, заказах и о многом другом. Но главное то, что ей не давало заснуть, каким станет теперь Эдгар, как он будет относиться к ней. «Эх, папа, папа, что же ты наделал? Я только начала жить самостоятельно, полюбила, почувствовала себя счастливой в этом большом запутанном мире, - рассуждала она. – Теперь главное – Эдгар. Или время решило проверить нашу любовь? Я люблю тебя, Эдгар! И никому не дам нас разлучить. Мне хорошо с тобой», - вслух произнесла Камилла.



                *  *  *



            УТРОМ ОНА УПАКОВАЛА чемодан отца. Они позавтракали. Поговорили о погоде. Подъехала машина. Камилла с отцом вышли на улицу.
- Помни, любимая доченька, я тебя люблю и хочу тебе только счастья. Надеюсь, ты предохраняешься, ну, когда вы с Эдгаром этим… занимаетесь. Как сегодня говорит молодёжь – любовью или сексом. Постарайся не забеременеть. Ты немного бледная. Ты хорошо чувствуешь себя, родная моя?
- Хорошо. Я тебя тоже люблю, пап. Я думала, ты останешься дня на три. Мы поговорим о предстоящей моей выставке. Я так волнуюсь. Эдгар мне много помогает в её организации, как и в городском музее, как и в Майкопе, Сочи. Он всегда рядом, особенно в трудную минуту. Я всегда рассчитываю на его помощь. Его любят и уважают в творческой среде.
Он знаком со многими выдающимися поэтами и художниками. Даже с Виктором Гавриловичем Захарченко, руководителем Кубанского казачьего хора, который лично у себя в кабинете поздравлял Эдгара с сорокапятилетием  и он знает стихи Эдгара наизусть и является поклонником его таланта.
- Хорошо, хорошо, Камилла, что ты ему цену набиваешь. Мы с Эдгаром обо всём договорились. Какое сегодня число?
- Третье июля, Пётр Серафимович, - ответил водитель.
- Я так хочу, чтобы вы с мамой прилетели на выставку, но вы всегда заняты…
- Мой друг будет на выставке, если я не смогу. Он пригласит человека, который всё снимет на камеру, и мы потом всё посмотрим с мамой – она в Петербурге, а я в Москве и порадуемся за тебя.
- Снимать не надо. Снимать будет Валерий Михуля – директор видеостудии «Феникс», которую они с Эдгаром открыли пять лет назад. И по сценарию  Эдгара уже сняли десять фильмов. И обо мне они тоже будут делать фильм. Сейчас набирают материал. Пройдёт выставка и начнут…
- Мне пора, - сказал отец, - дела. Будь умненькой и не наделай  глупостей. Хорошо?
Они поцеловались, и машина отъехала от дома. Камилла постояла минут десять и вошла в дом.
   


                *  *  *



           ВЕСЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Эдгар думал о словах отца Камиллы: «Полгода. Понял? А потом свалишь».
- Полгода, а потом свалишь, - повторив эти слова вслух, Эдгар подъехал к Центральной библиотеке города, где должны выступать авторы ЛИТО, в «Литературной гостиной», которую вела раз в месяц Иванна Белова. Эдгар уже вошёл в читальный зал, в котором проходила «Литературная гостиная», на втором этаже библиотеки, как раздался телефонный звонок:
- Слушаю, - ответил Эдгар. – Это ты, таинственная ты моя? Я сейчас в Центральной библиотеке, мы будем читать стихи наших авторов. Освобожусь около восьми часов вечера. Обязательно, счастье моё! Приеду.
Эдгар вошёл в зал с опозданием, который к тому времени был заполнен людьми. Он извинился и сел рядом с ведущей. Композитор Владимир Бабкин и автор ЛИТО Владилен Гостев представляли новую песню, которую они написали вместе на стихи Гостева. Камилла, довольная, судя по разговору с Эдгаром, что у Эдгара бодрый голос, обрадовалась, что настроение его после встречи с отцом не изменилось. Но она всё же думала, что сказал ему отец? «Видимо, предъявил ему какой-нибудь глупый ультиматум, вроде того, что мы с Эдгаром не пара и что я должна жить в Москве или Петербурге, где у меня есть квартиры», - размышляла она. И была недалека от истины.
В девять часов приехал Эдгар. Он вошёл в мастерскую. Камилла с радостью его встретила, поцеловала. Предложила сесть к столу и поужинать. Благо отец привёз столько еды, что холодильник был наполнен, как говорится в народе, «до отказа». Было из чего выбрать и приготовить ужин.
- Как дела, Эдгар? – тихо спросила она.
- Всё хорошо, всё прекрасно, солнце моё!
- Всё хорошо! – улыбнулась Камилла. – Я почему-то вспомнила твоё стихотворение, оно без названия.
- Какое? – уточнил Эдгар.
Камилла начала читать стих Эдгара по памяти. По памяти, которой все её близкие и родные считали феноменальной, фотографической:


                Нет, бармен,
                Хрупче в мире этой фразы:
                «Ну, наконец, всё хорошо!»,
                И столько сразу вдруг
                Заразы
                Прилипнет к ней,
                Лишь рот открой!


- Ты скоро, как Валентина Васильевна Сазонова из посёлка Кутаис, будешь читать наизусть мои стихи, - улыбнулся Эдгар. – Валентине Васильевне уже 75 лет, и она наизусть читает стихи наших авторов.
- Я немало знаю наизусть твоих стихов. Не знаю, почему, но они так быстро запоминаются. То ли из-за простоты, то ли из-за порядка слов или из-за мощи строк. Некоторые строки из которых я частенько произношу как цитаты.
- Вот и художник Сергей  Тимофеевич Тузов тоже говорит:
«Поэта должны цитировать, тогда он поэт».
- Вот видишь, - наливая чай Эдгару, сказала Камилла. – Поешь, Эдгар, папа много чего привёз с собой. Он хотел три дня пробыть со мной, но эта проверка его унесла…
Они сидели и ужинали. Эдгар смотрел на картину, стоящую на мольберте, и, глядя на неё, подумал: «Да, Камилла, уже не та художница, с которой я познакомился несколько лет назад. Это уже сформировавшаяся, знающая, что и как нужно делать, художница, которая оттачивает своё мастерство с каждым днём, превращаясь в творца. И эта картина – свидетельство тому».
- Тебе нравится, любимый? – словно читая его мысли, спросила Камилла.
- Камилла, мне всё нравится, что ты пишешь.
- Это заказ. Заказчик уже одобрил. Он ушёл перед тобой. А завтра приедет за картиной.
Но разговаривая о живописи Камиллы, о делах Эдгара, они думали только об одном: кто начнёт первым разговор о встрече Эдгара и её отца – об их, так называемом, «мужском разговоре». И Камилла не выдержала:
- Эдгар, что бы папа тебе ни наговорил, что бы он ни предлагал, как бы он ни угрожал, а я папу своего знаю – он ради меня готов на всё, на самое неожиданное, что бы ни рекомендовал, я останусь с тобой, мой милый Эдгар, - присаживаясь на колени к Эдгару и обнимая его, заверила она любимого человека. – Папа может всё проделать неожиданно. Ты не знаешь его. Он может всё прекратить за два-три дня. Наши отношения… Неожиданно приедет, заберёт меня и продаст дом...
- Полгода! Полгода, - тихо повторил Эдгар про себя слова Петра, но она услышала их.
- Что, полгода? Ты меня пугаешь? Что значит, полгода? – встревоженно спросила Камилла.
- Это тайна, Камилла. Всё равно твоя выставка в Краснодаре и выставка на День города состоятся, - пояснил Эдгар. – И это тайна, такая же, как твои таблетки, тошнота, страхи, природу которых ты не говоришь. И ещё он сказал в конце разговора, что есть то, что никому не следует знать. Ещё одна тайна!
- Эдгар, это не тайны. Не принимай это близко к сердцу. Я не знаю, что и сказать, но это не тайны. Главное, мы с тобой помолвлены! Вот тайна, которую мы скрываем от моих родителей, - и она поцеловала кольцо, которое надел на её пальчик Эдгар в день помолвки, и чуть не заплакала.
- Камилла, ты любишь меня? Не обижайся такому вопросу.
- Конечно, Эдгар. Я давала повод тебе хоть раз усомниться в этом? – обиженно ответила она тихим голосом.
- А ты?
- Очень! Очень! Очень! – радостно сказал Эдгар, на что Камилла улыбнулась и сразу повеселела, раскрылась, как весенний цветок, на который солнце пролило свой свет. – Тогда забудем про мой разговор с твоим папой раз и навсегда. Будем жить так, как и жили. Мы – помолвлены. Вот и весь разговор, на этом и порешили. Всё, разговора не было!
Камилла расцеловала своего жениха и заплакала. Она так по-настоящему плакала, как плачут только от счастья.
- Всё, Камилла, всё!
- Ты – лучший, Эдгар, - тихо сказала она, вытирая слёзы.
- Главное в эти ближайшие дни – подготовка к твоей персональной выставке в Большом краевом выставочном зале изобразительных искусств, которая состоится, - Эдгар достал письмо, которое он вынул из почтового ящика и успел прочитать, - состоится в период с 20 по 27 июля! – протягивая письмо, с радостью пояснил Эдгар.
Камилла взяла письмо, прочитала его и запрыгала от радости.
- Теперь мы знаем день открытия. Поедем за два дня до открытия и развесим картины. А потом отметим это в ресторане. Ты счастлива? Ты готова?
- Да, Эдгар! Ты принёс радостную весть. Но после выставки мы с друзьями отметим не только окончание выставки, но и твой день рождения – 30 июля, так написано в книгах и в Интернете на «Стихи.ру» и в «Одноклассниках». Мы, вдвоём. Ведь мы ещё ни разу не отмечали твой день рождения. А потом съездим в бухту «Инал», посмотрим на самый лучший в мире закат. Наш с тобой. Полюбуемся на него из той беседки, которую установил там какой-то хороший человек, словно знал, что здесь будут сидеть два влюблённых человека и любоваться природой, морем, закатом. Я думаю, этот человек не лишён поэзии, раз так удачно выбрал место.
- Да, Камиллочка! Таков наш план! Всё будет происходить только по нашему сценарию.
- Эдгар! – восторженно обратилась она к поэту, любимому и жениху, - ты назвал меня впервые Камиллочкой! И мне сразу вспомнилась твоя строка из стихотворения, ты его назовёшь сам: «Мы будем вечны – ты и я!»
- «Воспоминание в стареньком кафе», - уточнил Эдгар. – У тебя много ещё заказов? Помни, о чём я тебе говорил, береги себя. Ты работаешь с демонической волей, словно работа – самое важное для тебя. Камилла Клодель – и только. Может, её дух в тебя вселился?
- Помню, помню! – радостно ответила невеста с кольцом на пальце, указывающем на то, что она уже «занята» и принадлежит тому, кто надел его на её палец и кому она доверила своё сердце.
Они ещё посидели какое-то время и поднялись на второй этаж в спальную комнату Камиллы…



                *  *  *



- ЭДГАР! ТЫ УЖЕ ГОТОВ? Поспеши, - обратилась Камилла к жениху.
- Всё, - Эдгар спустился в мастерскую, сел за стол и начал завтракать. – Художница моя! Ты уже и машину выгнала на улицу? Хорошо. Почему ты не дождалась меня? Я бы тебе помог погрузить картины в машину. Кстати, все ли картины поместились? Их шестьдесят две! – продолжал задавать вопросы Эдгар.
- Не торопись, Камилла, у нас целый день в распоряжении. Главное, до вечера развесить картины. Ты ничего не забыла?
- Нет, милый, - возвращаясь в мастерскую, заверила она Эдгара. – Ведь часть картин увезла Дильнара, точнее 25 картин, и передала их администратору зала. А мы сегодня привезём остальные.   
- Хорошо, - наливая кофе в чашку Камиллы, одобрил Эдгар.
- Эдгар, пока ты ночью спал, и так беспокойно, видимо, тебя снова спасал призрак из стихотворения «Сон поэта, или Призрак», я спустилась в мастерскую, чтобы по перечню проверить картины. На столе я нашла черновой вариант , с твоими исправлениями и добавлениями, к новому альманаху № 23, по-моему...
- Да. Татьяна Плешакова набрала его, сверстала и два экземпляра отдала мне – один для меня, другой для авторов ЛИТО, чтобы они проверили свои работы и внесли в них изменения, если захотят, - пояснил Эдгар. – А что, там что-то не так? Когда ты пошла спать, я остался и начал работать над новым выпуском. Сроки поджимают.
- Нет, Эдгар. Из тех номеров альманаха, что я читала раньше, этот - самый интересный номер. Стихи у всех авторов со смыслом. Вы напечатали стихи всех авторов, которых нет с вами, они ушли…  И Светлану Репетину хорошо представили, как ты обещал. Это так тронуло мою душу, что я расплакалась…
- Ты что, Камилла, читаешь все наши номера «Литературного обозрения»? – перебил Эдгар.
- Конечно, дорогой. Ведь на мои выставки ходят авторы ЛИТО, и я должна следить за творчеством поэтов, которые стали мне друзьями.
- Это благородно с твоей стороны. Ты чувствительная, если, читая стихи, плачешь, - добавил Эдгар.
- Прочитав новый номер, особенно твои политические публицистические статьи о президенте, о премьер-министре, то, как ты пишешь о них, о коррупции вокруг них… Словом, я испугалась за тебя. Сколько раз тебя вызывали в прокуратуру! Хотели закрыть альманах, отдавали твои стихи и стихи ваших авторов в краевую прокуратуру на какую-то экспертизу. Вот я и подумала, не сделали бы они – власть имущие, что-нибудь такое, что спровоцировало бы тебя. Они на всё готовы. У тебя машина не закрывается, всегда открыта. Подбросят наркотики или запрещённые смеси курительные, или ещё что!.. Меня это напугало, - продолжала Камилла свои умозаключения по поводу явно откровенных материалов в адрес власть имущих. – Вспомни, как в Приморск-Ахтарске, ты сам рассказывал, честному чиновнику в машину агент полиции подбросил бутылку  шампанского и коробку конфет как взятку . И ему грозил срок до пяти лет. Хорошо, что вмешалась общественность. А так…
- Камилла, мы, поэты, привыкли к такому, - прервал её размышления Эдгар, не придавая особого значения её волнениям.
- И ещё, Эдгар!
- Что, Камилла? Пора бы выставкой заняться. Хорошо подготовиться, а то, о чём ты говоришь, уже было…
- Я ночью, после того, как прочитала от корки до корки новый номер альманаха, зашла в Интернет на твою страничку. Кстати, какой-то автор, я даже фамилию запомнила – Борис Бродский, прочитал аж двадцать твоих работ и написал рецензии. И уже десять тысяч авторов прочитали твои стихи. За год это хороший результат. Поздравляю, Эдгар, авторы тебя читают. Особенно молодёжь.
- Да, есть такой автор Борис Бродский, он посещает мою страничку. Много читает. Я как-то заходил к нему тоже, он пишет, в основном, эссе, статьи большие о поэзии, об искусстве. Я прислушиваюсь к его советам. Грамотный и тактичный читатель и автор, - пояснил Эдгар. - А что, ночью количество читателей достигло десяти тысяч? Это и меня радует. И спасибо тебе за то, что ты мне сообщила это первой. А теперь едем. Пора. Проверь, всё ли выключили. Все ли приборы, газ…



                *  *  *



          ОНИ ЕХАЛИ ПО ТРАССЕ, иногда со скоростью 20 км в час ввиду того, что трассу подготавливали к Олимпийским играм в Сочи.
- Знаешь, Эдгар, я теперь понимаю, почему больше всего памятников и бюстов все народы устанавливают поэтам в своих странах. Не финансистам, не банкирам, не политикам, а вам – поэтам. Вы боретесь за справедливость, за правду. И поэтому вас расстреливали, бросали в тюрьмы, ссылали в лагеря… Помнишь своё стихотворение из сборника «Поэт и город»?


Правда,
Словно трава,
Сколько её не выдёргивай,
Не топчи, не уничтожай,
Она 
Вырастет на том же месте!


- Как это ты точно подметил.
- Камилла, а кто тебе сказал, что больше всех по количеству установленных памятников и бюстов занимают поэты?
- Я вчера читала газету «Вашингтон пост», на английском. В ней и были напечатаны эти выводы. Я иногда, а раньше чаще, читаю газеты на английском языке. В газете женщина-литературовед опубликовала большую статью о поэтах и их жизни. Удивлялась, что до сих пор в России не сняли фильм о Марине Цветаевой, хотя одна писательница из института, литературного что ли в США, написала книгу о ней и о её жизни. «Двойной удар небес и ада» называется. « Да и пора снять фильм о такой поэтессе», - продолжала автор статьи. Приводила в пример фильмы - «Чёрные бабочки» о творчестве белой поэтессы из ЮАР, жившей во времена апартеида, Ингрид Йонкер и «Сильвия», о жизни американской поэтессы Сильвии Платт, - пояснила Камилла.
- Не знал, что ты читаешь в Интернете американские газеты, да ещё на английском! Не перестаёшь удивлять меня! Ангел мой, - улыбнулся Эдгар.
- Это благодаря маме. Я так хочу, чтобы они были на выставке. Но… - Камилла склонила голову и замолчала.
- Всё сделаем, как надо, - подбадривал её Эдгар. – Валерий Михуля – профессионал по таким фильмам, по фильмам о творческих людях. Мы с ним девять фильмов сняли. Размножим копий 30 и разошлёшь и родителям, и друзьям, и в качестве рекламы пригодятся.
- Спасибо!
Они доехали до Краснодарского краевого Выставочного зала изобразительных искусств. До вечера Камилла и Эдгар развешивали картины по макету Камиллы.
Работники Выставочного зала подсказывали Камилле, как сделать лучше, исходя из многолетней работы в зале. Камилла не спорила, а всё делала так, как советовали работники зала. К вечеру, часам к восьми, всё было готово. Камилла поблагодарила всех за участие, и когда искусствовед выставочного зала провожала их до двери, заверяя, что всё пройдёт нормально, Камилла протянула ей конверт.
- Это для организации фуршета, - уточнила она. - Этой суммы хватит?
Искусствовед заглянула в конверт, подняла от удивления брови, посмотрела на Камиллу и Эдгара и сказала: «Вполне. И извините за бестактный вопрос: вы муж и жена?» - «Можно сказать и так», - ответила Камилла. «Вы хорошая пара. И Эдгар помогает Вам, Камилла, от всей души. Ждём вас завтра. Открытие выставки в 11 часов, но вы приезжайте часов в 10, а мы до этого времени займёмся вашей выставкой. Это уже наша работа. За сохранность картин, поверьте мне, среди которых чуть ли не половина – настоящая живопись, не думайте. Охрана у нас надёжная».
Они попрощались с искусствоведом Татьяной Соколовой и уехали в Горячий Ключ.
- Ты буклеты оставила Татьяне Валерьевне?
- Да, Эдгар. Она их положит на столик, чтобы посетители выставки брали их и читали, знакомились с моей автобиографией и дальнейшими планами.



                *  *  *



          ВСЮ НОЧЬ ПЕРЕД ВЫСТАВКОЙ они говорили. Вспоминали своё детство, друзей, учёбу в школе, юность. Словом, все моменты и события, которые сыграли в дальнейшей их жизни какую-нибудь важную роль. Эдгар рассказал про Диану – девушку, которая приезжала на такси к нему с другого конца города, когда он проживал ещё в г. Андижане. Однажды, когда Эдгар выходил из проходной завода, а у него был свободный пропуск, дававший всем, кто работает в представительстве заказчика  МО СССР, право свободного выхода, она с подругой стояла на остановке. И когда она увидела Эдгара – таким весёлым, с длинными волосами (начало 80-х годов), одетым по последней моде, ибо он, как и его двоюродные братья Слава и Серёжа, игравшие в то время в рок-группе «СБС», для которой Эдгар писал тексты, одевались стильно и доставали самые современные вещи - джинсы-бананы, рубашки с изображением на левой стороне крокодильчика и, конечно же (куда без этого завершающего гардероб стиляги), немецких кроссовок «Адидас». Эдгар был в таком приподнятом настроении потому, что ушёл в рабочее время, чтобы посмотреть фильм «Профессионал», в котором главную роль играл его любимый артист Жан Поль Бельмондо.
Рядом с остановкой и стоянкой стояла вымытая до блеска «восьмёрка» вишнёвого цвета. Диана спросила подругу: «Кто этот парень?» - "Эдгар Загорский – Это его машина. Он работает у заказчиков, и они могут проходить со своими пропусками в любое время дня. А что, понравился тебе Эдгар?» - "Очень, - ответила Диана. - Не могла бы ты познакомить меня с ним?"
- Диана, ему двадцать пять лет, - уточнила подруга, - а тебе восемнадцать. Что скажет отец? И при всём при этом ты живёшь во втором Андижане, а он на другом конце города, около стадиона, где тренируется наша знаменитая команда по хоккею на траве «Андижанка». Рядом с рестораном «Интурист». И говорят, что они с двоюродным братом – хорошие бабники. - Но Диана, похоже, не слушала её. Девочка хотя и была восемнадцати лет, но самостоятельная, с характером. И в этот день она уже знала номера телефонов  в его кабинете и дома.
Она позвонила первой. Но Эдгар сказал, что ему некогда разговаривать с незнакомыми девчатами, и тем более идти на свидание, на которое его пригласила Диана. «Да и заказов у меня много», - ответил Эдгар и положил трубку телефона. Он, как и его братья, шил брюки, куртки, рубашки после работы, что приносило немалый доход. Но она позвонила на следующий день ему на работу. Шеф позвонил Эдгару в кабинет и сказал: «Эдгар, тебе звонит какая-то Диана. И прекращай давать своим девчатам телефон представительства».
Эдгар объяснил шефу-полковнику, что даже в глаза её ни разу не видел и что телефона уж точно не давал. Пришёл в кабинет шефа и сказал раздражённо девушке, чтобы она больше никогда не звонила ему, и бросил трубку. 
Камилла внимательно слушала и не перебивала Эдгара.
Вечером снова звонок. Но уже с признанием в любви. «Не рановато ли?» - ответил Эдгар, не зная даже, что ему звонила восемнадцатилетняя девочка.
Звонки были каждый день. Диана не отступала, и Эдгар спросил, где она живёт, в каком доме от него? Но узнав, что она живёт аж во втором Андижане, воскликнул: «Я там работаю! Это далеко. На троллейбусе больше часа езды!». На что Диана ответила, что будет приезжать к нему сама каждый день в семь часов вечера. Эдгару самому стало интересно. «Хорошо. Сама будешь приезжать. Завтра около кинотеатра «Надира». Буду ждать тебя…».- «Я уже здесь, Эдгар, выходи. Я около кинотеатра».
- Хорошо. Выхожу.
Эдгар оделся и пошёл к кинотеатру «Надира», где собиралась и знакомилась вся европейская молодёжь, проживающая в пяти микрорайонах. Он подошёл к кинотеатру. Поздоровался с одной компанией, с другой. Ответил девушке на вопрос: «Эдгар, когда ты позвонишь?»-«Скоро, Ася». Подошёл к таксофону и стал разглядывать одиноко стоящих у кинотеатра девушек.
Так он простоял около десяти минут и начал было думать, что Диана – это розыгрыш, но тут к нему подошла девочка и сказала:
- Здравствуй, Эдгар! Это я – Диана. Это я тебе звоню.
Она была красивой, с длинными чёрными волосами и большими чёрными глазами. Эдгар удивился. Снова подумал: «Розыгрыш».
- Ты что, одна приехала?
- Да, на такси. Если узнает мой папа, а он в командировке в Ташкенте и приедет завтра, то он меня запрёт в комнате. Он иногда так делает, воспитывает меня…
- Да, перспектива не из весёлых, - ответил Эдгар.
Камилла пила чай и внимательно, с улыбкой на лице слушала Эдгара, не перебив его ни разу и не задав ни одного вопроса.
- Где работает твой папа, девочка?
- В обкоме. И не называй меня девочкой. Мне уже восемнадцать лет!
- Восемнадцать лет?! – переспросил он Диану. – Ты знаешь, что мне 25 лет?
- Мне всё равно, - ответила Диана. – Хоть тридцать. Я полюбила тебя сразу, как только увидела.
- Мне не всё равно, девочка! Если твой отец работает в обкоме (обком партии – это главный политический аппарат в области), значит, наши отцы должны знать друг друга. Поэтому сейчас я остановлю такси, и ты поедешь домой.
Я взял её под руку и посадил в такси, расплатился с водителем и отправил её на другой конец города домой. «Забудь обо мне! Я уверен, у тебя, Диана, немало поклонников», - сказал я.
Но она приезжала и приезжала. Мне приходилось иногда гулять с ней около кинотеатра. Все стали думать, что я нашёл себе совсем ещё молоденькую девчонку и развлекаюсь с ней.
- Поверь, Камилла, ничего не было. Я всё понимал. Я её спрашивал: «За что ты полюбила меня?»
- За твои глаза! Они притягивают, - ответила Диана. – Я чувствую людей. Ты добрый и уж точно ласковый.
- Какие глаза, Диана? Ты меня не знаешь. Про меня не знаешь…
Короче, через две недели узнаёт её отец и звонит моему отцу. Они встречаются. Отец Дианы сказал моему отцу:
- Николай, мы давно знакомы, встречаемся на семинарах, в министерствах в Ташкенте, я рассчитываю на порядочность твоего сына. Ты не мог воспитать плохого сына.
Вечером отец приходит и зовёт меня в свой кабинет.
- Садись. Мне некогда. Нужно писать доклад, поэтому слушай внимательно и не перебивай... Девушку, которая приезжает к тебе, Диану, ты бросишь. Забудешь. Она в тебя влюбилась, ну с кем не бывает. Мы хорошо знакомы с её отцом. Он турок, мать у неё русская. Диана действительно очень молода и красива. Но она помолвлена. Уже два года. У них, у турков, так заведено. Понял? К тому же, с парнем, который проживает в Турции, в городе Бейшехир... И его отец – друг отца Дианы.
- Но я не начинал отношений. Она сама…
- Словом, ты всё понял? Выполняй. Ваши похождения с Сергеем... Не будем об этом, - отец махнул рукой.
Я сидел напротив и смотрел отцу прямо в глаза, давая клятвенные обещания. Отец смотрел на меня, смотрел и сказал:
- Знаешь, что в тебе привлекает девушек, женщин? Твой взгляд и…
- Глаза! – перебил я отца. – Я это уже слышал. Не один раз.
- Рас так, ступай к себе. Мне надо работать, - в приказном тоне произнёс отец и я вышел из кабинета.
- Чтобы не утомить тебя совсем и ты не подумала, о нас с Сергеем, что мы были дон жуанами, закончу рассказ.Она так и продолжала приезжать. Тогда её отец попросил секретаря обкома о переводе его в Ташкент, на новое место работы. И они уехали. Через месяц я получил письмо от Дианы, в котором она пишет, что я хоть и поступил благородно, а она была готова на всё, но любви её я не понял. «Ты, Эдгар, не любишь меня, а остальное неважно. Я была готова пройти через всё…» - этими строками письмо и закончилось.
Камилла минут пять помолчала, улыбнулась, и сказала:
- А ты знаешь, они все правы. Глаза – эти красивые чёрные глаза. Они словно оставляют в твоём сердце  метку, когда ты только взглянешь в глаза напротив…. Своим магическим, глубоким взглядом  они проникают в самые потаённые места души, и человек чувствует себя голым.
- Ты не ревнуешь, любовь моя? А то я что-то…
- Да, - перебила его невеста. – Я смотрела у вас дома твои фотографии. Вы смотрелись красиво. Одеты «с иголочки», все с длинными волосами, с усиками, весёлые, с проницательным взглядом, и ты, и Сергей, и Слава Сальниковы – твои двоюродные братья. Это как раз тот набор, который нас, девушек, привлекает. Нет, я не ревную тебя к прошлому. Вас, таких, я читала, называли «хиппи». Вспомни, что написано в книге «Жизнь вечная» о любви: «Любовь – это готовность принять  в свою душу другую душу без всяких условий…».
Они ещё долго разговаривали о всякой всячине, лишь бы не думать о выставке. Забыть про неё и развеяться. 
- Эдгар,  ты читал статью в газете «Горячий Ключ», которую написала Наталья Андреева о вашем выступлении на прошедшем юбилее ЛИТО?
- Нет! – ответил он удивлённо.
- Я всё забываю тебе её прочитать, вот послушай: «В большом зале санатория «Предгорье Кавказа» состоялся творческий вечер с участием поэтов нашего города». И вот дальше, я только выборочно, а завтра вечером, после того, как уже всё закончится, ты прочтёшь её всю. «Выступления чтецов перемежались зажигательными танцами шоу-балета «Престиж» (руководитель Лидия Бобрышева). Порадовала зрителей своим пением и  юная исполнительница Дарья Дащенко». Так, вот ещё. «Поздравить ЛИТО приехали собратья по перу из разных городов Кубани и Ростовской области, а также поэтессы из г. Краснодара. Видя оживлённый зал и слушая искренние стихи со сцены, приятно было сознавать, что затея 20-летней давности, созревшая в полуподвальном помещении одной из многоэтажек Горячего Ключа, получила такое продолжение. Городская поэзия жива, творческий источник не иссякает и радует с каждым днём всё новыми и  новыми именами.
Организатор вечера Эдгар Загорский и ведущий концерта Геннадий Назарс всё сделали для того, чтобы пришедшие на концерт зрители остались довольны». Вот и всё.
- Хорошо написала Наталья. Она стояла у истоков создания ЛИТО. Я ей предлагал выступить, но она почему-то отказалась, а потом, видимо, когда всё пошло по сценарию и создалась атмосфера взаимопонимания выступающих и слушателей, всё же решила прочитать свои стихи.
- Я помню. Она прочитала два своих стихотворения. И ещё, Эдгар, возвращаясь к твоим глазам, мне вспомнилось твоё стихотворение «Мой стих»:


                Мой стих – удар ножом!
                И в сердце вашем метка,
                Мой стих – глубокий вдох –
                Во всю грудную клетку!
                Мой стих – как выстрел из ружья –
                Уверенный и дерзкий.
                Как взмах крыла!
                Как взгляд орла –
                Свободный и надменный!
                Мой стих!


-Этот стих мне сразу понравился. С первого прочтения. И я его запомнила. Стих можно понимать и как глаза. «Мои глаза – как взмах крыла…», - добавила она.
- С памятью у тебя всё в порядке, чего не скажешь обо мне. Камилла, уже четвёртый час, может, поднимемся в спальную комнату? Хоть немного отдохнём, возможно, поспим пару часиков?
Камилла согласилась. Они поднялись на второй этаж и легли в постель. Камилла и Эдгар долго не могли ещё заснуть и молча лежали в кровати с открытыми в полутьме глазами. Камилла думала о выставке, а Эдгар о том, как помочь ей в этом важном для творческой жизни Камиллы деле.
Заснули они под утро, когда только начало светать и первые лучи солнца уже освещали крышу самого большого здания в городе, которое входило в жилой комплекс под названием «Инга», которое больше походило на католический собор, чем на жилой комплекс, как говорит Эдгар.



                *  *  *



           ЭДГАР, ЭДГАР, ВСТАВАЙ! Мы проспали. Уже половина девятого! – теребила за плечо жениха Камилла.
Эдгар встал, умылся, оделся и пошёл выгонять машину…
Камилла этим временем одевалась. Она одела джинсы и белую блузку, которые она считала, что именно они приносят ей удачу. И принесут и в этот раз, как и в Горячем Ключе,  Майкопе и в Сочи. И не хотела поэтому одевать другую одежду.
Они ехали на выставку Камиллы, которая, по сути, уже была готова. Осталось только открыть её и провести. Они ехали в Краснодарский краевой выставочный зал изобразительных искусств, который находился по улице Рашпилевской, 32.
Камилла немного нервничала. Ей всё казалось, что они опоздают. А тут, как назло, на трассе около станицы Саратовской проводились ремонтные работы, и машины двигались со скоростью 20 км в час. 
- Камилла, мы приедем вовремя, - заверил художницу Эдгар. – Сейчас этот участок проедем, а там дорога станет свободнее, и мы поедем быстрее.
Ехали молча. Эдгар старался вести машину спокойно, уверенно, не нарушая правил. Камилла читала своё выступление по поводу открытия выставки. Вернее повторяла. До выставочного зала они добрались в половине одиннадцатого, когда у дверей выставочного зала собралось уже 50-60 человек. Люди стояли по пять, десять человек и о чём-то спорили. Эдгар узнал среди них городских поэтов, художников, приехавших на открытие выставки. Остальные люди пришли, видимо, на выставку Камиллы, прочитав о ней в Интернете на сайте Краснодарского отделения Союза художников России или на сайте Краснодарского краевого выставочного зала, который размещал рекламу о художниках, число, время, месяц и фамилию, чьи выставки будут представлены в выставочном зале. А может, были и такие, которые, проходя мимо здания выставочного зала, прочитали рекламу, которая находилась около входа в зал и на которой было написано большими буквами: «Выставка художницы Камиллы Белоцерковской из г. Горячий Ключ. Время проведения выставки – с 20 по 27 июля. Начало в 11 часов». И стоимость билета.
Камилла вошла в зал, а Эдгар остался поздороваться с городскими поэтами и художниками и поблагодарить их за то, что приехали. На входе Камиллу встретила искусствовед Татьяна Валерьевна Соколова:
- Что-то задержались вы?
- Дорога загружена, идут ремонтные работы…
- Но мы уже всё приготовили. И стол для фуршета, и буклеты, которые, уверяю, тут же разберут художники и посетители выставки, - успокаивала Камиллу Татьяна Валерьевна. – Значит, сделаем так, как договорились вчера. Я Вас представлю - из какого Вы города, как начали заниматься живописью, а потом слово передам Вам, Камилла, и Вы расскажете о себе, о своей живописи. Вот и всё. А затем всё пойдёт своим чередом, поверьте мне.
- Спасибо! – поблагодарила Камилла Татьяну Валерьевну, - Вы очень любезны.
- Это наша работа – представлять молодые таланты, открывать для жителей края новые имена. Ну, всё. Я иду открывать дверь и впускать людей.
Она открыла большие двухстворчатые двери и попросила гостей и приглашённых на выставку городских писателей и художников, которые держали в руках пригласительные открытки, заходить в зал.
Все расположились полукругом около накрытого стола. Многие уже держали и листали буклет, в котором были напечатаны в цветном изображении работы художницы, стоявшей около искусствоведа Татьяны Валерьевны.
Ровно в одиннадцать часов Татьяна Валерьевна открыла выставку:
- Уважаемые гости и приглашённые художники на выставку живописи Камиллы Белоцерковской, художницы из Горячего Ключа, мы рады приветствовать вас.
Сегодня Краснодарский краевой Выставочный зал изобразительных искусств представит живопись Камиллы.
Камилла – художница, которая приехала на Кубань из города Магадана. Там она закончила школу искусств, затем – Академию искусств в Санкт-Петербурге, работала год в мастерской Зураба Церетели, ну, а теперь пишет самостоятельно. И выставляется. Её картины выставлялись в Горячем Ключе, в Майкопе,в Сочи, и когда она была совсем ещё юной, училась в школе искусств, её рисунки выставлялись в Санкт-Петербурге. И, кстати, её мама искусствовед и работает в одном из выставочных залов Петербурга. Она много работала с дочерью, решившей посвятить себя живописи. Учила, давала теоретические знания, помогала постичь азы живописи.
Прежде чем передать слово Камилле, которая расскажет о своей живописи, я хочу всем напомнить, что на выставке вы можете купить картину, понравившуюся вам. Пообщаться с автором. Выставка будет проходить целую неделю. Спасибо за внимание. А теперь слово Камилле.
Эдгар внимательно слушал то, как профессионально представляла Камиллу Татьяна Валерьевна. Смотрел на Камиллу, которая выглядела спокойной, уверенной в себе. Словно она про всё сразу забывала, как только дело доходило до живописи. Думал и про то, как они проспали, и про то, как  много думали о ней, о выставке, спорили, и о заторах на дорогах, и о том, что её родители так и не появились в зале, которых она ждала больше всех и рядом с которыми она чувствовала бы себя ещё увереннее. И, конечно же, мама, несмотря на их натянутые отношения, подготовила бы дочь к выставке гораздо профессиональней как искусствовед, чем сделали это они сами – Камилла и Эдгар.
Камилла вела себя уверенно. Говорила и рассказывала спокойно, в некоторых местах делала паузы. Рассказывала о том, как всё начиналось, как училась, о своих учителях, о своей живописи, о темах. И конечно, о том, что свои картины горячеключевского периода она писала со стихотворений поэта Эдгара Загорского. Все слушали внимательно.
В это время кто-то дотронулся до Эдгара. Это была Дильнара.
- Извиняюсь, Эдгар, я сдавала зачёт. Как всё проходит?
- Хорошо, Дильнара. Смотри, сколько пришло людей.
Камилла продолжала говорить о живописи, о роли искусства в жизни человека, общества. Словом, о том, что она так тщательно репетировала при Эдгаре в своей мастерской. Эдгар стоял и слушал, и чувство гордости за свою яркую звезду, как он называл Камиллу в последнее время, переполняло его. Он был рад, что выставка, которую Камилла так ждала и к которой они оба так тщательно и долго готовились с большим чувством ответственности, наконец началась.
- Вот и всё, что я хотела сказать вам, уважаемые гости, художники, поэты. И хочу вас поблагодарить лично от себя и от имени Эдгара (она указала в сторону, где Эдгар стоял с Дильнарой) за то, что нашли время прийти и посмотреть на мои работы. Большое спасибо вам!
Судя по бурным и продолжительным аплодисментам, речь Камиллы понравилась присутствующим. И они стали подходить к картинам и внимательно их рассматривать.
Дильнара и Эдгар сели рядом возле стола. Эдгар открыл минеральную воду «Горячий Ключ», налил полфужера и преподнёс фужер Дильнаре, которая быстро его выпила. На улице стояла жара плюс 34 градуса.
- Ещё? – спросил Эдгар.
- Нет. Спасибо. А из родителей нет никого?
Эдгар покачал головой.
- Жалко, Камилла до последнего дня надеялась, что хоть отец приедет. Посмотрит, поддержит её. Но должна заметить, что Камилла только от этого, мне кажется, становится уверенней. Она понимает, и родители дают ей такой повод, что она одна и что нужно быть сильной в этом мире. Искать своё счастье, идти к нему, пробираться, как это делают охотники за орхидеями-призраками, прокладывать себе путь, несмотря на раны, царапины и кровь, но найти эти редкие цветы.
Но это стоит того. И конечно, Эдгар, без тебя ей было бы трудно. Я даже не знаю, что было бы с ней, не будь тебя рядом, вашей любви. Выдержала бы она всё это? Не бросила бы всё, не уехала бы к отцу в Москву? Не знаю, - заметила Дильнара.
Выставка проходила уже четыре часа. Люди открывали шампанское, вино, угощались фруктами, конфетами. Камилла ставила свои автографы на буклетах, кто этого просил. Вот она что-то объясняет двум мужчинам… Вот она благодарит женщину за то, что та предложила ей свою визитку. Возможно, хочет приобрести одну из её работ. Вот она читает стихотворение Эдгара и показывает на картину, которая написана на его произведение.
Всё идёт своим чередом. Посетители смотрят живопись Камиллы, а она им рассказывает о ней.
Наконец она подходит к Эдгару и Дильнаре. Они поздравляют её, целуют.
- Устала, Камилла? – спросила Дильнара.
- Как только выставка открылась, усталость, как рукой сняло. Мы же проспали…
- Да? Но вы вовремя приехали, не заставили себя ждать?
- Нет. Всё, как нельзя лучше. Будто какая-то сила всё рассчитала до минуточки. Всё вовремя. Я уже начинаю верить Ольге Лебединской, твоей тёте, - обратилась она к Эдгару. - Помнишь, в книге «Жизнь вечная», в первом томе, они с Натальей Лобуновой задают вопрос большому Духу Сатурна, который отвечает им: «…если душа хочет трудиться, мы поможем ей». Начинаю верить!
- Тебе, Камилла, я уже сто раз говорил – прочти первый том этой книги. Это полезно. Там и про Сферы. Как Сферы помогают душам подготовиться к новому воплощению. Как с ними работают. Что такое творчество?..
- Камилла, - перебила их разговор Татьяна Валерьевна. – Подойдите, пожалуйста, к тому мужчине около картины «Словно пантера», он, кажется, хочет её купить. И мой Вам совет – не торгуйтесь.
- Хорошо, - ответила хозяйка картины, - я всё понимаю.
- Ну, Эдгар! Что скажете? Нравится вам у нас?
- Конечно. Масштаб. Интересные, понимающие люди в живописи… Сама обстановка такая творческая. Вы – мастер своего дела, Татьяна Валерьевна.
- Поверьте мне, Эдгар, у Камиллы большое будущее. Если бы Вы слышали, с каким профессионализмом и уважением она отвечает на вопросы. О живописи я уже не говорю.
- Она часто читает книги о художниках, поэтах, скульпторах. Проводит время на творческих сайтах, в Интернете. Изучила все труды Джона Рёскина, - пояснил Эдгар.
- Да, да! Именно он, Джон Рёскин, заметил молодых художников из братства прерафаэлитов. Дал им путёвку в творческую жизнь, - уточнила искусствовед Татьяна Валерьевна.

 

                *  *  *



          ВЫСТАВКА ЗАКОНЧИЛАСЬ, вернее – её первый день. Татьяна Валерьевна закрыла входную дверь. Они сидели усталые, но довольные тем, как прошёл первый день выставки живописи Камиллы.
За столом сидели: Татьяна Валерьевна, Эдгар, Камилла, Дильнара. Валерий Михуля, изрядно уставший, снимая то Камиллу, то посетителей, то, как Камилла отвечала на вопросы художников, ещё продолжал что-то снимать для фильма, который они договорились сделать с Эдгаром уже к октябрю.
- Валерий! – окликнул Эдгар всё ещё никак не успокаивающегося директора видеостудии «Феникс». – Хватит! Ты сегодня на славу потрудился. Пора отдохнуть. Присоединяйся к нам.
Валерий упаковал аппаратуру и сел за стол.
- Угощайтесь, Валерий, - предложила Камилла. – Вот фрукты, торт, гранаты, сыр. Подкрепитесь.
- Дильнара, как ты сдала зачёт?
- На пять!
- Поздравляем! – сказали все хором.
- Значит, подведём первые итоги, Камилла. Первый день прошёл превосходно, с твоей живописью познакомились и признали, что ты развиваешься как художник. Так сказал один из уважаемых критиков в Краснодаре. А ему верить можно. Ты продала семь картин и, уверена, за неделю продашь ещё. Поздравляю! Большую часть картин, написанных тобой на стихи Эдгара, купили прямо со стихами. Это вы придумали, надо сказать, оригинально. Текст и картина, чтобы можно было их сравнить. Подумать, дать полёт фантазии и воображению. Тебе оставили свои визитки  художники, не пренебрегай этим, в будущем они тебе помогут. Да и художники дадут полезные советы. Приезжайте с Эдгаром через день. А в воскресенье вечером упакуете и заберёте картины. Если Вы понадобитесь кому-то, я позвоню. Да и вы можете следить за ходом выставки в Интернете. И за количеством посетителей тоже. И последнее – поздравляю! Ты заняла достойное место среди молодых художников и художниц в крае. Поверь мне. Все они проходят через наш Краснодарский краевой выставочный зал. И мы знаем, кто есть кто в живописи. Поздравляю!
- А мы, со своей стороны, благодарим вас, Татьяна Валерьевна и Светлана Александровна, за помощь и советы.
Все встали. Попрощались. И Эдгар с Камиллой на её машине, а Дильнара и Валерий на своих поехали в Горячий Ключ домой.
 


                *  *  *



 КОГДА КАМИЛЛА И ЭДГАР вернулись в город, было уже восемь часов вечера.
Эдгар загнал машину во двор. Они вошли в мастерскую. Остановились. Повернулись друг к другу и в один голос крикнули: «Мы сделали это!»
Эдгар обнял Камиллу, приподнял её, они стояли и целовались. Целовались, как будто в первый раз. Словно после долгой-долгой разлуки. Эдгар посадил её на диван, сел рядом и спросил:
- Ты счастлива?
- Да, но только с тобой, Эдгар. С тобой.
- Устала?
- Нисколечко. Мне хочется петь, танцевать. Такое чувство, словно с меня сняли груз, и душе стало легче.
- Да, это чувство мне знакомо. Когда ты долго готовишься к чему-то и наступает день, когда всё, к чему ты готовился, воплотилось в жизнь. И это чувство незабываемо. Оно окрыляет творческих людей, придаёт им уверенности.
Камилла смотрела прямо в глаза Эдгара и улыбалась. Эдгар тоже смотрел на неё, но не сразу понял этого нежного взгляда. Потом он поднял Камиллу на руки и понёс её на второй этаж. Они быстро разделись, сбросили накидку с кровати и, целуя один другого, медленно ложились в кровать.
Они любили друг друга… Эдгар чувствовал ногти Камиллы, когда она прижимала его к себе, потому что они оставляли на спине Эдгара красные полосы. Но боли он не чувствовал, ибо так страстно они хотели этого – насладиться друг другом, доказать друг другу свою любовь…
Эдгар почти уже засыпал, когда Камилла вдруг начала толкать его в бок.
- Эдгар, Эдгар, проснись!
Эдгар приподнялся на локти и спросил удивлённо смотревшую на распахнутое окно Камиллу.
- Что, дорогая? Кошмары?
- Смотри, белый голубь прилетел к нам и сел на подоконник.
- Хорошо, что не ворон, - ответил Эдгар. – Рядом вокзал, и он прилетел на свет. Уже два часа ночи. В последнее время мы не выключаем свет, когда занимаемся любовью, - уточнил Эдгар. – Ты сама так решила. Помнишь, после той ночи…
- Я часто сплю с включенным светом, - ответила Камилла, - особенно когда нет тебя. Но смотри, милый, он сидит и не боится, и не думает улетать. К чему бы это?
- Просто голуби, живущие на привокзальной площади, решили поздравить тебя с открытием твоей выставки. Вот и прислали гонца.
- Здравствуй, гонец! – поздоровалась с  голубем Камилла. – Пусть сидит и смотрит на нас, - улыбаясь, перевернулась на другой бок Камилла.- Эдгар, я, наверное, тебе снова спину расцарапала? – тихо спросила она.
- Спи, ничего. А голубь будет гадать на этих царапинах, как цыганка по левой ладони, по тревожным линиям, так называются линии на ладонях.
- Эдгар, ты меня слышишь?
- Да.
- Я хочу написать две картины на твои стихи «Энни, или Сон во сне» и на стихотворение «Лунатизм». Они такие мистические. Но потребуется увеличить размеры картин. Мне эти образы не один раз приходили в голову, - она повернулась к Эдгару. – Да не спи ты, Эдгар! Пожалуйста. Я даже эскизы набросала…
- Замечательно. Даже не представляю, что можно нарисовать с этих стихотворений? Как передать … А эскизы покажешь мне утром. Мне стало интересно.
- Мне особенно нравится «Лунатизм», и рецензии на это стихотворение хорошие. «О, куда вы, Эдгар, полезли?», или «Это что-то напоминает «Мастера и Маргариту»… А само стихотворение как мне нравится! Оно выделяется из всех стихов, которые ты написал. Какой-то тайной, «полусумасшедствием». И Камилла прочитала стихотворение «Лунатизм»:


                Бродила с тенью в полночь
                У реки.
                Ласкалась с привидением
                В лесу.
                Летала с дьяволом
                В несовершеннолетнем сне.
                Давала трогать тело сатане…
                В обнимку с призраком
                Сидела на крыльце.
                Лежала с демоном
                Под деревом в траве…
                И лишь под утро
                Босиком
                Ты возвращалась в наш
                «Полусумасшедший» дом.


- Как тебе такое в голову могло прийти? Эти образы, эти слова. Они пугают… Их часто читают в Интернете на твоей страничке.
- Камилла, спи. Пиши картины на любые мои стихи, которые посчитаешь достойными.
А Эдгару вдруг вспомнилось стихотворение Эдгара По «Аннабель-Ли», его строки о зависти… Потому что в целом стихотворение заканчивалось трагично:
«… И, взирая на нас, серафимы небес
 Той любви нам простить не могли…
 …Половины любви такого блаженства узнать
 Серафимы в раю не могли…».
Он вспомнил стих Эдгара По про ворона, посмотрел на сидящего на подоконнике голубя и улыбнулся. Голубь, похоже, тоже засыпал.
- Эдгар, ты слушаешь меня?
- Спи, спи, лунатик мой, у меня завтра много дел.
- Загорский! Ты мне рекомендовал прочитать книгу «Жизнь вечная», том первый. Так я его уже читаю. Медленно. Трудно понять суть. Но читаю, их, кажется, три книги? Я хочу с тобой поделиться своими размышлениями, - не успокаивалась она.
- Эдгар, ты помнишь, мы смотрели у тебя фильм «Любовная лихорадка»? В главной роли с Джоном Траволтой, где он играет роль опустившегося человека, пьёт, и всё такое. Он играет Бобби Лонга, бывшего профессора американской литературы, которого обвинили в изнасиловании студентки.
- Помню почти всё. Хороший фильм, сценарий и подбор актёров. А что?
- Так вот, если ты помнишь, он шёл на похороны поэтессы, которая пела в баре и от которой, как выясняется в конце фильма, он имел дочь Перси Уилл.Припоминаешь его слова, которые он произнёс в тот момент: «Умираем один раз, и так надолго…»
- Да, эта фраза сильная. Но к чему ты?
- Не перебивай, пожалуйста, дослушай. Ты мне дал книгу «Жизнь вечная», первый том, которую написала твоя тётя Ольга Лебединская в соавторстве с Натальей Лобуновой. В разделе «Неожиданные сюжеты» много говорится о тебе: «Земная жизнь души, или Как формировалась душа поэта Эдгара Загорского». Но я прочитала пока только стихи. Стих «В закате солнца…» мне понравился, я уже набросала шесть эскизов. Но я не об этом.
- О чём?
- В начале книги я вычитала, что в определённый момент развития жизни на Земле Большие души, которых в Сферах долго готовили к воплощению на Землю, стали отказываться от воплощений, потому что в предыдущих воплощениях им мешали выполнять их миссию.
- Политики или коррупционеры. Как вчера по одному из каналов ТВ сказали: «Страной правят псы, жадные и ненасытные».
- Ну, дослушай же ты мои умозаключения. И это было написано в «Одноклассниках», про псов… Не пойму, почему они отказывались? В Сферах столько работали с ними, да и с нашими душами, чтобы Земля стала светлее, добрее. Когда Лебединская и Лобунова задали вопрос феноменальной Элите: «Как называли люди тех, кто связывал Сферу и Землю?». Я не поняла, поставлял информацию с Земли в Сферы что ли? Им ответила Элита: «Колдуны, жрецы, ведьмы, кликуши, дураки, поэты и иногда сумасшедшие». Я вспомнила твоё стихотворение «Гнев»:


                На небе только и говорят
                О душах, поставляемых Землёй, -
                Об их пустоте и алчности.


Как это созвучно с тем, что Большие души отказывались от новых воплощений.
- Что-то есть… Ещё Омар Хайям написал в одном из своих четверостиший: если бы душе, прежде чем дать ей жизнь на Земле, вначале показали  её, какой она будет - жизнь, которую они должны прожить, то душа или человек отказались бы от воплощения. Что-то в этом духе. За точность не ручаюсь.
- Вот я и говорю, читая и сравнивая прочитанное с действительностью, я начинаю что-то понимать.
- Например?
- Возможно, что все мировые войны начинали Сферы или ещё кто-то свыше, когда им поставляли информацию о том, что всё зашло на Землю, в таком-то веке, в тупик. И ведь шли убивать друг друга! Словно находились под общим психозом. А надо было просто бросить оружие – и всё. И только Сферы принимали такие важные для Земли решения. Ведь сколько войн было с момента рождения биологического Адама и Евы. Миллионы тонн крови! Сколько сразу судеб ломалось, жизней. Только Сферы или кто там… могут такие глобальные вселенские решения воплощать на Земле. И у них есть те, кто это воплощает. Всё это можно оправдать, если верить написанному в этой книге, а именно, что души – бессмертны… Иначе, как всё это оправдать? Это же бойни – и всё…
- Камилла, философ ты мой. Целую теорию развила. Это мне нравится, что ты думаешь по-своему. Но где истина? Истину веками ищут. Спи. Поговорим об этом, как-нибудь. Или ты думаешь, когда на Земле всё заходит в тупик, то Сферы или... разруливают всё войнами? Мировыми и локальными?..
- Отвечают же люди людям на их просьбы: «Нет! Только не в этой жизни…» - продолжала Камилла философствовать.
– Что-то я стала понимать, читая эту книгу «Жизнь вечная». Пока – душой.
- Главное, чтобы ты правильно понимала, о чём она, ибо книга эта для посвящённых.  Сферы – это место обитания душ и духов.
- А меня больше рассмешило то, что в этом перечне, где перечисляются те, кто связывает Сферы с Землёю: колдуны, жрецы, ведьмы, кликуши, дураки, поэты и сумасшедшие. Особенно поэты. Может и правда, что через вас проходит информация, а вы этого не знаете. Говорят же о вас, что вы не от мира сего. Видишь, через вас идёт информация. Может, ты прав, что написал в одном из своих стихотворений: «За все страданья на Земле поэт в ответе».
- Белоцерковская, может, Вы уже на сегодня, как это по-русски, закончите? А может, всё совсем не так? Кто знает?
Камилла обняла Эдгара и заснула. Эдгар же думал о том, что она говорила, анализировала, предполагала. Думая о её выводах, он тоже уснул.
 


                *  *  *



         - ЭДГАР, ПРОСНИСЬ! Голубь ещё сидит на подоконнике и не хочет улетать.
Эдгар поцеловал Камиллу. Посмотрел на голубя и сказал:
- Знаешь, почему он не улетает? Принеси ножницы.
- Ножницы? Что ты хочешь с ним сделать? Я тебе не позволю! – испуганно сказала она, - тебе…
- Всё будет хорошо. Мы с братом держали в Узбекистане, в доме у бабушки Тони, голубей. Десять лет. И я знаю, что ему нужно.
Камилла принесла Эдгару ножницы и отошла к комоду, прижав ладонями губы.
- Тихо, тихо, - подходя к голубю, говорил Эдгар. – Всё хорошо. И приблизившись к нему, тихо взял его в руки. Погладил.
- Подойди, любовь моя, - обратился он к Камилле. – Вот видишь, его ноги запутаны нитками. Кровь на ногах, он хотел от них освободиться, но поняв, что не сможет этого сделать сам, прилетел к нам, в наше открытое окно, где горел свет. Для того, чтобы мы обрезали нитки и освободили ему ноги. И прождал, заметь, всю ночь. Голуби так делают: если им нужна помощь, они летят к людям. - Обрезай осторожно нитки. Хорошо. Не порежь ему лапки, - просила Камилла.
– Вот и всё. Теперь возьми его в руки, погладь по головке и посади на подоконник. И увидишь, что будет.
Камилла проделала всё так, как велел Эдгар, и посадила осторожно голубя на подоконник, где он провёл полночи с Камиллой и Эдгаром, ожидая от них помощи.
Голубь походил по подоконнику. Потряс головкой, в знак благодарности, надо полагать, и быстро сорвался влёт. Сделал круг над домом и полетел в сторону леса, где наверняка его ждала любовь и птенцы, которых пора уже было кормить
- Эдгар, Эдгар! Ты – молодец! Как ты догадался?
- Я тебе объяснил. Мы с братом держали десять лет голубей. У нас было их 40 пар. На Востоке голуби красивее здешних и летают в самую точку. А порой, особенно лётные, остаются летать на ночь. В Средней Азии дорогие голуби, иранской породы.
- Как здорово, что мы помогли ему, - обрадовалось Камилла.
Они сидели и пили чай в мастерской.
- Камилла, некоторые злые языки, а такие встречаются в творческой среде, говорят, мне это сказали хорошие люди, что Эдгар Загорский неплохо устроился. Молодая, талантливая художница имеет свой дом, крутую машину, дочь богатых родителей, и всё такое…
- Эдгар, тебя, я вижу, это беспокоит, - усаживаясь на колени своему жениху, сказала Камилла. – Мы уже говорили на эту тему. Не слушай ты никого. Я тебя люблю, ты любишь меня. И даже если, как это бывает в богатых семьях, родители лишат меня наследства и содержания, то мы проживём на моих заказах. Этого достаточно для того, чтобы жить, хоть и скромно, но вместе! Да и ты работаешь
 на рынке до обеда…
- Да, летом торговля послабее, получается всего 6 тысяч рублей в месяц, а в осенне-зимний период - лучше. А это семь месяцев, тогда доход увеличивается. В общем, конечно. Но потом налоги, аренда места, страховые вычеты… - он махнул рукой.
- Ты ведь переедешь ко мне? Да, милый. И если родители всё же не разрешат нам соединить наши сердца и увезут меня подальше от тебя, Эдгар, знай: при первой возможности я буду сбегать из дома к тебе. Правда, отец после этого тут же продаст этот дом. Они должны все понять – и мои родители, и злые языки, что мы любим друг друга. И если ты до конца этого не осознал, того, что моя любовь к тебе – настоящая, то, если ты скажешь сейчас... я прекращу с завтрашнего дня предохраняться. Я к этому готова.
- Я верю, верю, свет мой. И у меня есть тоже сбережения и дом, где ты сможешь работать, ибо он большой – 300 квадратных метров. Ты же в нём была.
И для того, чтобы закончить завтрак на хорошей ноте, он спросил её:
- Камилла! А ты знаешь, как Байрон стал лордом?
- Нет. Родился в семье лордов и ...
- Так вот. Когда из рода Байронов остался последний лорд, носивший этот титул, его сын, довольно необузданных нравов человек, не захотел исполнять волю отца. Тогда отец лишил его большого наследства. Отец запил, стал вести образ жизни, не подобающий лорду. В конце концов он промотал все деньги, проиграл недвижимость и умер. И к тому времени сын тоже то ли пропал, то ли умер.
Когда начали искать, кому же из Байронов передать титул лорда, то отыскали, по-моему, в Шотландии молодого Байрона, который жил с матерью и с которой у него всю жизнь были натянутые отношения. Так Байрон стал лордом. Это вкратце, если я чего-то не перепутал. А умер он, сражаясь за освобождение Греции от турков. Здесь недалеко. Только море Чёрное переплыть, в Миссолунги. Так, по-моему, называется этот городок. В конце жизни у лорда Байрона, от природы     несдержанного, расшаталась нервная система и врачи говорили ему: " Ваша Светлость, Вы много пьёте зелёного чая и злоупотребляете лекарствами". Я бы хотел, Камилла, чтобы ты прочитала «Корсара» - одно из лучших произведений этого великого поэта, и написала картину. Её финальный аккорд.
- Я читала, Эдгар! По-моему, он прыгает с горя из окна высокой башни в пучину моря из-за смерти своей возлюбленной, которую он держал взаперти в этой башне.
- Точно. Потрясающая работа получится. Увидишь. Я тебе после выставки привезу книгу. Возьму в библиотеке.
- Хорошо. И прошу тебя, Эдгар, мой любимый Эдгар, не начинай больше таких разговоров. Мне и так иногда кажется: будь мои родители простыми людьми, всё у нас складывалось бы намного легче в этом плане. А переехать на юг я и сама мечтала, независимо от того, кто мои родители…
- Обещаю, радость моя!
Они поцеловались, и Эдгар поехал по делам.

 

                *  *  *


       
 - ПЁТР! КАК ТАМ В КРАСНОДАРЕ проходит выставка нашей дочери? И ты поговорил с этим дружком? Всё ему объяснил?
- Диана, разве я тебе не звонил по поводу нашего с Эдгаром разговора?
- Не помню! Память уже не та! Подводить стала иногда. Да и дел много в выставочном зале. Молодёжь, понимаешь ли, пошла в искусство. Все хотят стать знаменитыми художниками, не имея на это таланта, и сразу…
- С Эдгаром я поговорил. И в жёсткой форме поставил ему ультиматум: полгода – и всё. Иначе заберу её в Москву, продам в Горячем Ключе дом, и она забудет о нём, как о коротком, но приятном сне.
Насчёт выставки. Друзья сообщают мне, что Камилла – молодец! Хорошо и профессионально выступила на открытии. В тот же день продала то ли шесть, то ли семь картин. Получила заказы. Выглядит вполне счастливой и готова продолжать творить.
- Вот и пора её к концу года вытаскивать в Москву. Хватит уже. Да и нам спокойнее, когда она рядом. Ты понимаешь, о чём я?..
- Понимаю, - перебил Пётр бывшую жену. – Но когда я был у неё в последний раз, она такой показалась мне счастливой, радостной. Производящей впечатление человека, у которого всё получается, всё, ради чего она живёт.
- Что ты болтаешь? Опомнись! Сколько тебе лет? Наша дочь должна жить в центре искусства. Там она знаменитой не станет. Мы уже повторяемся.
- Не кажется ли тебе, моя бессердечная бывшая жена, что мы можем сломать всё то, что она создала для себя в последние годы? А то бишь – жизнь? Её жизнь.
- Достаточно! И слышать ничего не хочу, мой друг. Выставка прошла успешно? Это я и хотела услышать. Остальное – твоя работа. Её юбилей мы должны отметить в лучшем ресторане Москвы, куда пригласим самых знаменитых художников, писателей, поэтов, словом, всю московскую богему, которой и представим нашу талантливую  и единственную дочь. Я уже и список составляю потихонечку. Всё, я заканчиваю разговор. Я около здания аэропорта, мы улетаем. Хочу посмотреть на Ирландию, на её народ и на живопись. Может, договорюсь с художниками о выставке ирландской живописи в Санкт-Петербурге. Пока! Да, она обещала фильм прислать о выставке.
- Пока! – ответил отец Камиллы, которому его друг-коллекционер, конечно же, уже всё рассказал – о выставке Камиллы в Краснодарском краевом Выставочном зале изобразительных искусств, которому он выслал деньги, чтобы он заплатил за аренду зала. – Пока, - повторил он.



                *  *  *



            ВРЕМЯ ШЛО. А СЛЕДОМ ШЛА жизнь – их личная и творческая. И пришло время закрывать выставку. Всё это время, пока проходила выставка, Камилла через день ездила в выставочный зал, общалась с посетителями, покупателями картин. Знакомилась с художниками и художницами, которые, в свою очередь, приглашали и Камиллу посетить мастерские, в которых они пишут картины. И Камилла посещала их, знакомилась с живописью, с техникой. Это шло ей на пользу. В такие дни она приезжала поздно.
Татьяна Валерьевна сообщала ей все новости, касающиеся её живописи, когда заходили посетители и, знакомясь с творчеством Камиллы, которой в этот день не было в зале, сообщали своё мнение искусствоведу Татьяне Валерьевне, чтобы она передала их Камилле. 
Оставляли в книге отзывов свои короткие рецензии. О выставке написали две газеты. И в обеих газетах положительные рецензии. Также с Эдгаром они следили за ходом выставки в Интернете. И пришло время, когда выставку надо закрывать. В этот последний день выставки с короткой речью и наилучшими пожеланиями в адрес творчества и таланта Камиллы выступила Татьяна Валерьевна. Затем Камилла поблагодарила всех, кто посетил её выставку, и тех, кто написал в книге отзывов рецензии, и заверила, что все пожелания будут учтены.
Люди разошлись. Камилла, Эдгар, Дильнара и Валерий Михуля, снявший последний день выставки на камеру, как завершающий эпизод будущего фильма, начали снимать картины со стен, те, что остались, и упаковывать их в чехлы. Затем они осторожно погрузили их на три машины, поблагодарили Татьяну Валерьевну (Камилла преподнесла ей большой красивый букет ), которая сказала Камилле, чтобы она продолжала начатую ей тему - писать картины на стихи Эдгара и других поэтов. «Это очень по-современному», - подчеркнула она.
Они приехали домой, выгрузили картины, попрощались с Дильнарой и Валерием, поблагодарив их за всё, и поехали ужинать в ресторан «Ё – Моё!».
Они разговаривали о выставке,  о всех выставках, которые провела не без помощи Эдгара Камилла в Горячем Ключе, Майкопе, Сочи и теперь в Краснодаре.
Камилла была довольна. После выставки в Краснодаре она стала более серьёзной, видно было, как в ней что-то изменилось. И в творческом плане  она стала другой. Уверенность в себе, в том, что она занимается любимым и своим делом, заставили поверить её в правильности выбора жизненного пути. С этого дня она чувствовала себя художницей, а заказы и купленные посетителями картины только укрепляли в ней это растущее чувство творца.
Когда они сидели в ресторане, весёлые, шутили по разному поводу, позвонил папа Камиллы и поздравил её от своего имени и от имени мамы, которая в данный момент находится в Ирландии и изучает живопись современных художников Ирландии.
Камилла была довольна и сказала, что как только Валерий Михуля и Эдгар смонтируют фильм о выставке, сразу пришлёт им по три диска…
После выставки они в кабинете № 27 санатория «Предгорье Кавказа» отметили день рождения Эдгара, как и планировали. Поэты ЛИТО читали стихи, посвящённые Эдгару. Говорили о его творчестве, поздравляли, дарили подарки.               
Татьяна Плешакова от имени всех авторов ЛИТО (а их насчитывалось 58 человек) поблагодарила Эдгара за хорошую работу на благо литературного объединения, за смелые публицистические материалы, которые он пишет в альманахе и которые, конечно же, помогают горожанам в их общении с чиновниками. О том, что благодаря редактору, у альманаха появились добровольные подписчики, которые вносят свой вклад, и финансовый прежде всего, в развитие альманаха, что даёт возможность издавать его более солидным тиражом; за то, что Эдгар нашёл мецената из Уфы Сергея Владимировича Кузнецова, оплатившего выпуск альманаха сразу за целый год, то есть четырёх его номеров… Сергей Владимирович – генеральный директор строительно-монтажного комплекса «Каркас» в  Уфе.
Камилла сидела в малом зале,так называли 27-й кабинет, и чувство гордости за Эдгара росло в ней. Она слушала о человеке, которого любит. И слушала внимательно и, конечно, чувствовала всем сердцем то, что авторы ЛИТО и приглашённые говорили от всей души, и правду.
Затем, как это водится в ЛИТО, женщины накрыли стол. Поэт Леонид Дубинов принёс своё вино «Дубиновка», без которого не обходилось ни одно торжество в этом, ставшем уже родным, коллективе. И она, слушая и наслаждаясь стихами в честь Эдгара, которые читал Виктор Бабич, вдруг вспомнила стихотворение Эдгара, вернее его начало – начало из стихотворения «Я виноват»:


                Когда я не бьюсь, как рыба об лёд,
                И коса не находит на камень,
                Я тут же сажусь за свой письменный стол,

                Чтоб с жизнью своей разобраться…


"Глубокое стихотворение, одно из моих любимых, - подумала она. – Надо написать картину на это произведение. Непременно!"




                *  *  *



         ВЕЧЕРОМ КАМИЛЛА поздравила Эдгара по-своему. Снова в мастерской зажгла свечи, накрыла на стол, и они стали отмечать день рождения Эдгара. Камилла подарила своему жениху дорогие часы.  Так они провели время до утра. Когда они завтракали в кухне, на втором этаже, позвонил Адам Лист, поклонник живописи Камиллы. Сказал, что читал и следил за ходом выставки в Интернете, что звонит из Бельгии, а в январе приедет в гости в Краснодар. И обязательно заедет к ним.
Следующим пунктом в их плане, который они составили до начала выставки, была поездка в бухту «Инал». Они назначили её на пятое сентября, потому что Эдгар должен был ехать в  Ейск на торжество литературного объединения «Кубань», к Мацоян Арсену Григорьевичу по случаю его семидесятилетия и выпуска новой книги «Поэзия», сроком на три дня – с 10-го по 13-е сентября.



                *  *  *



            В ДЕНЬ ГОРОДА ПО ВСЕМУ городу-курорту проходят праздничные шествия, на разных площадках, сменяя друг друга, выступают народные коллективы. У Центральной площади накрывают столы и веселят гостей песнями и плясками. Выступают творческие коллективы города; художники выставляют около музея свои картины; поэты читают свои стихи в Литературном кафе, у санатория «Изумрудный» вместе с поэтами из других городов, приглашёнными на День города.
Театр «Белая ворона» знакомит горожан с новой пьесой у Питьевой галереи. Выступает на Центральной площади и казачий хор Зазули. В завершение Дня города на городском стадионе проходит гала-концерт с участием звёзд российской эстрады.
День города отмечается всегда во второе воскресенье августа.
- Камилла, послезавтра День города. Ты выбрала картины для этого мероприятия? Согласовала их с отделом культуры? Помнишь, мы планировали это? Мы, авторы ЛИТО, будем читать стихи в Литературном кафе.
- Помню. Всё выбрала и приготовила. Десять картин одобрили. Я уже поговорила с художниками, они мне помогут. Сказали, чтобы я привезла картины в восемь часов утра.
- Я тебе помогу утром загрузить картины в машину и помогу их развесить, - заверил Эдгар.
В День города они поехали к музею. Камилле показали место, где она может выставить свои работы. Эдгар ей помог всё развесить и пошёл к месту встречи с поэтами.
День города прошёл в праздничной, торжественной обстановке. Горожане и гости города гуляли по улице Ленина. Смотрели выступление артистов, слушали песни хора, танцевали вальс под музыку, которая звучала из динамиков, установленных специально для такого торжества прямо на сцене.
Кто-то стоял и слушал стихи поэтов литературного объединения «Горячий Ключ». Но самое главное для творческих людей – это общение. Художники общались между собой, смотрели новые картины друг друга, спорили, советовали, восхищались. Поэты общались с поэтами, приехавшими на торжество. Интересовались планами ЛИТО, рассказывали о своих планах. Обменивались книгами и сборниками стихов, которые написали сами. Подписывали их, раздавали автографы. Художники дарили горожанам свои буклеты, в которых те могли увидеть и оценить их новые картины. Словом, был повод у творческих людей пообщаться, потусоваться, как сейчас говорят. Ночью Камилла и Эдгар пошли смотреть салют.



                *  *  *



  ПЯТОГО СЕНТЯБРЯ ОНИ рано утром выехали на машине Камиллы в сторону бухты «Инал».
День был солнечным. Бархатный сезон начался. Дорога была посвободнее. Они походили по пляжу. Днём искупались. Камилла, как всегда, фотографировала всё, что считала нужным. Вечером они сидели в беседке и смотрели на самый красивый в мире закат. И Камилла вдруг сказала тихим голосом:
- Эдгар, ты уезжаешь на целых три дня…
- Может, пять, - пояснил Эдгар.
- Может, пять! Что я буду делать? С тобой я чувствую себя защищённой, спокойной…
- Камилла, мы уже говорили на эту тему. Будешь выполнять заказы. Читать. Писать новые картины. А я к тому времени уже вернусь. Мы поедем впятером. Поздравим, почитаем стихи. На второй день назначен концерт на песни, которые сочинил Арсен. Мне нужно потусоваться, познакомиться с новыми поэтам Ейска. Приедет много гостей из других городов, из Украины…
- Ты только не забывай звонить. Хорошо? Это меня огорчает всегда.
- Обещаю, родная. Дни пролетят быстро, если будешь работать.
Они посидели ещё немного, посмотрели на закат, и поехали домой к Камилле.
- Эдгар, когда уже ты переедешь ко мне?
- Поговорим об этом позже, Камилла, когда я приеду из Волгограда от Геннадия Андреевича Дементьева.  Ему 80 лет исполняется, и он уже устал приглашать меня в гости, но на этот раз ничего не поделаешь. Я пробуду там неделю, дней десять. Он хочет представить меня поэтам Волгограда. Мы же говорили о моих насыщенных осенних планах.
- Да, ты часто будешь уезжать из города на различные мероприятия. И тебе нужно поездить, представить свои книги, пообщаться, познакомиться с новыми авторами. Мои выставки мы провели, теперь время – твоё. Творческая жизнь, она требует этого  - самоотдачи, - улыбнулась Камилла, одобряя планы Эдгара.




                *  *  *


           - ВСЁ, КАМИЛЛА! УЖЕ ПОРА! Десять часов ночи. Я поеду к себе на квартиру, а ребята заедут за мной в шесть часов утра. Мы поедем пораньше и не спеша. Через четыре часа мы будем на месте, в городе Ейске.
- Я забыла, Эдгар, что там у них будет за мероприятие?
- Я же уже говорил тебе. Они будут отмечать десятилетие создания литературного объединения «Кубань», которое создал и которым руководит по сей день Мацоян Арсен Григорьевич. Приедут гости из других литобъединений: поэты, художники, музыканты, композиторы. У них многоплановое ЛИТО. В него входят не только поэты, но и музыканты, композиторы. Они выпускают журнал «Мой Ейск».
- Ясно, Эдгар. Только не забывай звонить. У тебя такой слабый динамик в телефоне, ты можешь не услышать моего звонка. Нужно было мне купить тебе на день рождения сотовый телефон вместо часов.
- А ты занимайся заказами и твори в полном одиночестве, и чтобы в твою душу не лезли чужие идеи, мысли и суждения о живописи. Создавай свой мир, в котором будет распускаться твой редкий тропический цветок индивидуальности.
- Это не я сказал, а Стефан Цвейг о Стендале. Но я согласен с Цвейгом, - улыбнулся Эдгар.
Они обнялись, Эдгар поцеловал Камиллу, у которой, судя по всему, пропало настроение по поводу того, что она не увидит Эдгара целых три дня…
- Не скучай! – сказал Эдгар и уехал.



                *  *  *



           АВТОРЫ ЛИТО «ГОРЯЧИЙ КЛЮЧ» приехали в  Ейск в одиннадцать часов утра. Мацоян их встретил, разместил в гостинице, как и тех, кто приехал накануне. Сказал, что торжества начнутся в шесть часов вечера, что литературное объединение «Горячий Ключ» по сценарию будет выступать завтра. «А пока вы можете погулять и познакомиться с нашим городом», - порекомендовал юбиляр. Гости так и сделали. Весь день приехавшие с Эдгаром поэты Игорь Нефедёнок, Николай Чернов, Леонид Дубинов и Николай Носков из станицы Саратовской, на чьей машине они приехали в Ейск, ходили и осматривали достопримечательности города. Пообедали в летнем кафе. И к шести часам они пришли в Дом творчества, где и будут проходить торжества.
В шесть часов раздвинулся занавес, и вышла молоденькая девушка. Она поздоровалась с присутствующими в зале, поблагодарила за то, что они откликнулись на приглашение, и начала вести концерт. Рассказала о том, как создавалось литературное объединение «Кубань», о биографии его создателя:
- Арсен Григорьевич Мацоян родился в Крыму в 1940 году. Но уже более 50 лет его жизнь связана с городом Ейском. Выпускник школы № 10. Любит Кубань и Крым. Является членом Союза журналистов Украины, - рассказывала ведущая. - Автор нескольких сборников стихов, песен. Вот уже десять лет Арсен Григорьевич руководит литературным объединением «Кубань», является редактором журнала «Мой Ейск».
После вступления выступила певица Айканут и спела песню о родном городе. После неё на фортепиано сыграла несколько баллад Шопена пианистка Маргарита Лукиян. Исполнила свою песню и певица Лариса Арефьева.
Приехавшие поэты из разных городов поздравляли членов ЛИТО и прочитали им свои стихи, посвящённые юбилею руководителя и городу, который их так радушно принял. После заключительного выступления главы города все участники концерта были приглашены на фуршет. Так закончился первый день.
В гостинице поэты знакомились, читали друг другу свои стихи. Рассказывали о своих творческих клубах, кружках, обменивались своими сборниками стихов. Философствовали, спорили, как это часто бывает среди творческих людей, о поэзии, о её новых формах, темах…
Настал второй день торжеств. И авторы ЛИТО «Горячий Ключ» хорошо выступили. Эдгар рассказал о ЛИТО, о его авторах, об истории литературного объединения. Прочитали по пять стихотворений. Снова звучали песни, исполнялись танцы, выступление поэтов. Словом, всё было интересно, насыщенно и профессионально подготовлено. Всё так увлекало и очаровывало, что Эдгар забыл позвонить Камилле, хотя собирался позвонить ей не раз. Но, то его позовут к столу, то Арсен Григорьевич его пригласит домой, чтобы показать ему макет нового сборника, чтобы Эдгар мог что-нибудь посоветовать ему или подсказать. Эдгар, увлечённый и попавший в свою стихию, забывал позвонить Камилле. И тем более посмотреть, кто ему звонил, и ответить.
   


                *  *  *



            НАСТУПИЛ ТРЕТИЙ – ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ день. Поэты читали стихи, местные коллективы представляли своё творчество…
- Эдгар! – обратился Мацоян к гостю, разговаривавшему в это время с поэтессой из Краснодара, с которой вот уже как пять лет они вели переписку. – Эдгар, можно тебя на минутку.
Эдгар извинился перед поэтессой, которую знал уже десять лет, и вышел вместе с Арсеном из зала.
- Эдгар, у нас послезавтра намечается «Капустник». Это такое мероприятие или встреча, как хочешь понимай, где соберутся только приглашённые, избранные. Будем читать стихи, петь сатирические песни, словом, всё то, чего не прочитаешь со сцены. Пофилософствуем, погуляем… Оставайся ещё на два дня. А мой племянник потом отвезёт тебя в  Горячий Ключ. Я его попрошу. Начнём в десять часов вечера – и до утра. Будет весело. Я хочу, чтобы ты остался и почитал свои стихи о власти, о жизни, те, которые в твоём двухтомнике «Как на духу».
- Даже не знаю, Арсен Григорьевич… Меня ждут в Горячем Ключе, да и послезавтра я должен проводить заседание ЛИТО, - и Эдгар, вспомнив, что не звонил Камилле уже три дня, стукнул ладонью по своей голове.
- А завтра и послезавтра покупаемся в море, отдохнём на пляже. Позвони тому, кто тебя ждёт, и он или она всё поймёт.
Конечно, Эдгару хотелось ещё остаться и отдохнуть, он так давно не выезжал в другие города, словом, не менял обстановки. То одно, то другое, похороны отца, выставки Камиллы…
- Хорошо, Арсен, я сейчас позвоню и сообщу тебе результат.
Эдгар винил себя за то, что целых три дня не звонил Камилле, хотя, конечно, думал о ней.
- Это – свинство! – произнёс он вслух. – Непростительно и в высшей мере бессердечно по отношению к Камилле, - винил он себя.
Эдгар немедленно решил позвонить Камилле.
- Господи, двенадцать не отвеченных звонков! – развёл он руками.



                *  *  *



       ДИЛЬНАРА, ЗАХОДИ. РАДА тебя видеть. Как проходят зачёты? Всё сдаёшь? Нет «хвостов»?
- Пока нет. Завтра трудный зачёт, но за ночь ещё раз всё прочитаю. Ты, Камилла, немного бледная. Не болеешь? Всё хорошо? Эдгар звонит? Сегодня, по-моему, они должны вернуться.
- Да, сегодня. Но он ни разу не позвонил мне! Я ему звонила десять раз. Он не отвечал. Как так можно, Дильнара, объясни мне, пожалуйста.
- Возможно, ему некогда. Сама понимаешь, попал в свою стихию, и она его «накрыла». Но я не поверю, чтобы он не думал о тебе. Просто так вышло. Приедет сегодня вечером и всё объяснит.
- Да мне не нужны его извинения, мне нужен он сам. Без него я не могу... и эти три дня только подтверждение этому. Не поверишь, всё из рук валится. Еле-еле два заказа дописала. Все мысли о нём. Ночью плохо сплю. Почему он так поступает?
- Послушай, подруга. Мужчины иногда такими бывают, когда дело доходит до того, что надо доказать себе, что ты не хуже других, а там именно такая обстановка. Много поэтов, они читают стихи, знакомятся… Эдгар тебя любит, очень любит, можешь не сомневаться в этом. Со стороны виднее. Вспомни, как он помогал тебе в организации  выставок. Как переживал за тебя. Это было впечатляюще. И это было твоё время, когда ты сдавала экзамен на то, что ты чего-то добилась в живописи. Новые темы, заказы, продажи… Ты выдержала этот напряжённый график – жизненный экзамен. Теперь его очередь. Он был рядом с тобой всё это время!
- Да, выдержала, но только вместе с ним. Я понимаю, конечно, Дильнара. Когда он рядом, я чувствую себя единым целым; когда его нет, от меня остаётся только половинка... а другая где-то ходит-бродит; когда он рядом или находится в городе, у меня всё получается. Но так долго – три дня! Я это тяжело переношу, Дильнара. Я – половинка!
- Как ты говоришь, подруга: «Из двух влюблённых один любит, хоть чуточку, но сильнее другого». Но по Эдгару этого не скажешь. Дай ему насладиться собой, почувствовать, что его поэзию признают, там ведь столько поэтов приглашено, дай ему глотнуть свежего воздуха, - наставляла подругу и советывала Дильнара. – И только не начинай сразу всё ему высказывать, когда он приедет. Сделай вид, что ничего не произошло. Поинтересуйся, как всё прошло. Выслушай его внимательно. Дай высказаться…
Зазвонил телефон Камиллы.
- Эдгар, милый, наконец ты приехал! Я так соскучилась, так устала без тебя, - обрадовалась Камилла. – Что, что?.. Приедешь через два дня? А я подумала, ты уже в городе и едешь ко мне. Мы с Дильнарой сидим в мастерской, пьём чай. Это так важно для тебя? Понимаю… Так ты задержишься ещё на два дня? Боже! Ты забываешь мне звонить, не отвечаешь на мои звонки.
- Камилла, радость моя! Занимайся заказами, читай, пиши картины. Я скоро приеду. Тут шумно. Я отключаюсь. Скоро буду. Я люблю тебя.
Камилла глубоко вздохнула и сказала подруге:
- Вот видишь, ещё два дня. Мероприятия окончились, но его пригласили на какой-то «Капустник», где соберутся поэты, композиторы, сатирики города, словом, избранные. Племянник Арсена Григорьевича привезёт его сам после мероприятий.
- Позвонил, видишь? И если позвали на такое «тайное» мероприятие, значит, его уважают, признают его как поэта. Поверь, Эдгар не останется просто так. Это приглашение – честь для него.
- Как папа, мама?
- Что с ними будет, живут каждый своей жизнью папа позвонил и поздравил с успешно проведённой выставкой, - ответила Камилла.
- А как они поговорили – твой отец и Эдгар, если не секрет?
- Отец и мать хотят меня забрать из этого города. Чтобы я к концу года была уже в Москве. И мой двадцатипятилетний юбилей мы будем отмечать в лучшем ресторане Москвы… Как будто я хочу этого, Дильнара. Неужели они сломают мне жизнь? Мои родители. Неужто не видят они, что я счастлива, снова пишу, провела с Эдгаром четыре выставки. У них, видишь ли, на меня другие планы. «Увезу, а дом продам, - сказал отец.- И думать забудь о том, чтобы там жить!» Я решила, если они так поступят со мной, я сбегу к Эдгару и останусь в городе, в котором я счастлива с ним, и плюс ко всему – здесь живёт моя лучшая подруга.
Дильнара улыбнулась от приятных слов в её адрес.
- Ну, прямо лучшая, - ответила она и как-то странно опустила глаза.
- Пойдём к нам, Камилла. Поужинаешь. Пообщаешься с родителями, с Олегом.
Посмотришь, как он уже вырос.
- Спасибо, подруга. Вот допишу заказ и лягу спать. Хорошо, что Эдгар объявился!
- И послушай меня, дорогая. Приедет Эдгар, не устраивай ему «разбор полётов».
- Да какой «разбор полётов», Дильнара! Я только счастлива буду. Нема, как рыба! Как чистый лист, на котором ещё нет - ни стихотворения, ни поэмы.



                *  *  *



             В ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА к дому Камиллы подъехал джип чёрного цвета. Из него вышел Эдгар, взял сумку, попрощался с водителем и сказал:
- Передай Арсену Григорьевичу, что всё прошло интересно. Нам всё понравилось. Ждём Вас на наш юбилей.
Эдгар вошёл в мастерскую Камиллы, в которой все окна были раскрыты настежь (вечер был душным) и крикнул:
- Камилла! Камилла! Я приехал.
Никто не ответил. Тогда он поднялся на второй этаж и тихо, чтобы не напугать её, вошёл в спальную комнату. Камилла лежала на кровати и спала.
- Камилла, - тихо позвал Эдгар то ли уснувшую, то ли прилегшую отдохнуть после трудного дня свою невесту.Камилла повернулась и увидела Эдгара. Она соскочила с кровати и бросилась к нему на шею.
- Эдгар, Эдгар! Ты приехал! Как я рада! Как я скучала!
- Я тоже, солнце моё!
- Нет, это ты – солнце моё! – сказала невеста, сильно прижимая к себе своего суженого, любимого и желанного.
- Камилла, ты бледная. Опять забывала про обед, ужин… Звонила моя мама, она испекла пирог с мясом и спросила, почему я не звонил пять дней? Так что одевайся и поедем.
- Я быстро. Мне нравятся пироги, которые Лидия Александровна выпекает. Они мне напоминают пироги моей прабабушки Герды, которые я ела, когда была ещё маленькой.
Они поехали в родительский дом Эдгара. Камилла сразу забыла о том, что Эдгар за пять дней позвонил только один раз. Они улыбались друг другу. Эдгар коротко рассказал ей о том, как их встречали, как они выступали. И про так называемый «Капустник». Подробнее он ей обещал рассказать позже. Камилла слушала его внимательно и была рада, что всё прошло хорошо.
- Как я тебя люблю! – сказала Камилла. – Я только теперь поняла это. Эти пять дней разлуки, пять дней одиночества… Они многому меня научили. Научили меня ждать.
- Значит, мне чаще нужно выезжать, - пошутил Эдгар.
- Нет, нет, нет, - тихо возразила Камилла.
- Звезда моя, эти пять дней и во мне, поверь, только усилили чувство любви к тебе. Эти пять дней…
- Знаешь, дорогой, я прочитала «Корсара» и «Лару» Байрона. «Лару» я прочитала два раза. А к «Корсару» сделала эскизы. Я тебе их покажу.
- Ты зря времени не теряла! Мы, творческие люди, такие: если не пишем - то созерцаем, если не созерцаем – то читаем, если не читаем – учимся. «Лара» - хорошее произведение. Когда Байрон приехал в Италию и его пригласил в свою ложу в театре один уважаемый и богатый итальянец, Стендаль, узнав про это, поспешил в театр, чтобы посмотреть на человека, на его лицо, манеры, походку, словом, как должен выглядеть человек, написавший «Лару»! Ему стало интересно, какие манеры и нравы у автора, написавшего такое произведение. Вот так, любовь моя.
- Вот так, любовь моя. Я начинаю приходить в себя рядом с тобой. А до твоего приезда я была лишь половинкой, - заметила Камилла, - половинкой чего-то большого. Полсердца, полдуши, пол, пол и пол…



                *  *  *



          ОНИ СИДЕЛИ В РЕСТОРАНЧИКЕ «Восточный дворик» и разговаривали. Эдгар подробно рассказал Камилле о поездке в  Ейск. Всё - как их встречали, как они выступали, о новых знакомых, с которыми подружился. О том, как они купались в море, читали стихи на пляже, в результате чего собралось немало отдыхающих послушать современную поэзию. О «Капустнике». Камилла слушала всё с большим интересом и не перебивала Эдгара. Им подали горячее блюдо.
- Вот видишь, Белоцерковская, когда ты регулярно питаешься, то выглядишь на все сто… По лицу видно, что ты достаточно принимаешь витаминов, и ты уже не кажешься такой бледной. Чаще улыбаешься, становишься живее, жизнерадостней. Словом, оживаешь…
- Нет, Эдгар. Это потому, что ты рядом, - улыбнулась она.
Они сидели в беседке восточного типа. Месяц октябрь только-только начинался, вернее прошла его первая декада. Отдыхающие ещё купались в реке Псекупс, около скалы Петушок. Прыгали и ныряли с неё в воду те, кто посмелее. Над городом начали появляться тучки, закрывая иногда солнце. И Эдгар вдруг вспомнил завершающие строки из стихотворения Лермонтова  «Тучи»:


                …Чужды вам страсти и чужды страдания;
                Вечно холодные, вечно свободные,
                Нет у вас Родины, нет вам изгнания.


Стихотворение, которое  с таким чувством и страстью прочитал Виктор Гаврилович Захарченко у себя в кабинете, на улице Красной, 5, где находится здание Кубанского казачьего хора, Эдгару, когда поздравлял его с сорокапятилетием.
«Нет у вас Родины, нет вам изгнания», - повторил про себя заключительные строки стихотворения Лермонтова Эдгар. Вспомнил песню, которую исполняет хор на это произведение. Музыку написал к стихотворению сам Виктор Гаврилович. "Потрясающая получилась песня", - одобрил  Эдгар.
- Что ты там бормочешь, милый?
- Да так, вспомнил стихотворение Лермонтова «Тучи», - ответил Эдгар. – Камилла, я хочу написать роман о двух влюблённых. Действие будет происходить в нашем городе. Все уже устали читать о событиях в Москве, Петербурге, Париже, на курортах Анталии. Людям хочется прочитать о своём городе, увидеть в книге наименования улиц, площадей, магазинов, фамилии своих художников, поэтов, композиторов… Словом, эта книга будет о двух влюблённых, проживающих в нашем городе. Где им всё знакомо…
- Здорово, мой Гюго! – перебила Камилла Эдгара. – Это правильно. Но это большой труд. Ты готов к нему? Роман – это прежде всего образы, характеры, диалоги, страсти, а потом уже художественное оформление, если так можно выразиться.
- Браво! Конечно, фабула должна проходить красной полосой через весь роман. Но и параллельно должны в ткань текста вплетаться достопримечательности города, люди, живущие простой, обычной жизнью, сама жизнь города.
- Согласна. Это настоящая проверка твоего таланта. Мы будем его с нетерпением ждать.
- Кто, вы? – уточнил Эдгар.
- Горожане, простые, обычные горожане, как ты сказал.
- Камилла, завтра уже одиннадцатое октября
- Да.
- Ты не забыла о моей поездке в  Майкоп с 13-го по 16-е октября?
Камилла вздохнула и покачала головой.
- Нет, мой поэт! Не забыла. Надеюсь, ты будешь звонить на этот раз регулярно и отвечать на мои звонки?
- Обещаю!
- Значит, послезавтра Вы отчаливаете?
- Да, в шесть часов утра. На машине Леонида Дубинова. У него большая красивая иномарка. А ты не скучай. Кстати, ты заказы все выполнила?
- Почти. Но вчера я зашла в Интернет на свою страничку и прочитала там, что друг Адама Листа из Болгарии тоже хочет, чтобы я ему написала четыре картины. Все на твои стихи, которые он увидел у Адама Листа.
- О, это картины, над которыми надо потрудиться.
- Да. Сейчас я написала три картины в твоё отсутствие, но они простые: «Закат», «Восход», «Пейзаж с двумя лошадьми» и «Белый пароход». Это заказы. А с этими нужно будет работать и работать.
- Вот и хорошо. Займись этим.
Им подали зелёный чай, как полагается на Востоке. Убрали использованную посуду, заменили салфетки.
Они сидели и с наслаждением пили ароматный китайский зелёный чай. Эдгар думал о поездке в Майкоп. Кого на этот раз взять с собой в поездку из авторов ЛИТО. Камилла думала о более серьёзном. О том, что пройдёт осень, настанет зима, и родители начнут предпринимать в отношении её какие-нибудь действия. А они обещали это. «К концу года ты должна будешь переехать в Москву. В свою квартиру. Она большая, и там найдётся место для мастерской. И не вздумай думать о чём-нибудь таком, чтобы нарушило наши с отцом  планы.  Ты  поняла,  дочь  моя?»  -  вспомнила  разговор  с  матерью  Камилла.  И  Камиллу мучил этот самый главный в её жизни вопрос:" Что они будут делать? Они меня в покое не оставят.
«И что будет с нами? С Эдгаром и со мной? - продолжала она задавать себе эти вопросы. – С Эдгаром они меня не разлучат! Никогда! Я убегу, как делала это в детстве, показывая характер, когда папа с мамой начинали ругаться. Они меня так и не поняли до сих пор. Я – счастлива. И любящие своих детей родители только бы рады были…»
- Камилла, у тебя такой вид, словно ты принимаешь самое важное решение в своей
 жизни, - усмехнулся Эдгар.
- Я думаю о нас. О нашем будущем. Что нам готовит судьба?
- Судьба нам готовит восточные сладости, сейчас их подадут…



                *  *  *



           ОНИ ПОУЖИНАЛИ, РАСПЛАТИЛИСЬ и направились в сторону часовни.
- Эдгар, выполни мою просьбу, это так важно для меня.
- Всё, что угодно! Прыгнуть вниз со скалы Петушок?
Камилла расхохоталась своим заразительным смехом и сказала:
- Эдгар, если ты прыгнешь со скалы, то тебя потом нужно будет два дня искать. Потому что ты плохо плаваешь и тебя выловят где-нибудь в районе Краснодарского моря с бревном в руках, которое тебя будет спасать, пока тебя не разыщут!
- Я много раз переплывал это место.
- Но до Байрона тебе далеко. Он был настоящим пловцом. Ты мне это сам рассказывал…
- В чём же твоя просьба?
- Эдгар, - она повернулась к нему лицом и продолжила. - Давай зайдём в часовню и поставим свечи – рядом. Твоя свеча будет гореть рядом с моей, и мы попросим святых исполнить наши желания, которые мы загадаем. (Пауза.) Знаю, знаю, что ты – так называемый деист. Но в этом и заключается моя просьба.
- Идём. Я выполню любое твоё желание и просьбу.
Камилла достала из сумочки лёгкую косынку, надела её на голову, и они зашли в часовню. Купили две свечи, зажгли их от свечи, которая стояла под большой иконой с изображением Святой Богородицы Иверской матери. Камилла перекрестилась, установила свечу в подсвечник. Эдгар поставил свою свечу рядом со свечой Камиллы.
Они постояли и, когда свечи разгорелись, вышли из часовни.
- О чём ты просила Святую Богородицу, Камилла?
- О том, чтобы мы всегда были вместе. Всегда, мой любимый жених. А ты?
- О том, чтобы мы всегда были вместе, - ответил Эдгар, - моя любимая невеста.
Они улыбнулись, обнялись, и Камилла сказала:
- Поразительно! Мы просили Богородицу об одном и том же!
И это так обрадовало их обоих, что они прямо у всех на глазах крепко-крепко поцеловались.
- Никто не сможет нас разлучить, Камилла. Никто!
- Есть такая (пауза). Она сможет, - и Камилла опустила глаза.
- Ты говоришь о своей маме, Камилла?
Камилла взяла Эдгара под руку, и они начали спускаться по дорожке к питьевой галерее.



                *  *  *



         УТРОМ, В ШЕСТЬ ЧАСОВ, 13-го октября за Эдгаром заехали авторы ЛИТО. Эдгар провёл ночь в родительском доме.
- В путь, друзья мои, - сказал он, - почитаем свои стихи в столице Адыгеи - городе Майкопе.
Они ехали со скоростью, указанной на дорожных знаках, не нарушая правил дорожного движения. Эдгар взял с собой новые сборники авторов ЛИТО, а также 50 экземпляров нового альманаха «Литературное обозрение», чтобы раздать их в зале после выступления.
Говорили о том, кто будет выступать первым, кто вторым, после того, как Эдгар расскажет об истории литературного объединения. Распределяли, так сказать, роли.
В десять часов они подъехали к Центральной библиотеке, где их уже ждали Мадин Меджажев и Игорь Ашхарумов, Эдгар хорошо знал их и вёл с ними творческую переписку.
Эдгар вышел из машины. Они обнялись.
- Значит, программа составлена так, Эдгар, - начал Мадин. – Всё будет происходить в Центральной библиотеке города, на втором этаже, в большом зале. Он показал рукой на Центральную библиотеку, в которой Эдгар выступал три раза. – А это гостиница, в которой вы будете проживать три дня. Я отведу вас в ваши номера. Некоторые гости приехали ещё вчера. Остальные подъедут к двенадцати часам дня. Выступления начнутся уже сегодня в полдень. Ваши поэты выступят первыми. За Вами и другие. Поэты будут читать на русском и адыгейском языках. Выступления будут завершены в пять часов вечера.
- Завтра всё начнётся так же, в полдень. Читаем стихи, национальные коллективы исполнят танцы адыгов. Словом, будут приветствовать гостей песнями и танцами наших предков. Третий и заключительный день будет состоять из ознакомления участников семинара со столицей Адыгеи. Заказаны шесть автобусов, они и будут всех возить по достопримечательностям города. В каждом автобусе будет гид, который по ходу будет обо всём рассказывать. Вот такая программа, - пояснил Мадин. – Вот вам всем по программке. Департамент культуры Адыгеи всё оплатил, - закончил Мадин.



                *  *  *



        СЕМИНАР НАЧАЛСЯ. Эдгар рассказал об истории горячеключевского ЛИТО, прочитал пять стихотворений, поблагодарил публику за аплодисменты и спустился на первый этаж, чтобы позвонить Камилле.
- Камилла, солнце моё! Как ты там? Не скучаешь? Я уже выступил. Вот звоню тебе. Программа рассчитана на три дня. Так что скоро встретимся, родная!
- Эдгар, ушам своим не верю – ты позвонил! Я так рада! Ты выполняешь свои обещания. Я пишу заказ, вернее дописываю. Осталось чуть-чуть. И сразу приступлю к заказам друга Адама Листа. Повторить картины по эскизам, которые у меня остались с прошлого раза, не так трудно, Эдгар.
- Камилла, не забывай про отдых. И принимай вовремя пищу. Обещаешь?
- Обещаю.
- Мне пора. Наши ребята выступают. Позвоню, когда закончится первый день. Где-то в восемь, девять часов вечера. Жди. Целую.
- И я тебя.
Камилла отключила телефон. Подошла к раскрытому окну и подумала: «Всё же позвонил, всё же позвонил. Хорошо, что мы зажгли свечи в часовне и поставили их рядом…». Она перекрестилась и пошла работать.





                *  *  *



       ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЫСТУПЛЕНИЯ закончился, и Эдгар сидел с Мадином у него дома. Они разговаривали о современной поэзии, литературе. Эдгар рассказал Мадину о поездке в  Ейск. Передал от Мацоян Арсена Григорьевича привет. Поинтересовался планами Мадина.
- Выпускаю новый сборник, Эдгар. В мягкой обложке, тиражом в 500-600 экземпляров. Буду представлять его в Центральной библиотеке. Приедешь, надеюсь? – спросил Мадин Эдгара.
- Постараюсь. Я уже выпустил новый сборник стихов «Восхождение», посвящённый памяти отца…
- Я не знал, - ответил Мадин. – Соболезную. Но что поделаешь? Это ты хорошо сделал, что посвятил отцу сборник.
- Кстати, - Эдгар вынул из сумки сборник, подписал его и вручил Мадину. – Вот, от всего сердца. Жду твоего, - добавил Эдгар. – И ещё, Мадин, мы привезли сборники стихов наших авторов и новый номер альманаха, завтра Игорь тебе их вручит, они у него, а ты раздашь их поэтам. И по одному экземпляру в библиотеки.
Они сидели со старым другом, поэтом, и вспоминали, как адыгейские поэты приезжали в  Горячий Ключ на День города в 2009 году. Вдруг у Эдгара зазвонил телефон.
- Эдгар! Эдгар!
- Слушаю, Дильнара. Слушаю!
- Приезжай, если можешь. С Камиллой плохо. Она потеряла сознание, когда писала картину. Сейчас она у себя в спальной комнате. Я с ней. Толком сказать, что случилось, пока не могу.
- Понял! Сейчас будем думать, как быстрее выехать…
- Эдгар! Что-то случилось? – вставая из-за стола, спросил Мадин. – Помощь нужна?
- Который час, Мадин? – сросил взволнованно Эдгар.
- Девять часов вечера, - ответил встревоженный звонком Мадин.
- Не знаешь, во сколько последний автобус на Джубгу или Геленджик? Нужно, чтобы автобус проходил через Горячий Ключ.
- Нет. Но что случилось?
- Подруге стало плохо. Она художница и в последние полтора года много выставок провела, много заказов выполнила. Я думаю, что у неё нервное истощение. Звонила её подруга. Сказала, что мне обязательно нужно сегодня добраться до неё. И когда я в отъезде, она так переживает, - добавил озабоченный звонком Дильнары Эдгар.
- Хорошей женой будет, значит, - сказал Мадин. – Сделаем по-другому. Сейчас поедем на трассу, остановим какую-нибудь машину - и будешь дома.
Они стояли на трассе, но машины проезжали мимо и не останавливались на просьбу Мадина. Время шло. Эдгар места себе не находил. И что-то говорил и говорил вслух.Вдруг подъехала иномарка, из неё вышел водитель. Обнялся с Мадином. Мадин что-то говорил ему на адыгейском языке. Тот, недолго думая, крикнул Эдгару: «Брат, садись. Поедем в Горячий Ключ».
Эдгар сел в машину, поблагодарил Мадина, и машина направилась в сторону Горячего Ключа.Они ехали быстро. Водитель, парень лет сорока, включил спецмигалку, и машину никто не останавливал даже на постах ГИБДД.
- Вы депутат? – спросил Эдгар. – У Вас на костюме значок депутата.
- Да, депутат.
- Спецмигалки разве не запрещены?
- Слушай, брат. Мадин, которого уважают в нашем городе, сказал, что у тебя девушка заболела и что она ждёт тебя. Мы «мигалками» пользуемся только в особых случаях. А это как раз тот случай. Мадин попросил довезти тебя быстрее. Да и в  такое время на этой трассе мало машин.
Эдгар сидел и не задавал больше вопросов. Он думал: «Что же могло произойти с его любимой?»
- Не молчи, брат. Говори. Не уходи в себя. На всё воля Всевышнего, - обратился он к Эдгару. – Ты её любишь?
- Очень!
- А она тебя?
- Ещё сильнее, - ответил Эдгар.
- Это – главное, поверь мне. Меня зовут Джантуз.
- А меня – Эдгар.
Так, мирно беседуя, поэт и депутат доехали, вернее – «долетели» до дома Камиллы.
- Спасибо, Джантуз, - поблагодарил депутата Эдгар. – Может, останешься у меня, переночеушь?
- Спасибо, Эдгар. Я поеду к друзьям в «Звёздный» - реабилитационный центр для детей из Адыгеи. Директор – мой друг. В нём часто отдыхает моя дочь. Я знаю, где он находится в вашем городе. Навещу друзей, давно не виделись. Останусь  у них до утра. А ты - поспеши.
- Удачи, Джантуз. Спасибо.



                *  *  *



          ЭДГАР БЫСТРО ВОШЁЛ в дом. В мастерской на кресле сидела Дильнара и дремала. Эдгар тихо снял куртку, головной убор и подошёл к Дильнаре.
- Эдгар!  Ты приехал? Молодец! Быстро!..
- Что с Камиллой? – спросил он.
- Сейчас она на втором этаже. Вроде ей лучше. Она заснула.
- Дильнара, расскажи, что произошло и как?
- Мы сидели, пили чай. Она подошла к картине и стала работать. Говорила о тебе, что ты позвонил ей, рассказал, что там у вас всё получается. И её это обрадовало. «Вот видишь, подруга, Эдгар сам позвонил и сдержал обещание. Теперь мне работается хорошо. Поработаю до двух часов ночи и пойду спать», - сказала она. Я уже хотела уходить, как вдруг Камилла сказала, что у неё голова кружится. Я ей порекомендовала сесть в кресло и отдохнуть. Но до кресла она не дошла, а буквально рухнула на него. Потеряла сознание... Я начала брызгать на неё холодной водой. Потом побежала за ватой и нашатырным спиртом. После того, как я протёрла ей виски ватой, которую смочила в нашатырном спирте, и дала ей немного понюхать его, она пришла в себя.
Я помогла ей дойти до дивана, открыла настежь окно. Комната наполнилась свежим воздухом. Я спросила её, что случилось? Почему она  потеряла сознание? Она сказала, что в глазах потемнело и закружилась голова. Слава Богу, что она не ударилась лицом об стол или скульптуру.
Эдгар, нужно что-то делать!
- Ясно. Ты пока задержись ещё немного, а я пойду к ней. И завари чёрного чая и насыпь туда три ложки сахара, - сказал он Дильнаре. – И надо посмотреть, что у неё есть в холодильнике из еды.
- Хорошо.
Эдгар поднялся на второй этаж к Камилле. Она спала. Он не стал её будить, а приготовил градусник и тонометр.
- Эдгар, в холодильнике только творог, сметана, масло, колбаса и полуфабрикаты.
- Ладно. Творог  выложи на тарелку и залей его сметаной и всё перемешай. Ты знаешь, что нужно делать.
- Дильнара, - вдруг проснулась Камилла. – Дильнара, с кем ты разговариваешь?
Эдгар с градусником и тонометром подошёл к Камилле.
- Эдгар, ты приехал? Как я рада, – подымаясь, тихо сказала она. – Я так тебя ждала.
Эдгар обнял невесту. Она прижалась к нему. Так они просидели молча две-три минуты.
- Камилла, тебе нужно прилечь. Возьми градусник, ты знаешь, что с ним делать. Дай мне левую руку.
Камилла повеселела и всё исполнила, как просил её Эдгар. «Я так тебя ждала…» - повторила она.
- Так. Давление низкое, 90х60. Температура опять 38 градусов. Всё, как в прошлый раз, помнишь? – уточнил Эдгар. – Как себя чувствуешь? Где ощущается боль и какая?
- Чувствую себя, как всегда. Боли нет.
Она выпила бокал чёрного чая с сахаром. И хоть без охоты, но всё же съела творог со сметаной. Затем она легла на постель. Эдгар приподнял подушку, и она положила голову на неё.
- Теперь объясни, как всё случилось, как произошло? Может, вызовем врача? Потому что, моя душа, если эти обмороки от того, что у тебя понижается артериальное давление,  это одно – ты много работаешь. Но если это начало какой-то серьёзной болезни, что тоже возможно, то мы только теряем время. Болезнь, может, уже прогрессирует. Нужно полное обследование. Я тебе это предлагал. Договорился с врачами, помнишь? После первого раза. Но ты так и не прошла обследование и родителям не сообщила.
- Тогда некогда было, - уточнила Камилла.
- Вот второе, более важное, - пройти обследование.
Пока  они  разговаривали,  Камилла  всё больше  и  больше  приходила  в  себя.  Она повеселела, словно Эдгар действовал на неё, как нужный препарат,  без которого болезнь только бы прогрессировала. Она встала. Надела тёплый махровый халат жёлтого цвета и спустилась в мастерскую, где свежего воздуха было больше. Она быстро подошла к картине, стоявшей на мольберте, и накрыла её простынёй, чтобы спрятать  от глаз Эдгара. Но Эдгар даже не обратил на неё внимания. На картину, которая всегда была завешена от  его глаз простынёй, потому, что он думал только о Камилле. Это её успокоило - то, что она успела накрыть картину. Она вдохнула свежего воздуха и села в кресло.
- Эдгар, Камилла, я пойду, - сказала Дильнара.
- Хорошо, подруга, спасибо тебе за всё. И что зашла в нужное время…
- А ты отдыхай. Время уже позднее. Оставляю тебя на Эдгара, – сказала Дильнара и ушла домой.
- Камилла, ты что тут делаешь? Давай-ка в постельку, - скомандовал Эдгар. – Пошли, пошли. Подымайся. Так это ты над этой картиной работала? Которую прячешь от меня? Что ты там пишешь?  Не «убивает» ли она тебя? Помнишь, как Моцарта, когда он работал над «Реквием», который ему заказал весь в чёрном, словно из преисподни, человек. Моцарт боялся его. Говорил жене, чтобы она не открывала ему дверь…
- Помню. Из фильма «Амадей», - уточнила Камилла.
- Так что ты там?..
- Эдгар, - перебила его Камилла. – Ты всё в своё время увидишь.
Камилла лежала в постели. Эдгар подробно рассказывал ей о неожиданно прерванной поездке в Майкоп. Говорил, что их хорошо приняли. О том, как был в гостях у Мадина. Как его довёз со спецмигалкой депутат. Что ребята останутся там ещё на два дня. Мадин им всё объяснит, и они всё поймут.
Камилла спала. Меры, принятые Эдгаром и её подругой, подействовали положительным образом, что и вызвало такой глубокий и спокойный сон.
 


                *  *  *



            КАМИЛЛА ПРОСПАЛА ДО часу дня. И это радовало Эдгара, ибо сон – лучшее лекарство. Он приготовил завтрак. Позавтракал в одиннадцать часов и смотрел на картину, накрытую простыней. Но думал он не о ней, не о картине. Не о том, почему Камилла ему её не показывает. Думал он о другом – ехать ли на юбилей к Геннадию Андреевичу Дементьеву в Волгоград после того, что произошло с Камиллой? Дементьев и его супруга тётя Люба уже не в первый раз приглашают его к себе в гости. И тогда, когда сами приезжали в Горячий Ключ три раза приглашали Эдгара в гости. Говорили, что оплатят дорогу. Но у Эдгара никак не получалось. Но 80-летний юбилей, на который соберутся поэты Волгограда, писатели, словом, все творческие люди, знающие Геннадия Андреевича, - это другое дело.
Он вздохнул и хотел пойти посмотреть, как там его любовь, его солнце, его душа, его невеста… Но Камилла уже проснулась и спустилась в жёлтом халате в мастерскую.
- Ты сегодня другая! По твоему виду можно сказать, что ты в порядке, – и Эдгар сплюнул три раза через левое плечо и постучал по дереву.
- Ты же деист. Вы – несуеверные! – засмеялась Камилла, присаживаясь к столу.
- С тобой, душа моя, станешь и суеверным.
Они обнялись. Эдгар покружил её и поставил резко на ноги…
- Голова не кружится?
- Нет.
- Хорошо. Позавтракай. Я уже…
Камилла завтракала, кажется, у неё появился аппетит, а Эдгар смотрел на неё.
- Тебе не говорили, что нехорошо смотреть на девушку, когда она ест как...
- «Осень в Нью-Йорке», - это я уже слышал.
- И по возрасту мы подходим к героям фильма, - уточнила Камилла.
- А что это ты вспомнила о фильме?
- А он мне приснился. Ты не поверишь, но иногда мне снятся фильмы. Целиком. Сама удивляюсь.
- Фильм хороший, но финал…
- Что будем делать?
- Камилла, теперь я буду с тобой. И никуда, кроме как на неотложные дела, не отлучусь. А тебе необходимо больше проводить времени на свежем воздухе. Сегодня ты выглядишь, как всегда, - как звезда, которую я полюбил и с которой помолвлен.
- Продолжай, - намазывая на хлеб клубничное варенье, сказала невеста.
- Поэтому после завтрака ты работай, допиши заказ, а я на втором этаже, в зале, буду работать над стихами.
- Это мне нравится…
- А вечером поедем в ресторан, или, как его там,.. кафе «Восточный дворик». Мне показалось в прошлый раз, что тебе там понравилось.
- Да, хорошая кухня, профессиональные повара.
- После ужина погуляем по набережной и,- домой. Отдыхать. Организуем неделю отпуска. Мало работы, больше отдыха и свежего воздуха.
- Принимается. Тем более заказов осталось всего шесть. И два, которые заказал друг Адама Листа, я уже написала.
- Да! Вот они тебя и «посадили». Больше в таком режиме и темпе работать не будешь! Ещё целая жизнь впереди…
- Слушаюсь и повинуюсь, милый, - перебила она «доктора».



                *  *  *



          КАМИЛЛА РАБОТАЛА НАД ЗАКАЗОМ, а Эдгар – над стихами. Был тёплый, по-летнему осенний день. Ни ветерка, ни облачка.
- Милый, я дописала картину! Иди посмотри, как тебе?
- Ещё минут десять и я в твоём распоряжении,- отозвался Эдгар.
 Всё, ты готова? И не забудь про курточку, к вечеру от реки потянет прохладой. Сейчас пять часов дня. Едем. А картина мне понравилась. Особенно краски.



                *  *  *



           ОНИ ЗАКАЗАЛИ ТЕ ЖЕ БЛЮДА, которые им понравились в прошлый раз. Сидели и рассуждали о философии, о душе человека. Камилла рассказывала Эдгару о творчестве Пикассо, Гогена, Ван Гога, Эль Греко, Моне, Кипренского, Айвазовского (Гайвазяна – авт.), Шишкина… Она рассказывала о художниках с большим знанием дела, словно читала лекцию Эдгару о великих творцах. Эдгар молча слушал. Но думал о том, с чего ему начать  разговор о поездке в Волгоград. О последнем мероприятии этого года, где он просто обязан быть,- обязательно.
- Эдгар! Ты со мной? Где ты? Так вот, я прочитала первый том «Жизнь вечная», который написала твоя тётя и твой учитель в соавторстве с Натальей Лобуновой. Когда ты говорил об этих музах, духах, феноменальных элитах, духах из свиты Плутона и других, я не придавала этому значение. Но когда ты был в  Ейске, на торжествах, я прочитала книгу – их, кажется, три тома. Но ты мне дал только первый том – там, где написано о тебе, о твоих стихах. И прочитав эти «Неожиданные сюжеты»: «Земная жизнь души, или как формировалась душа поэта Э. Загорского», много нашла схожего с тобой. То есть то, что им про тебя ответили духи, которые работают с тобой. И зная уже тебя достаточно, скажу, что я была потрясена точностью, с которой духи отвечали на вопросы авторов книги о тебе. Что ты жил в предыдущем воплощении в Центральной России, на границе 18-19 веков. Мужчина. Василий. Работал поваром. Хозяин был молодым и принадлежал к тем кругам, которые увлекались просвещением. Что ты прочитал большую книгу в одиннадцать лет. Может, это совпадение, но ты говорил мне, что начал понимать поэзию, скажем, в этом воплощении, в одиннадцать лет! Совпадение?.. Так о тебе говорит большой дух Сатурн. Далее дух рассказывает, что одному помещику в шутку сказали соседи, что есть интересный повар, который занимается искусством и пишет романы. Помещик поехал и выкупил тебя. Как странно это сейчас слышать – «и выкупил тебя»… Вечерами ты читал семье хозяина свои романы. Это о твоём предыдущем воплощении. После того, как ты умер в 47 лет, твоя душа, попав в Сферы, пожелала заниматься творчеством…
О сегодняшней твоей жизни, где почти всё время занимает только творчество, большой дух говорит, что с тобой в начале пути  работали профессиональные поэты. Они помогли тебе увидеть себя, и ты начал работать с собственной душой. Музы тебе помогали. И была помощь души поэта Николаса Гильена. А беседа с музой заканчивается такими словами, если мне не изменяет память: «Ему нельзя лишь разочаровываться в своём назначении, иначе не получится положительного опыта. Он работает для того, чтобы Земля стала светлой, чтобы люди научились понимать души других людей, - продолжала цитировать отдельные отрывки Камилла. – Что ещё можно сказать? Пожелать ему успехов и страданий… А поэзия – это опыт души».   
Как это точно. Они в Сферах всё про нас знают. Успехи у тебя есть. А страдания твои – это я! – завершила свои выводы Камилла.
- Я тоже в начале не верил тому, что написано в этой книге. Но в последнее время, страдание моё, я всё больше и больше стал понимать то, о чём написано в этой книге.
- И ещё я знаю по себе – когда я ленюсь, не хочется работать, даже подходить к мольберту, никто меня не заставит писать. Но стоит лень пересилить – и всё  получается. И думаешь: как здорово получилось, а ведь если бы я не пересилила свою лень, то на полотне ничего бы и не появилось. Ещё в книге написано: если душа ленится, никто помогать ей не станет. Но как только человек пересилит себя и начнёт работать, то и духи, и музы начинают помогать. Я всегда чувствую это. Нужно перечитать её заново. С первого раза трудно всё понять. Но читая эту книгу, понимаешь её не разумом, а душой, чувствами, через них идёт общение…
- Вот и суть! Вот и Камилла! Именно – так.
- Ты был в предыдущем воплощении  творческим человеком, писал романы. И твоя душа в этом воплощении продолжает этот путь. А я, страдание твоё, подтверждаю это!
- А я этому рад, что ты это подтверждаешь.
Раздался звонок. Камилла ответила:
- Папочка, где ты? Как ты?... В Магадане? Ты уладил свои очень важные дела, которые не дали нам пообщаться ещё два дня?.. Я? С Эдгаром. Мы сидим в кафе «Восточный дворик»... Папа хочет что-то тебе сказать, любимый, - передавая трубку, она намекнула Эдгару, чтобы он был поприветливее.
- Эдгар! Ты помнишь о нашем уговоре? Скоро уже зима. И в конце декабря я приеду за дочерью. Помни об этом…
Эдгар закрыл трубку рукой, чтобы отец Камиллы не услышал, и спросил Камиллу:
  - Радость моя, может, следует сказать отцу о твоих обмороках?
  – Нет, нет, Эдгар!
  – Хорошо. Но всё-таки полтора года, как…
- Я всё помню, Пётр, - передавая трубку Камилле, пояснил Эдгар.
- Я тоже тебя люблю, пап!
- Камилла, может, всё же стоило сказать отцу про твои…
- Нет, нет, милый. Уже всё прошло.
Они гуляли по набережной. Наслаждались осенью, тёплым вечером. Эдгар то и дело здоровался со знакомыми. Когда стало прохладно, они поехали домой к Камилле.



                *  *  *



           - ТЫ КТО? – ТВОЯ СУДЬБА! – Так почему смеёшься таким ехидным голосом? – Смешно. Как посмотрю я на тебя, так смехом распирает. Такого вот, как ты,- лентяя, во всей Вселенной не сыскать! Ты послан небом, чтоб вершить дела… А ты что на Земле творишь? Лежишь, мечтаешь, унываешь, меня и жизнь – всех проклинаешь: «Не удалася жизнь, судьба тому виною, что жизнь прожил, словно зря…» – Не ври! Я много силы приложил к самовоспитанию и очищению своей души. Я зло искоренял… Никто не может мне сказать: «Ты, парень, - дрянь!»
- Ах, ах, ах, какие песни! Какая речь! Какие тексты!.. Ты даже те стихи, которые тебе надиктовали мы, в порядок привести не можешь. А всё – лень! Она в душе твоей – приказчица.
Указывает ей, душе твоей, что делать, что читать… Но больше всё-таки – лежать и дурака с утра до вечера валять. Да самоедством заниматься… Судьбу и время проклинать во всех грехах, что в жизни совершили вы на пару с ней…
Лень – твоя мать, и радость, и беда!
А сколько в Сферах работы было с душой твоей! Чтоб свет принёс ты людям, заблудшим истины открыл. Ну, словом, переделал этот алчный Мир, которым правят группы тщеславных и властолюбивых душ.
- Псы ненасытные, так что ли? Давай, ещё поиздевайся! А что же ты, моя судьба, не помогаешь мне? Возьми за шкирку, тресни лбом об стену, да так… Быть может, я в сознанье и приду. И стану выполнять заданье, с которым послан я сюда. Открою истины, зажгу огни – и люди полетят, как мотыльки, на свет небесной истины и станут добрыми, и веру обретут, которую с годами потеряли…
- Ты вспомни! Сколько раз я говорила: хватит причитать! Пора за дело приниматься в предназначении своём. Ведь нужно сколько дел свершить, а ты привык вольготно жить. И начал ты завидовать другим: «Вот это судьбы! Вот это жизнь! Мою же даже проживать не стоит».
- Смотри, гром грянет, не перекрестится мужик, – и молния судьбу твою сразит. Не станет у тебя – меня, и лень тебя раздавит, как клопа! И Сферы не придут к тебе на помощь.
Таланты Бог не раздаёт напрасно. И тех, кто выбрал лень, наказывает страшно!..



                *  *  *



         ЭДГАР, ПРОСНИСЬ! ТЫ ВЕСЬ в поту! Мечешься по постели, - щипая за руку, старалась разбудить Эдгара Камилла. – Ты не заболел? Ещё не хватало, чтобы…
Эдгар открыл глаза, восстановил дыхание, посмотрел на Камиллу. Огляделся вокруг. Вздохнул и спросил Камиллу:
- Я что – кричал?
- Ты весь мокрый. Может, тебя продуло там, у реки, вчера, - спросила она потрогав потный лоб Эдгара. – Нет, вроде ты холодный.- И она засмеялась от своих сказанных «неуклюжих»  слов. – Вернее, температуры у тебя нет.
- Мне сон приснился. Странный сон. Моя судьба меня обвиняла в том, что я – лентяй. Что в Сферах мною недовольны. Она ругала меня за то, что я не делаю того, что должен…
- Эдгар, странный сон. Но он, я в том уверена, является продолжением того, о чём с  тобой мы говорили в кафе «Восточный дворик». О духах, о судьбе, о Сферах, о тебе…
- Возможно, любовь моя.
- Эдгар, уже светает. Ты много написал стихов, ты помогаешь людям и творчеством живёшь…
- Я так же думаю! Но сон, по крайней мере, странен.
- Всего лишь сон. Иди умойся и в постель вернись. Я буду ждать тебя. Ты понял? Забудь про сон и вспомни обо мне. Я буду ждать. Скорее приходи!.. Иди, иди…



                *  *  *



          УТРОМ ЗА СТОЛОМ ОНИ СИДЕЛИ и говорили о Ромео и Джульетте…
- Ах, милый! Отошёл ты ото сна? Всего лишь сон. Забудь о нём, а я весь день писать картину стану. А чем займёшься ты?
- Поеду выполнять заданье Сфер, пока они ещё благоволят ко мне, а то накажут страшно… Во сне мне говорила так судьба моя…
- Как страшно!
- О, полевой цветок мой! Мне скоро уезжать, ты не забыла? Проводишь ты до поезда меня, а там в вагон зайду я сам. Ты будешь ждать меня. Я ненадолго, лишь друга верного поздравлю, обниму…
- Как не люблю твоих отлучек я! Как я тоскую, если нет тебя! Порой болезни на меня находят, когда твой дух и тело где-то бродят!
- Вернусь я скоро. Ты ж не унывай, пиши картины, есть не забывай. Дильнара за тобой присмотрит, и если что – подруга мне позвонит. Двадцатого числа мне нужно ехать, уже подходит срок, любовь моя!
- Молиться стану я. И ждать тебя, мой милый, мой жених. Помолвлена с тобой, - она склонила голову, - мой ангел, сударь мой…
- А я с тобой – до самой смерти. Ну вот, поговорили…
- Ах, милый! Стихами мы с тобой заговорили. Не кажется тебе, что дух Шекспира сейчас присоединился к нам? Здесь, где-то рядом он…
- Возможно, милая, он служит всем богам, а этим утром заглянул и к нам…
- Так оставляешь ты меня, Ромео мой?
- Джульетта, ненадолго, и не спорь…
Они расхохотались. Больше смеялась до слёз Камилла, не ожидая такого, что они заговорят стихами.
-  Эдгар, что это было? Я говорила с тобой стихами, соблюдая при этом средневековый этикет и сопровождая свои слова жестами. Как уникально у нас с тобой всё вышло. Скоро начну писать пьесы!..
- А я – картины, - добавил он.





 *  *  *



          ПРИБЛИЖАЛСЯ ДЕНЬ ОТЪЕЗДА Эдгара в г. Волгоград на 80-летний юбилей поэта Геннадия Андреевича Дементьева. Эдгар и Камилла часто ездили в зону отдыха погулять вдоль реки Псекупс – вдоль набережной. Подышать свежим воздухом, Камилле явно это шло на пользу. Эдгар готовился к поездке. Камилла писала заказы, читала книги.
Ездили в гости к Лидии Александровне. Пили кофе у Юры, брата Эдгара, вместе с его семьёй. Разговаривали о жизни, о планах. Камилле понравилась собачка Юли, дочери Юры, Лекса. И Камилла сказала Эдгару, что хочет купить такую же, когда Эдгар вернётся из Волгограда. Юля сказала, что собачка такой породы стоит 60 тысяч рублей, но если Камилла подождёт с полгода, то они подарят ей щенка.
Заезжали на кладбище на могилу отца Эдгара. Камилла положила большой букет цветов на мраморную плиту отца своего жениха…
Словом, жизнь шла своим чередом. Вот и сегодня, двадцатого октября, они гуляли вдоль набережной.
- Эдгар, ты хотел ехать двадцать второго числа. Почему ты изменил своё решение?
- Хочу приехать раньше, Камилла. Ещё до юбилея познакомиться с поэтами, с авторами литературного объединения, и сразу после юбилея уехать.
- Ты собирался пробыть в  Волгограде неделю.
- Скажем так, что я в этом году уже перевыполнил план. И хочу заняться литературными делами. Нужно готовить новый альманах, поработать с   рукописями, с автобиографической  повестью,  за  которую я давно уже не брался… Короче,  доделать творческие дела до Нового года. Да и на письма читателей нужно ответить. Мы встретим Новый год, отметим твой двадцатипятилетний юбилей, и я перееду к тебе.
- Ура! Вот это – самая хорошая новость: переехать ко мне. За это я голосую обеими руками.
Они пошли в часовню. Камилла поставила свечу. Вышла и сказала: «Я поставила свечу за скорейшее твоё возвращение. И, конечно, благополучное».
- Я тебе не говорила, дорогой, что звонил утром папа и поздравил с выставкой в Краснодаре.
- Он же уже поздравлял тебя, - удивился Эдгар.
- Но они с мамой получили ваш фильм, по три диска. И папе, и маме фильм очень понравился. И как он снят, смонтирован и, конечно, тексты и моё интервью видеостудии «Феникс». Всё им понравилось. Теперь они увидели всё своими глазами. Вот под этим впечатлением он и позвонил. Посмотрел на то, как я выступаю, как веду себя. Сказал, что гордится мной…
- Больше он ничего не говорил? (Пауза.)
- Сказал, чтобы я готовилась к переезду. Но я ему ещё раз напомнила мой ответ…
- Ясно. Поедем домой. Становится прохладно. И надо подготовиться к отъезду. Поезд на Волгоград в 18.00. Телеграмму Дементьеву я уже послал. Они встретят меня на машине, и сразу начнётся культурная программа. Утром поедем на Мамаев курган - и так далее.
- Я тебе приготовлю еду. Чтобы ты в поезде не попрошайничал! – пошутила Камилла.
- Хорошо. Но туда ехать – не месяц. Всё равно – спасибо.
- Камилла, что это за платёж на столе лежит? Пятьсот долларов…
- Пострадавшим от наводнения на Дальнем Востоке. Люди потеряли всё. Представляешь, Эдгар? У меня в банке «Первомайский» валютный счёт. С Интернета я скачала бланк со счётом, куда надо отослать деньги. Организаторы всё сделали - удобно. В банке «Первомайский» девчата всё выполнили быстро. Перевели деньги…
- Благородно, с твоей стороны… Впечатляет. В советское время мы тоже так делали.
- Эдгар, я перевела деньги от имени литературного объединения…



                *  *  *


ОНИ СТОЯЛИ НА ПЕРРОНЕ. Эдгар занёс вещи в вагон. В купе с ним оказались молодые люди, ехавшие из Сочи домой, в Москву. Эдгар и Камилла стояли, обнявшись. Эдгар наставлял её: «Хорошо питайся, пиши, но не по ночам, отдыхай днём. Я буду звонить. Через четыре дня, максимум через пять, я приеду. Жди. Почему ты молчишь, Камилла?» - спросил Эдгар.
- Эдгар, как я не хочу, чтобы ты ехал (пауза), если бы ты знал! У меня даже ком в горле, дышать мешает. Вот не хочу – и всё!..
- Камилла! Это у тебя так всегда, когда я уезжаю. Я ещё рядом с тобой, а ты уже…
- А нельзя отменить?
- Поездку? Солнце моё, ради всех святых, я столько раз обещал Геннадию Андреевичу и тёте Любе… И если я не приеду в этот раз, в день его восьмидесятилетия, то с моей стороны это будет свинством. Ты же не хочешь, чтобы я был…
- Раз всё так далеко зашло… Но это ведь в последний раз? Да, Эдгар?
- Да, полнолуние моё.
Объявили посадку. Они поцеловались, и Эдгар заскочил на подножку медленно набирающего ход поезда.
Помахал любимой рукой. Сделал воздушный поцелуй, и проводница захлопнула дверь вагона, который всё больше и больше набирал скорость и всё дальше и дальше увозил от Камиллы её любимого. «Помни, Эдгар, - мы помолвлены. И возвращайся быстрей», - сказала вслух Камилла. Она поцеловала крестик. Поезд скрылся за поворотом…
Но Камилла стояла и стояла, смотрела на уходящий поезд. И сколько бы ещё стояла – никто не знает, если бы ход её мыслей не нарушила Дильнара.
- Подруга, извини! Опоздала, - переводя дух, оправдывалась Дильнара. – Старалась не опоздать. Эдгар уехал? Да ты плачешь? Камилла, пойдём домой. Поговорим. Вспомним наше детство. Да перестань ты плакать!
- Почему, - тихо ответила Камилла. – Посмотри на людей – сколько их плачет. Кто от радости встречи, кто от разлуки. Это такое место, Дильнара. Сколько раз я наблюдала за этим, сидя вон на той скамейке, за этими слезами. Хочу написать картину об этих слезах, но никак руки не доходят. Заказы…
- Ну, а ту картину, которую ты не показывала Эдгару, ты закончила? – поинтересовалась Дильнара, - которую закрываешь простынёй от него.
- Да, подруга. Идём. Посмотришь, что получилось. Мне кажется, что это – лучшая моя работа.
- Посмотрим, посмотрим! – обрадовалась Дильнара.
Они обнялись и пошли – две подруги, которые помогали друг другу в трудные времена, заботились друг о друге, советовались, делились секретами, словом, ничего не скрывали друг от друга с самого детства.
 


                *  *  *


        НА ВОКЗАЛЕ В ВОЛГОГРАДЕ Эдгара встречали Геннадий Андреевич и тётя Люба. Они крепко обнялись, Геннадий Андреевич даже прослезился…
- Пять лет мы тебя ждали в гости, Эдгар! Наконец ты приехал. Ты нам как сын. Всё помним, как ты встречал нас, показывал город, организовывал выступление Андреевичу. Теперь мы тебе всё покажем. Ну, думала, - сказала тётя Люба, - если не приедешь на юбилей, обида будет кровная.
Они приехали домой. Поднялись на пятый этаж. Позавтракали.
Эдгар рассказал им о последних творческих встречах, о поездке в  Ейск,  Майкоп. О том, что познакомился с художницей, приехавшей из Магадана жить в Горячий Ключ. Что он её любит и она его.  Что она моложе его. О ЛИТО, об авторах, которых он знал, и о новых, только вступивших в литературное объединение. Передал письма, адресованные ему, от поэтов города. Новый фильм о Камилле и её творчестве. Новые сборники авторов ЛИТО и о планах на следующий творческий год. Также он привёз ему новый номер альманаха «Литературное обозрение», где было представлено много новых стихов юбиляра.
После того, как Эдгар выполнил все наставления поэтов и рассказал обо всём Геннадию Андреевичу, в соавторстве с которым они написали большую книгу «Горячий Ключ – восторг и вдохновенье», которая разошлась полуторатысячным тиражом и которую так охотно покупали отдыхающие и горожане, в которой было 335 страниц текста о всех творческих людях города Горячий Ключ, они поехали на Мамаев курган.
Целый день Геннадий Андреевич возил Эдгара и рассказывал о городе, о том, где шли ожесточённые сражения с фашистами. Как освобождали город. Заехали к поэтам, художникам. Проезжая мимо районной центральной библиотеки, Геннадий Андреевич сказал: «Всё будет происходить в этом здании».
- Геннадий Андреевич, - обратился Эдгар к поэту, - Вы уж извините, но я после Вашего юбилея сразу уеду.
- Что так, Эдгар? Не останешься погостить на недельку? На дачу съездим. Посмотришь на неё. Сколько мы в нашем возрасте вложили сил и энергии в неё. Соберём урожай…
- Нет. Вы уж простите. Но у меня на душе неспокойно. Камилла всегда волнуется, когда я уезжаю. Ничего с этим поделать не могу. Беспокоится, как ребёнок, - и всё!
- Понимаю. Тогда завтра выступишь перед гостями, поэтами, писателями, расскажешь обо всём. Словом, перенесём твоё выступление на завтра вместо запланированного на 25 ноября.
- Вот спасибо.



                *  *  *



          ЭДГАР ВЫСТУПИЛ НА СЛЕДУЮЩИЙ день в библиотеке, где было много народа - любителей поэзии и вообще искусства.
Рассказал о литературном объединении, прочитал десять стихов. Познакомился с поэтами Волгограда, с теми, кто пришёл. И зашёл за кулисы.
- Молодец, Эдгар! Задал тон, - поблагодарил Геннадий Андреевич гостя.
- Мне нужно позвонить. Почему-то телефон Камиллы не отвечает со вчерашнего дня. Это меня тревожит.
- Да забыла, небось, где-то его или зарядка закончилась.
- Позвони подружкам, - предложил юбиляр.
- Дурная привычка. Забыл записную книжку дома.
Эдгар набирал и набирал номер Камиллы, но она не отвечала.
- Что могло произойти после моего отъезда? – думал Эдгар. – Что случилось?
Вечером, когда все сидели за столом, Геннадий Андреевич сказал: «Чей-то телефон звонит». Все прислушались. Эдгару показалось, что это его телефон звонит, и он с радостью подбежал и вытащил его из куртки. Телефон перестал звонить.
Эдгар посмотрел на экран телефона и увидел три пропущенных звонка от Камиллы. Он стал нажимать на номер её сотового, но никто не отвечал. Он ещё раз, через полчаса, сидя уже за столом, вызвал её номер. Снова тишина. Но к тишине добавился голос: «Абонент вне зоны доступа…».
- Всё будет хорошо, - сказал Виктор, - если три раза звонила, значит, нашлась. Ответила. И, конечно, увидела на своём телефоне твои пропущенные звонки.
- Вот и ладно, - успокаивала Эдгара тётя Люба.
- Может, отец приехал или клиент, - сказал Эдгар, - я зря беспокоюсь…
- Конечно! – заверил гостя Геннадий Андреевич. – Теперь оставайся, Эдгар. Подружка нашлась. Завтра юбилей, послезавтра – продолжение. Потом заедем к поэтам. Посмотришь картины в музее. Словом, продолжишь творческую командировку. А через неделю мы тебя проводим.
Эдгар подумал, раз все ему советуют остаться, да и он когда ещё приедет к ним, и если Камилла объявилась, так можно и остаться.
- А в субботу и в воскресенье поработаем над книгой, посвящённой композитору Владимиру Бабкину. Ты много материала привёз, и мне одному не справиться. Соглашайся!
- Ладно, уговорили. Помогу. Владимир Бабкин заслужил того, чтобы о нём мы написали книгу, - одобрил Эдгар.
И Эдгар остался ещё на шесть дней.



                *  *  *



          ДВА ДНЯ БАНКЕТА, ПОСВЯЩЁННЫЕ юбилею Геннадия Андреевича, прошли в творческой атмосфере. Поэты читали стихи. Сатирики – свои пародии на стихи юбиляра. Эдгар вручил юбиляру удостоверение почётного автора литературного объединения «Горячий Ключ». Прочитал свои новые стихи. Приглашённых было много – человек тридцать. Родственники, творческие люди, соседи, друзья, коллеги по работе. Юбилей удался на славу.
Следующие два дня Эдгар с хозяевами провёл на даче. Геннадий Андреевич и тётя Люба собирали урожай. Эдгар им помогал.
Последние два дня пребывания Эдгара в Волгограде они работали над книгой, которую посвящали композитору Владимиру Бабкину, заслуженному работнику культуры Кубани.
Все последние дни Эдгар звонил Камилле, но её телефон был отключен. «Наверное, занимается заказами, а может, гуляет в зоне отдыха с отцом, который решил посмотреть город, - размышлял Эдгар. – А может, отец её уже и увёз…». Это пугало Эдгара больше всего, именно это подходило, совпадало с тем, что Камилла не отвечала на звонки. «Или забрал у неё телефон», - тяжело вздохнув, заключил Эдгар.



                *  *  *


          НА ПЕРРОНЕ В ВОЛГОГРАДЕ Эдгара провожали Геннадий Андреевич, тётя Люба и её сын.
- Ну, Эдгар, - обратился Дементьев к гостю, - творческая командировка удалась. Я доволен. Наконец-то ты нашёл время посетить нас. Вот Люба тебе тут на дорожку приготовила… Бери, бери. Угостишь соседей.
- Столько много, тётя Люба! – удивился Эдгар.
- Ты нам как сын, солнышко наше. Мы тебя так и называем.
- Спасибо за всё, - поблагодарил Эдгар всех, кто пришёл его проводить. – Доеду до дома, позвоню, - уже запрыгивая в вагон, сказал Эдгар.
- Да, и сообщи, что там с Камиллой? Приедем посмотреть на её картины. Судя по фотографиям, которые ты показал нам, Эдгар, она хорошая художница.
Поезд тронулся и медленно начал набирать ход. Так закончилась творческая командировка Эдгара в Волгоград.



                *  * *


 
       КАК ТОЛЬКО ЭДГАР СОШЁЛ с поезда, сразу направился к Камилле. Он позвонил, но никто не вышел. Он ещё раз позвонил, и снова никто не вышел.
«Может, спит», - подумал он. После того, как и на пятый его звонок никто не вышел и не открыл дверь, он понял, что Камиллы нет дома. Он заглянул во двор и увидел, что машина Камиллы стоит на своём месте.
Тогда он позвонил по сотовому брату Юре.
- Привет! Как там у вас дела?
- Наконец! Ты куда пропал? Мать вся извелась. Почему не звонил и не отвечал на мои звонки? – грубо задал вопрос Юра. – Ты там что, стихами покорял Волгоград?..
- Понимаешь. Поехали к Дементьевым на дачу, и я там оставил сотовый. Только через три дня его привёз сын тёти Любы. Так что, я был последние дни без связи.
- А голову ты свою там не забыл?!
- Ну, хватит! Я ищу Камиллу. Она звонила мне на второй день в Волгоград, но в комнате  было  так шумно,  что  я  не  успел  ответить.  А  потом  она  уже  была отключена. Хочу зайти домой к ней, может, что оставила для меня – ну, записку, письмо, но не могу найти ключи от её дома. Видимо, они у матери или в моей квартире.
- На второй день, после того, как ты уехал, я видел её утром. Она ехала в сторону санатория «Предгорье Кавказа», а я ездил в санаторий по делам. Мы помигали друг другу фарами, словом, поздоровались и всё. Возможно, она ехала к художникам на выставку. Там, в «Предгорье Кавказа», в коридоре, художники организовали выставку, может, она туда направлялась. А может… Больше я её не видел.
- Ясно. Сейчас приеду на маршрутке к вам. Пообедаю, поищу ключи, сяду в машину, и поеду к себе.
- Хорошо.



                *  *  *



 - МАМ, НУ НЕКОГДА БЫЛО позвонить. Как у тебя ноги? Если хочешь, сделаю укол…
- Не нужно! Но ты мог хоть один раз позвонить? Мы тебе звонили, ты трубку не берёшь.
- Я оставил телефон на даче. Мам, ну хватит. Ты ключи с красным брелком не видела? Это ключи от дома Камиллы.
- Нет! Поищи. А может, они в твоей квартире?
- Наверно.
Эдгар отдохнул. Сел в машину и поехал к себе на квартиру, которую он арендовал и с которой, как они решили с Камиллой, он к концу недели должен переехать к ней.
     Он зашёл в квартиру. Разделся. Принял душ. Включил фильм «Слова» о писателе, который выдал чужую повесть за свою и стал знаменитым. Эдгар смотрел его уже два раза… И в конце фильма заснул.
Утром он перевернул всё вверх дном в поисках ключей от дома Камиллы, но, не найдя ключей, поехал к Камилле.
И снова на пять его звонков никто не вышел из дома. Машина стояла на том же месте, где стояла и вчера. Видно было, что в дом никто не входил и никто из него не выходил. Потому что вчера, уезжая, Эдгар прислонил дощечку к входной двери. Дощечка лежала на том же месте…
«Да, - вздохнул он. – Где же ты, Камилла? Что с тобой?» - строил догадки Эдгар.
Он ещё немного постоял и поехал на старый рынок на работу. После работы он заехал в санаторий «Предгорье Кавказа» посмотреть выставку отдыхающего из Перми, который привёз свои картины, чтобы их показать, а, по возможности, продать. Картины, в основном, пейзажи и натюрморты, не понравились Эдгару, за исключением рисунка карандашом на ватмане, где была изображена его дочь, лет восьми. Этот рисунок Эдгару понравился.
После выставки он заехал за обложками для альманаха к Марине, заплатил деньги и отвёз их Татьяне Плешаковой.
- Как съездил? Как Волгоград, Дементьев? – спросила Татьяна.
- Встретили хорошо. Справили юбилей…
- Что-то ты надолго задержался.
- Работали над книгой о Бабкине.
- Я тебе звонила, хотела узнать, кого включать в альманах, кого – нет. Но ты три дня не отвечал.
- Я забыл телефон на даче. Двадцать пять не отвеченных звонков!
- Как Камилла? – спросила Татьяна. – Пишет картины? Мне её живопись нравится. Да и в газете была хорошая статья о ней и её творчестве. В газете «Горячий Ключ», пока тебя не было. Она отвечала на вопросы корреспондента.
- Пропала! – ответил Эдгар.
- Как, пропала? – присаживаясь на стул, с удивлённым видом спросила Татьяна.
- Я три дня, как приехал, от неё ни слуху, ни духу. Уехала что ли куда? Да ещё 10 дней, как я уехал, не могли созвониться. Уже две недели!.. Получается две недели. Такие дела.
- Появится. Может, друзья приехали, увезли на море. Может…
- Вот и я думаю, и не даёт мне покоя это «может»… Не могу к ней в дом попасть. Ключи потерял…



                *  *  *



        АЛЬМАНАХ БЫЛ ГОТОВ. Нина Логвинова откорректировала его. Затем они с Татьяной Плешаковой растиражировали его. Эдгар помогал им. В альманах были включены и стихи Светланы Репетиной из Петербурга, поэтессы, актрисы, которую так полюбили авторы сайта «Стихи.ру», которая ушла так неожиданно из жизни, рецензии которой на стихи Эдгара читала по памяти Камилла, когда они ехали из бухты «Инал», насладившись самым красивым закатом в мире, из беседки, которая находилась на территории дома отдыха «Дубрава», принадлежащего ГУВД края.
Эдгар на заседании ЛИТО представил новый номер альманаха авторам ЛИТО и гостям,собравшимся послушать стихи городских поэтов в 27-м кабинете в санатории «Предгорье Кавказа». Раздал экземпляры альманаха всем присутствующим.
Рассказал о поездке в Волгоград к Геннадию Андреевичу Дементьеву, который передал свой новый сборник, посвящённый своему 80-летию, в архив ЛИТО. Ответил на вопросы поэтов. Закрыл заседание и поехал домой.



                *  *  *


          В АРЕНДУЕМОЙ ЭДГАРОМ КВАРТИРЕ он лежал и думал о Камилле. Прошло уже семь дней, а от неё ни весточки. «Где ты, любовь моя?» - обращался он к ней мысленно. Посмотрев фильм «Лопе» о творчестве Лопе де Вега, он заснул, не выключив телевизор.
Утром он решил съездить в зону отдыха. Зайти в часовню, погулять вдоль набережной, подняться на скалу Петушок.Он ехал в сторону санатория «Предгорье Кавказа» и всё думал: где он мог оставить ключи от дома Камиллы? «Если у неё в доме, то это плохо. Потому что она, не зная этого, могла оставить на столе в мастерской письмо или записку. И возможно она уверенна, что я его прочитал и никак не поймёт: почему я ей не пишу или не звоню на другой номер телефона…»
Он приехал. Вышел из машины, и вдруг ему пришла в голову мысль:" А что, если ключи в машине?" Он стал искать ключи и нашёл их под сиденьем водителя.
- Слава Богу! Они здесь! Наверное, выпали из кармана, когда я отгонял домой машину. Слава Богу!

                Конец второй части