Канарейка

Папин школьный товарищ

Флориана, мама десятилетней Доминики, сбилась с ног, разыскивая дочь. Пора заниматься, а проказница словно в другое измерение провалилась. Ещё бы! Кому понравится дудеть на флейте два часа к ряду! Хуже этого только пение. Правда, французский язык тоже не сахар, а если вспомнить танцы и рисование… Даже математика лучше. Во всяком случае, учитель, который давал дополнительные уроки, был самый добродушный из всех.

Будто мало ей школы, так ещё дома грузят! Доминика посещала элитную гимназию, но ей там совсем не нравилось — ни побегать, ни покричать, сиди, как приклеенная, пять уроков подряд. Чтобы оставаться дома — часто хворала. Мама полагала, что дочь не выдерживает нагрузки. На самом деле, притворщица научилась нагонять температуру. Состроить болезненный вид не составляло труда: натрёт щёки шерстяными варежками, нанюхается спрятанного в кулаке лука, скорчит жалостливую физиономию — и готово. Сейчас летние каникулы, хитрить незачем, но отец велел навёрстывать упущенное и организовал занятия на дому. Как такое выносить?

Девочка сидела на чердаке и прислушивалась. Догадается мама залезть сюда? Вот скрипнули ступеньки, приоткрылась дверца в полу, показалась мамина причёска, потом высокий гладкий лоб, светлые брови, слегка подведённые глаза. Доминика вжалась в тёмный угол, опасливо поглядывая из-за старого кресла.

— Доченька, — кашлянув, спросила мама, — ты здесь?

Доминика затаила дыхание и пыталась унять громкий стук сердца. Мама поднялась ещё на одну ступеньку, осмотрелась и громко чихнула. Флориана страдала от аллергии на пыль, а на чердаке давно не убирались. Девочка вздрогнула от резкого звука и сильнее забилась в узкое пространство за креслом, даже неровности досок почувствовала спиной.

— Барбара! — крикнула мама, наклоняясь. — Почему на чердаке такая пылища!

Снизу послышалось бубнение. Доминика чуть слышно хмыкнула — домработница никогда не сносила замечаний молча.

Вот опять заскрипели ступени, мама спустилась, оставляя дверь распахнутой. Барбаре было велено смести паутину и протереть пол мокрой тряпкой[О1] , но Доминика не тревожилась: у неё будет время ускользнуть — вряд ли девушка стремглав бросится выполнять поручение.

Флориана, осмотрев дом и сад, заглянула в каморку, где хранились записи с камер видеонаблюдения, выяснила, что дочь за ворота не выходила.

— Где, скажите на милость, затаилась эта негодница! — воскликнула женщина и двинулась в кабинет жаловаться мужу. Тот организовал летние занятия, а она должна, видите ли, ловить дочку к приходу каждого преподавателя!

Из-за двери слышался громкий смех. Тибора навестил товарищ, с которым они не виделись после школьного выпускного вечера. Портить веселье Флориана не хотела, но оправдываться перед учителем — щекастым строгим флейтистом — не хотелось ещё больше.

Улыбавшиеся мужчины обернулись к входящей в кабинет хозяйке. Спиридон выглядел значительно старше Тибора, не верилось, что они ровесники. Такое впечатление создавали гладко зачёсанные волосы жемчужного цвета и бородка с усами — аккуратно постриженные, но тоже будто седые.

— Погляди, какой богатырь стал! — воскликнул супруг, указывая на товарища. — А в школе его Скелетом дразнили.

Бывший Скелет улыбнулся ещё шире, поднялся с дивана, учтиво поклонился.

— Простите ради бога, — воскликнула женщина, отводя взгляд от[О2]  нового знакомого, и обратилась к супругу, — Тибор! Это невыносимо! Каждый раз одно и то же — Доминика прячется! На этот раз от флейтиста.

Флориана надула щёки для наглядности.

Муж нахмурился. Чуть поразмыслив, махнул рукой:

— Не сегодня, Лора! Сейчас отменю занятия.

Он взял сотовый телефон, набрал сообщение. Флориана пожала плечами и пошла к дверям, но задержалась, услышав обращение Спиридона:

— Трудности? Я — детский психолог, разрешите помочь. По дружбе — бесплатно.

Тибор и Флориана переглянулись. Дело было не в деньгах, уж очень обидные «диагнозы» те ставили Доминике. [О3] Подвижную, своенравную девочку специалисты считали избалованной и капризной.

Видя сомнения родителей, гость постарался их успокоить:

— Не навязываю. Но хотя бы поделитесь проблемой.

Спиридон дождался, когда хозяйка займёт кресло и уселся на диван. Тибор хлопнул приятеля по колену и заговорил:

— Никаких интересов у паршивки! Чем только не предлагали заниматься. И фехтованием, и теннисом, и балетом, а ей лишь бы носиться по окрестностям с толпой местной шпаны! — взглянув на жену, которая согласно кивала, он продолжил: — Такую сумму отдали за вокал! Из консерватории приезжала профессорша. А дочь орала дурным голосом, будто ей палец прищемили. Не поверю, что не способна. Притворяется.

— М-м-м, — помычал Спиридон и взглянул на Флориану.

— Может, не заставлять пока? — робко заговорила та. — Перебесится рано или поздно.

Тибор звонко щёлкнул пальцами и хмуро посмотрел на жену:

— Позориться? Лора, тебе прекрасно известно, что людям нашего круга нельзя упускать детей. На любом празднике, где собираются семьями, Доминике придётся и петь, и танцевать, — он ещё раз раздражённо щёлкнул и заключил: — От её канарейки больше пользы!

Гость встрепенулся:

— Любит животных?

После заминки Флориана заговорила:

— Доминику тянет к технике. Мы пытались привить ей увлечения, подходящие девочке. Разбили цветник, устроили зимний сад, покупали разную живность в надежде, что дочь будет заботиться о ком-то. Но не получается. Канарейка — единственная, кого Доминика терпит в своей комнате.