Каноусэй

1

Листва, срезанная остриём катаны, медленно опадала на землю, кружась от лёгкого ветерка. Хитоши*, прятавшийся за деревьями, с удивлением отметил про себя, что лезвие осталось абсолютно чистым, в то время, как рука поверженного соперника повисла плетью вдоль тела, а на упавший в траву клинок закапала багровая влага. Подросток, сгорая от любопытства и страха, теснее прижался к стволу тсуги* в ожидании, что воин даймё* покарает смертью наглого пришельца, посмевшего бросить ему вызов. Однако, до обострённого волнением слуха донеслись крайне удивившие четырнадцатилетнего пацана слова:

-Ты храбро бился, Мамору*-кун*. Подними свой меч и следуй за мной. Когда твоя рука восстановится, я попрошу за тебя господина.

-Ты всегда отличался благородством, Кичиро*-сан*, - послышался ответ. – Прошу позаботиться обо мне, - склонился раненный в почтительном поклоне.

Паренёк, поняв, что ему, по всей видимости, улыбнулась удача, выскочил из укрытия прямо под ноги ещё достаточно молодым мужчинам, лет тридцати пяти, возможно, чуть больше:

-Прошу, возьмите меня с собой в замок. Я хочу служить нашему хозяину!

-Наглец! – взревел победивший. – Как смеешь? За такую дерзость недолго поплатиться головой!

-Кичиро-буси*, простите дерзость, но возьмите с собой, - просящий склонил свою голову ниже.

-Да кто ты такой? – вмешался проигравший. – Ты хоть понимаешь, как сложно стать самураем?!

-Да, - воскликнул поощрённый сторонним вниманием юноша. – Я сын ронина.* Умею стрелять из дайкю.* Хорошо владею вакидзаси.*

-Слишком громкое заявление, - усмехнулся сабурау.* – Пожалуй, стоит тебя проучить хорошенько, - пообещал он, плавным отточенным движением убирая меч в ножны и поднимая с земли валявшуюся неподалёку палку. – Давай, покажи на что способен.

Хитоши, порыскав глазами вокруг, схватил в руку присыпанную листьями отломанную ветвь, показавшуюся довольно крепкой на вид, и ринулся в бой, ожидаемо продержался меньше минуты. Взрослый играючи отбил все выпады, немного позволил посопротивляться и, наконец, молниеносно выбросил руку вперёд, нанеся достаточно увесистый удар по плечу.

-Если бы это была катана, ты уже лишился бы руки, - отбрасывая в сторону половинки временного оружия, подвёл итог соперник. – Однако, твои настойчивость и стойкость делают тебе честь. Подрасти немного, потренируйся и через год приходи на это же место. Я встречу тебя здесь. Тогда и поговорим, - с этими словами он развернулся и не оглядываясь быстро пошагал в сторону замка.

Следом за ним, чуть запоздав, придерживая повреждённую руку, побежал второй.

Паренёк, окрылённый надеждой, с замирающим от восторга сердцем, глядел вслед удаляющимся.

Постояв, пока воины не скрылись из виду за поворотом, он, подпрыгивая и доставая рукой листву на ветвях деревьев, помчался обратно в деревню, где уже второй месяц остановился с отцом в их скитаниях по стране.

Хижина на окраине давно пустовала, поэтому никто из жителей не стал возражать, когда Арэта * Егучи с сыном устроились в ней на ночёвку, а затем остались. Наоборот, крестьяне всячески содействовали желанию странствующего воина осесть в каком-нибудь тихом местечке. Вскоре стараниями окружающих дом приобрёл вполне жилой вид: на окнах и двери появилась новая бумага; отремонтированный очаг весело потрескивал веточками; в углу на низеньком комодике-тансу* до вечера ждали скатанные в рулон два пёстрых одеяла, являвшиеся для большинства мало позволительной роскошью; на почётном месте главным сокровищем расположились мечи даисё* ронина и второго набора для сына, лук и три книги стихов, бережно хранимые в память о покойной матери Хитоши; на полу красовались свежесплетённые циновки. Возле порога даже появились два кустика гейхеры*, заботливо высаженные пожилой соседкой. Уход за жилищем был поручен молодой вдове, которая убирала, стирала, готовила, шила для них, в тайне надеясь, что хозяин оценит старания и увидит в ней не только прислужницу. Сельчане искренне радовались, что в случае нападения бандитов или диких зверей под боком появился защитник, это в значительной мере увеличивало шансы дождаться подмоги из замка. Даймё на просьбу старосты позволить чужаку остаться не возражал, однако особо подчеркнул, что содержать охрану будут сами простолюдины, ему лишний рот ни к чему.

Привыкший к многолетним лишениям мужчина с радостью платил за добро приютившим. Он добросовестно следил за безопасностью жителей, выискивая подозрительные следы, неся караул по ночам, отсыпаясь урывками между тренировками сына и дозором окрестностей. Ко всеобщему удовлетворению уже в первую неделю был пойман и передан властям надоевший воришка, повадившийся совершать набеги за рисом уже как полгода. Это значительно укрепило авторитет ронина и окончательно уверило соседей в правильности сделанного ими выбора.

Хитоши отец держал в строгости. Да и не знал он, другого обращения, воспринимая как должное бесконечные тренировки и аскезу в еде, одежде и ночлеге. Рано лишившийся матери, по рассказам Арэты умершей от простуды, подросток никогда не задумывался, что могут быть другие жизнь и отношения в семье. Женщину, давшую ему жизнь, он не помнил совершенно, но свято верил, что она была изумительно красивой и доброй. В точности такой, какой описывал её, изредка предававшийся воспоминаниям отец. Поэтому новые условия жизни казались ему практически райскими, а забота Шизуки* Вада*, изредка баловавшей мальчугана моти* и дайфуку*, казалась чем-то заоблачно прекрасным. Сама же бездетная двадцатипятилетняя вдова рада была подарить материнскую ласку добродушному юнцу с открытой душой. С нескрываемым удовольствием наблюдала она, как удивлённо вспыхивают мимолётным счастьем и смущением чуть раскосые глаза. Однако надежды стать его приёмной матерью разбивались о холодную неприступность сорокалетнего наёмника, чётко осознававшего шаткость своего положения и не желавшего обременять лишними заботами наивную крестьянку.

-Мусуко*, - послышался окрик отца, стоило Хитоши выскочить из зарослей молодых суги* на дорогу.