Канун дня всех миров

Глава седьмая

        Что же произошло со Стенли Уоллесом, или эффект каменной лягушки

Будучи ребенком, Стенли любил запускать камешки в воды медленно текущей реки, что важно и грациозно расползлась в окрестностях городка. Городка, где обитала его семья. Ребятня высыпала на пологий песчаный берег, имея в руках, уже припасенные заранее камни. Те, что имели ту самую лучшую форму, которая позволит им много-много раз прыгать, подразнивая реку. Касаться поверхности воды, чтобы потом лететь дальше, чтобы потом только легко коснуться еще. И снова лететь.
Самая сокровенная детская мечта была пустить такую лягушку, чтобы она, в конце своего пути, ударилась в нависающие скалы противоположного берега. Но до него было метров пятьдесят или семьдесят. И самое большее, на что способны были детские усилия – это запустить камешек так, чтоб его последние прыжки просто скрывались из виду. Но вот детское воображение было способно на большее. И вот, когда очередной камешек уходил в свои уже невидимые прыжки, над песчаным берегом раздавались восторженные крики:
- Все видели облако пыли от удара моего камня?! Мой камень долетел!

И Стенли бросал свои камни. С той лишь разницей, что никогда не привирал насчет количества их прыжков. Всегда точно считал и не искал несуществующего облака пыли, способного возникнуть только лишь из невероятной ситуации.
А уж такое событие, как взять самому для себя роль камня, или пустить в подобное путешествие другого человека, совсем бы показалось из ряда сверхневероятных. Но, не смотря на притязания чопорного разумного мышления, она реализовалась. Вот только вместо теплых мягких волн реки была беспристрастная поверхность времени.
Уоллес, засвидетельствовавший ситуацию, произошедшую с офисным сотрудником, смирился с ней. Все, что произошло, и чему он оказался свидетелем, было вселенской реализацией. Парень поступил неверно. В той, достаточной мере, чтобы камнем погрузиться под поверхность времени. Кануть на дно.
Но вот с тем, что сам Стенли пребывал всего лишь немым свидетелем, он смириться не мог. Деформация его сознания еще не получила той необходимой степени, когда спокойно можно наблюдать за вдруг ставшими доступными таковыми сведениями.
Он решил, что сможет помочь тому человеку, всего лишь изменив угол падения в океан времени. Вряд ли, он думал о детских забавах с камнями-лягушками в тот момент, но подобное искажение погружения позволило тому отскочить от поверхностного натяжения известного нам временного потока, и полететь обратно. Но вот и самого Стенли увлекло вихрем резонирующих сил. Выражаясь языком Уоллеса, он сам поступил неверно. Он нарушил свою ленту течения причин и следствий. Та оболочка, которую они формировали, оказалась ненадежной перед вихревыми силами, сквозящими из океана времени. И он оказался перед ними уязвим.