Капкан

Повесть

6 октября, 2017 года

Нет, бесполезно это всё! Как в умных психологических книжках говорится? Спасают алкоголиков женщины-жертвы. Жалуются, но живут, потому что подсознательно получают удовольствие мучать себя. Ой, ну что я психолог что ли в самом деле. Чушь какая-то… Причем тут это? Ну почему не повидать старого знакомого из детства, что в этом страшного?

А он ведь даже не узнал меня. Вышел на лавочку покурить, как старичок сгорбленный: глаза пустые, словно душа не в этом мире, а где-то наполовину «там».

Хорошо, допустим, я подойду и скажу: «Серёжа, это я, Надя, соседка твоя».

А он, скорее всего, посмотрит на меня и скажет: «Какая, ещё Надька!?».

Нет, не пойду. Точно не пойду!

***

— До чего ж мерзкая у него рожа! - думала Нинка, - Смотреть тошно. Почерневшая, то ли от того, что не моется, а может от дыма, который вечно стоял в его полутемной комнате.

А как зыркнет своими глазищами, так жуть берет. Глядя в них, у Нинки всегда почему-то внутри все холодело, поэтому она старалась лишний раз не сталкиваться с ним их в общем обшарпанном коридоре на несколько комнатушек. Когда она материла его за оставленные в раковине грязные тарелки, то старалась делать это издалека. Сергей лишь бубнил в ответ что-то невразумительное, но в открытый конфликт с боевой женщиной не вступал.

Довольная ехидная улыбка расплющила и так округлое Нинкино лицо: “«Может и хорошо, когда на свете есть такие непутёвые! На их фоне она, Нинка, выглядит путной. А что, работает, чистоту поддерживает, за порядком следит».

Хотя… черт бы его побрал, Серёгу этого! Одна грязь от него, да дружки всякие вечно таскаются, забулдыги.

Вдруг в умиротворяющее бульканье стоявшего на плите Нинкиного рассольника ворвался резкий стук чьих-то каблуков. Шаги отдавали металлическим гулким эхом и казались чем-то диковинным, вместо привычного шарканья ног местного контингента.

Нинка тихонечко выглянула из-за дверного косяка кухни, чтобы посмотреть, кто бы это мог быть, ведь к ним давно уже приличные люди не заглядывали.

Женщина с удивлением обнаружила, как хорошо одетая, довольно стройная дамочка со светлыми волосами, в ярко синем пальто и в замшевых сапожках на каблуках промелькнула в полутемном коридоре, а затем, нервно выдохнув, постучалась в обшарпанную дверь Серегиной берлоги.

— «Открыто!», - прозвучало из «берлоги» и женщина исчезла в полутемном пространстве открытой двери.

Нинка, стараясь не шуметь, насколько позволяло ее рыхлое грузное тело, на цыпочках добралась до комнаты номер семнадцать и сразу припала ухом к облезлой двери.

***

Его руки напряжно упирались в стол, покрытый выгоревшей клеенкой с синими цветочками, словно он сидел не в своей комнате, а вел какую-то невидимую борьбу: «Ну, кто кого?».

Надя невольно зацепилась взглядом за эту старую «скатерушку», которая была неуместным штрихом в его холостяцкой комнате и точно когда-то давно была куплена женщиной.

«Мужчина точно не мог бы такую купить, - думала Надя, - Скорее всего мама, а может жена… Какой же он жалкий, вроде хорохорится, а в глазах — страх».

Убедившись, что перед ним стоит не какой-то казённый работник, который пришел его в очередной раз поругать за хулиганство, Сергей расслабился и стал нагло сканировать женщину взглядом. Тем самым, который в своё время заставил смутиться не одну девчонку в их дворе.

Надя даже немного стушевалась — тело рефлекторно повторило старую реакцию. И вот она уже не взрослая женщина Надежда Михайловна, а тот же угловатый и странный подросток, щеки которого моментально становились пунцовыми, как будто она резко заболевала гриппом.

Да, Сергей изменился, но сейчас на неё смотрели всё те же глаза: темно синие, с аккуратными желтоватыми вкраплениями вокруг черного зрачка, похожими на лепестки подсолнуха.

Но теперь, словно ошибочка вышла — кто-то взял те самые Серегины «подсолнечные» глаза и, словно лампочку из новой люстры грубо вкрутил их в чужое, тёмное и нездоровое, лицо.

– Ээ, здрасте… Забыла че? - резкий, хриплый звук его голоса разорвал затхлую, плотную тишину комнаты.

– Ну… привет.

– Че надо? - пробасил мужчина, подозрительно прищуривая левый глаз.

– Какой ты гостеприимный, Сережа, это я, Надя. Надя, со двора нашего…

«И зачем я здесь?» - думала женщина, инстинктивно сделав шаг назад.

– Блиин! Так ты тёть-Лидкина-дочка что ль? Надька! - засуетился Сергей, хлопнув себя по лбу, – Надька, ты давай, садись за стол. У меня тут видишь ли, не очень-то прибрано… Вчера от Сашки жена ушла, ну и засиделись допоздна… Давай, отметим встречу! Сколько зим, сколько лет!

Он быстро стал сметать со стола тарелки в желтых разводах, сморщенный соленый огурец и засохшие корки черного хлеба. Не найдя куда пристроить грязную посуду, он махнул рукой и бросил её прямо на пол.

Надя, стараясь скрыть возникшую брезгливость, опасливо присела на краешек стула. Тот отчаянно скрипнул и затих, словно утешившись тем, что его ноша оказалась не такой уж тяжелой.

– А где теть Зина?

– Аа, так умерла ж мать, лет восемь как уж умерла. Вон там прямо и упала. До больницы довезти не успели — инсульт, - Сергей показал в сторону дивана, спрятавшегося под несвежим малиновым покрывалом.

Затем спохватившись, стал деловито разливать в невесть откуда взявшиеся стопки отвратительную, пахнущую дешевым спиртом жидкость.

Затем он, как бы между прочим произнес: «А ты ещё красивей стала».

– Ой, да это ты у нас красавец был, - сказала Надя, скривив лицо, когда ароматное содержимое стопки оказалось прямо перед ее носом, - Я всегда старалась хорошо учиться, чтобы хоть умом брать. А уж с твоей Машкой я вообще смотрелась как… Как бабушкин тулуп рядом с модным пальто!

– Ой, да что Машка! А про себя ты так зря. Ты была, как эта.. Снежная королева… Подойти страшно.

– Да я же просто стеснялась! - возразила Надя, - Была жуть какой неуклюжей, странненькой, а ещё старалась избегать таких, как ты — звезда двора, что тут скажешь.