Капли граната (разбивка по главам)

Тайна Аннетт

Дело на улице шло к рассвету: вдали поблёк кусочек неба. Видок спокойно шёл пешком к месту, где ждал его верный товарищ с лошадьми. Ещё не дойдя, он услышал, как его нагоняют мягкими, еле слышными шагами.

— Не ходите ночью, мадмуазель, — сказал господин Видок, дождавшись преследователя. — Это дурное время. Ночью добрые люди боятся не зря...

— И они боятся таких, как я, — парировала Аннетт. Её волосы были встрёпаны, как у настоящей маленькой ведьмы, глаза весело сверкали.

— Так вы что-то вспомнили, мадмуазель?

— Нет, я хотела спросить. А вы можете в меня превратиться?

Видоку случалось переодеваться в горничную и монахиню, в старика и человека ниже и худее себя, но никакого таланта не хватило бы ему, чтобы воплотиться в маленькую девочку. Он даже не стал отвечать на этот вопрос, сразу перейдя к тому, который был важнее:

— Почему вы думаете, что колдун подпустит вас к себе без опаски?

Аннетт уставилась на него, как на привидение. Она не привыкла ко взрослым, которые обращают внимание на глупые детские слова... И так легко понимают, что за ними стоит. Она и сама ещё не знала, собирается ли говорить Видоку то, о чём ей подумалось и из-за чего она его догнала. Сыщик читал эти простые движения детской души в её позе и подвижном лице.

— Когда решитесь, говорите. А пока идите спать и спокойной ночи. Я тоже с удовольствием посплю.

Господин Видок только отвернулся, как Аннетт — так он и думал! — решилась выпалить всё сразу.

— Я знаю, что произошло перед похищениями, — сказала она. — Моя бабушка умерла.

Она на секунду запнулась, покусывая губы, отчего лицо у неё складывалось в обезьянью гримаску, и зачастила дальше.

— Про неё никто не говорил, что она ведьма. Но я теперь точно знаю, что это так. Когда она умирала, ей поставили шалаш. Она позвала меня попрощаться и, когда вкладывала мне в руку эти украшения, повторяла «Возьми это, возьми это!» Я взяла и крест, и перстень, и она всё настаивала, чтобы я ответила «Беру». О, я знаю, что это значит! Это не об украшениях, не о красных камнях! Она думала, что я не пойму и скажу! Я убежала.

Она вдруг вцепилась руками в волосы на висках.

— Лучше бы я стала ведьмой и была проклята! Если ведьма не отдаёт своей силы, она не умирает до конца, она таскается за живыми и не даёт им покоя. Когда я поняла, кто ходит за нами, эти красные камни стали жечь мне кожу за пазухой... Я виновата, я подвела наших цыган... О, как я виновата! Но я не могу себя заставить пойти к ней, я так её боюсь!

На щеках девочки засверкали слёзы. Говоря честно, под носом тоже немного заблестело.

— Вы хотите сказать, мадмуазель, — с любопытством спросил сыщик, — что расплатились со мной проклятым ведьмины наследством?

— Эти вещи чисты, господин Видок, — поспешила заверить Аннетт. — Я могу целовать землю на могиле, они не могут быть прокляты, они же из серебра! Дьявол не переносит серебра...

— Я, пожалуй, вам поверю, — улыбнулся господин Видок. — Но завтра попрошу вас прийти ко мне. Всё, что вы мне сейчас рассказали, нам стоит обсудить. И уж, конечно, вспоминать о ведьмах лучше при свете дня.

Аннетт пообещала прийти в контору сыщика не позже полудня и растворилась в темноте. Господин Видок немного постоял, оглядываясь, и ушёл к лошадям.