Капли граната (разбивка по главам)

Господин Видок выясняет обстоятельства

Только после ужина господин Видок попросил Габека и его почтенную матушку потолковать о деле — только их двоих, чтобы не оглохнуть от гама, когда каждый цыган примется выкрикивать своё мнение или наблюдение, как часто бывает у цыган. К большому удовольствию гостя, старуха позвала говорить с ними и женщину с дерзким взглядом. Оказалось, что её зовут неблагозвучным именем Батеркиня. Вчетвером они сели спинами к остальному табору. Другого уединения в этом доме не могло быть.

Господину Видоку не впервые было вести допрос так, чтобы собеседники не считали его допросом. Про то, кого и где увели от табора, он узнал ещё от Аннетт. Теперь предстояло нащупать предысторию исчезновений.

Предыстории — отличный инструмент в руках сыщика, если он всегда помнит очень важную вещь: одно после другого не значит, что второе стало причиной первого. Второе может быть одной из множества сработавших вместе причин, может быть таким же последствием первопричины, только наставшим ранее, или, наконец, может быть не больше, чем случайностью. В последнем случае то, что предшествует событию, тоже может пойти в дело — как ориентир по времени или как то, на что обратили внимание очевидцы основного происшествия, которые ещё не понимают, что стали очеаидцами, но могут вспомнить подробности, отталкиваясь от главного, по их мнению, воспоминания.

Больше всего сыщик, конечно, надеялся на старуху: их мелочность и раздражительность помогает им запоминать самые неожиданные детали, да ещё и, порой, в потрясающих количествах. Возможно, что-то знала и Батеркиня (когда господин Видок, извинившись, признал, что не выговорит её имя, наверное, никогда, она разрешила называть себя просто Николь). Меньше всего должен был помнить вожак: как с досадой обнаружил некогда, тренируя агентов, сыщик, чтобы мужчина запомнил что-то кроме смазливого личика или пышной фигурки какой-нибудь цветочницы, его обычно надо сначала как следует обучить.

Невозможно просто повернуться к человеку и спросить: ну, так что случилось перед тем, как у вас стали красть цыган? Если бы цыгане сами понимали, что случилось, уж Аннетт бы знала. Дети подслушивают взрослые разговоры чаще, чем большие замечают это. Вот и сейчас у девочки ушки на макушке, а ведь кажется, что она вся поглощена игрой с нелепой, из тряпок наспех сделанной куклой... Прямо за спиной Батеркини, всего лишь на дюйм или два ближе, чем любой другой цыган из тех, что рядом с Видоком и Габеком.

Значит, оставалось угадывать, где копать и что спросить. Были у похищенных общие приметы? Родинки, странные обстоятельства рождения, глухота, ревматизм? Нет, кажется ни одной не было. Бывало ли, что каждый раз перед похищением цыган приносил особенно много денег? Да. Или нет. Или да. Нет, точно нет. Бывало ли, что за похищенным весь день ходила чёрная собака или его угощали в трактире или накануне он случайно резал палец, наступал на гвоздь, проливал кровь другим способом?

Говоря честно, господин Видок не знал о колдовстве почти ничего: разве что мальчишкой обсуждал с другими сорванцами всякие приметы кладов да плевал вослед чёрным кошкам. Имел он понятие и о воровских способах привлечь удачу, но до сих пор не мог точно сказать, имеют ли они отношение к колдовству. Все эти способы плохо работали против слаженного труда команды следователей или если вор был попросту дурак дураком.

Кажется, кровь была. Один порезал, другой наступил, третий подрался, четвёртый упал носом на стену, потому что его толкнули...

Нет. Не то. Кровь была не у всех. У двух женщин не случилось вне табора ни царапинки, ни ссадинки, ни даже укола булавкой.

— Если не считать, что женщине это вообще не нужно, чтобы оставить где-то случайно каплю другую крови, — насмешливо сказала Батеркиня, грызя трубку, которую так и не раскурила, только засунула, когда закурили остальные, себе в зубы.

— Кровь — лучшая метка, — помолчав, сказал господин Видок. — Уверен, это была она.

Он продолжил расспросы. Цыгане уверяли, что не тревожили перед тем ничьих могил, не принимали — очень долго! — у своего огня чужаков, не находили кладов, не обижали безымянных старушек в лесу... Сыщик вытер вспотевший от напряжения лоб. Неужели не было никакого стартового события? Неужели безвестный колдун, сидя однажды за бокальчики аина, вдруг сказал себе: а не походить ли мне за цыганским племенем?

— Знаете что, — сказал он. — Так мы каши не сварим. Я пойду, пожалуй, ночевать к себе и приду послезавтра. За это время вы, будьте добры, посидите всем племенем и попробуйте вспомнить все события и проклятия, что получали с месяц перед тем, как похитили первого цыгана. Мне за вас ничего не вспомнить, меня с вами не было. Пришлите за мной также, если околдован окажется ещё один человек.

Он откланялся, убедившись сначала, что цыгане (хотя бы на словах) собираются ждать его на том же месте. Габек, который в начале совета было ободрился, опять сидел хмурым.



Отредактировано: 30.03.2019