Капли граната (разбивка по главам)

Неожиданный союз

Однако, доводов для старшего брата цыганочки — убедить отпустить Аннетт с собой — всё никак не мог найти. Аннетт взяла с сыщика обещание не говорить цыганам о точной цели, с которой он берёт её с собой на несколько дней; значит, и провожатого взять нельзя было, тайна сразу бы открылась. Господин Видок сам про себя знал, что девиц, тем более настолько маленьких, растлевать вообще не склонен. Объяснить то же самое полному подозрений парню он не мог. И почему нельзя с Аннетт взять её брата, не выдав тайны девочки, тоже.

Переговоры длились уже четыре часа, и всё безрезультатно. Господин Видок чувствовал, что выдохся, и угрюмо тянул из стакана виноградную водку. Плотно сидящие вокруг цыгане ещё немного помолчали, ожидая, не продолжится ли этот странный диалог, и снова принялись галдеть о чём-то своём. Аннетт опять играла с куклой, как ни в чём не бывало.

— Дождёшься, — вдруг сказала по-французски со смехом Батеркиня. — Ох, дождёшься, Врано, что сбежит девка и опозорит. Она ведь к этому желтоволосому не раз и не два ходила. Ходила... Аннетт?

Господин Видок начал медленно приходить в изумление. Он видал на своём веку любителей маленьких детей и не одного из них довёл до пожизненной каторги или даже виселицы. Но примерить ситуацию «маленькую девочку почти считают твоей любовницей» на себя пока ни разу не пробовал. Сделалось гадостно; ясно, однако, было, что Батеркиня что-то задумала, чтобы переубедить брата Аннетт, так что господин Видок держался и молчал.

— Что ты несёшь, — не вытерпел зато Врано. — Моя сестра ещё маленькая! Она к мужикам не бегает!

— Ну, заставь её побожиться, что она в дом легавого не заходила...

Врано тяжело оглянулся на девочку. Та словно лопатками почуяла его взгляд, взвизгнула и метнулась за спину господину Видоку. Сыщик вдруг подумал, что, застань он сам какого-то мужика, дающего его племяннице книжку с картинками, где кто-то кому-то целует грудь, то, пожалуй, мужика бы убил. То, что казалось совершенно невинным, когда он смотрел из своей головы, обретало другой смысл, стоило поглядеть из головы кого угодно другого, и получалось куда как нехорошо.

Цыгане вокруг покуда сидели, но Видок уже видел, как они подобрались, и задавался вопросом, есть ли у него шансы вообще сбежать из их пристанища.

— Я, положим, верю, что господин Видок не пристаёт к девчонкам вроде нашей Аннетт, — продолжила Батеркиня. — Мы ведь ему, если что, слишком торчащее-то отрежем, никакое колдовство не поможет...

Чертовка! Сыщик без труда понял, зачем она напомнила всем, что он будто бы колдун и оборотень: цыгане вокруг теперь чувствовали себя куда неуверенней.

— Но речь идёт о молве. Наша девочка ходит без присмотра с мужчиной. Это никуда не годится. Если Аннетт уже не раз ходила в дом легавого одна, то молва разойдётся вот-вот! Это больно ударит по всей семье! Выход тут один только.

Батеркиня ткнула в господина Видока трубкой:

— Надо им жениться.

Сыщик впал в изумление окончательно и поспешил внести в вопрос ясность:

— По закону это невозможно, если девице не исполнилось пятнадцати!

Тем более, что он был женат — мадам Видок только отлучилась проведать родственников — но в тот момент от изумления сыщик почти обеспамятел.

— Здесь не ваши законы, а наши, — возразила Батеркиня. Врано попытался толкнуть цыганку в грудь, но она ловко увернулась: раз, и стоит уже между другими цыганами. Было ясно, что слова, которыми поливает её сейчас брат Аннетт, на французский литературный не переводятся.

Чёрт побери, подумал господин Видок, так она играет за меня или против меня?

— Не на-а-адо, — тоненько заскулила за спиной Аннетт. — Не на-а-адо жениться.

Цыгане вокруг бормотали что-то резкими своими голосами.

— Я говорю про старый обычай, — пояснила Батеркиня. — Когда выкуп платят сразу, а застолье накрывают, когда девочка войдёт в возраст.

Господин Видок усмехнулся. Не выкуп ли здесь ключевое слово? Впрочем, цыгане никогда не видели больших денег — значит, не хватит воображения назвать большую сумму.

— И что, сколько я должен заплатить, чтобы жениться на Аннетт?

Врано отошёл посовещаться с Габеком. Губа у цыган оказалась не дура: они назвали треть от того, что заплатила сыщику Аннетт, если не соврал ему знакомый ювелир. Аргументировали просто: через пять лет будет обязательно красивой, а он станет старым и на него другие молодые девушки уже смотреть не будут. Господин Видок поколебался, думая о том, как можно было бы выпутаться из ситуации и не чувствовать себя грязным старым козлом. Нет, выдавать секрет девицы, даже десяти лет от роду, было не в его правилах, но не легче ли отказаться от затеи? Он залпом допил водку, приняв решение.