Карандаши.

Купил Карабасов коробку карандашей «Буратино» за 48 с половиной копеек. Купил, потому что с детства мечтал нарисовать лошадь и корову. Взял нож преострый и хотел заточить свои славные карандашики, но неточно осознал прилагательную силу и удивительно ловко осуществил отрезание собственного пальца. Это был маленький несильный мизинец, но Карабасов осерчал и сломал все купленные карандаши здоровой рукой.
На следующий день, прямо с утра, Карабасов пошёл в магазин. За ночь случилась инфляция, карандаши стали стоить не 48 с половиной копеек, а два с половиной рубля. Карабасов хотел разбить прилавок, но вспомнил про лошадь с коровой и купил сразу две коробки, одну для лошади, другую для остальной коровы. Кроме того, приобрёл замечательную пластмассовую собаку, имеющую внутри себя специальные ножи для безопасного затачивания и пустой живот для деревянных отходов.
Вся эта необыкновенность была куплена из-за своей пустяковой стоимости, 15 рублей 47 копеек, и ещё для сохранности оставшихся девяти пальцев. Смущало лишь то, куда должны были вкладываться затачиваемые карандаши. Но зато голова у зверя была резиновая, и если ею потереть только что нарисованное, то видимое изображение превращалось в неопределённое серое облако.
Дома Карабасов пожалел использовать щенка по назначению, покормил чипсами и положил спать, а сам стал точить карандаши, как и прежде, руками. К тому времени отрезанный палец уже вырос заново, хотя был ещё без ногтя.
Первый карандаш сломался пополам сам по себе, едва Карабасов тронул его нетерпеливыми руками. Наверное, внутри имелась скрытая затрещина или дефект. Из сделавшихся половинок можно было смастерить два маленьких, карманных карандашика, но Карабасов выбросил их в мусорное ведро быстрее, чем подумал.
Следующий карандаш имел очень нежный грифель и ломался, как только становился неодетый в дерево. Очередные два заточились хорошо, но оказались такого твёрдого сорта, что не оставляли на бумаге цветных следов, а только рвали, портя стол следами загадочных иероглифов.
Остальные карандаши были вообще без грифелей, являясь, по сути, деревянными палочками, даже без отверстий внутри. Только последний, жёлтый, легко заточился и мог оставлять после себя заметную зелёную линию. Тут что-то из физической химии, в ней Карабасов ничего не понимал, как, впрочем, и в других науках. Да и какая разница, ведь это только подробность, интересная узким специалистам. Рисует и рисует, а цвета многие не различают вообще.
Таким образом, из коробки для лошади получился лишь один жёлтый карандаш зелёного цвета. «Ничего,- подумал Карабасов, - займём у коровы», - и открыл вторую пачку новых карандашиков.
То, что увидел, было ужаснее ужасного. Все двенадцать палочек оказались сплошными, неотделимыми друг от друга. Это был целый кусок дерева, довольно ловко вырезанный и раскрашенный. В театре такое безобразие называется «бутафория». Карабасов таких слов не знал, и сказал свои, которые в театре не показывают. Стало легче, он выпил воды и лёг спать, хотя на улице был «ещё не вечер».
Проснулся ночью, проснулся от жёлтого желания нарисовать зелёную лошадь, хотя бы и не самую красивую. Про корову старался не вспоминать.
И тут выяснилось, что карандаш так замечательно изготовлен, что грифель из него выскальзывает, если им провести линию, даже нежирного цвета. Производить рисование было возможно, только держа карандаш обеими руками. Одна рука собственно рисовала, другая караулила грифель и тормозила незакреплённую часть. Лошадь, нарисованная двумя руками, была такого подлого вида, что больше походила на корову, а изображённая рядом корова была и вовсе ни на что не похожа.
Карабасов осерчал, схватил два прочных карандаша из первой коробки и выбежал на улицу, искать первого встречного. Найдя то, что хотел, заколол незнакомого человека почти насмерть и сдался в милицию.
По иронии судьбы пострадавшим оказался директор карандашной фабрики. По материалам следствия и вещественным уликам против него было возбуждено уголовное дело «За изготовление оружия на гражданском предприятии».
Карабасова, учитывая трагичность совпадений и обстоятельства, оправдали, и через два дня приговор был приведён в исполнение.