Карма

Карма

КАРМА

Далеко разлилась опаленная солнцем равнодушная степь, молчаливая свидетельница наших баталий. В носу немного свербит от ароматов полыни и неизвестных мне трав. Одинокими островками подмигивают голубоглазые васильки. Здесь не слышно ни звука. Ни стрекота кузнецов, ни гомона мелких птах, ни жужжания назойливых летающих насекомых. Будто все живое вымерло, либо чего-то сильно испугавшись замерло в ожидании катастофы. Но я не боюсь, не страшно. Иду привычной тропой к знакомому месту. Я была здесь много раз. Останавливаюсь возле зияющей пасти обрыва.

Осматриваюсь. Рядком друг за другом над пропастью расположились разномастные мосты. Вернее, их жалкие останки. Разглядываю их вспоминаю, с чего всё начиналось.

Самый первый, белокаменный, фундаментальный мост. Построен основательно, предполагалось, что навека. Широкий, с витиеватыми арками, колоннами, высокими перилами и башнями. Вдоль перил, через каждый метр стояли красивые каменные фонари, чтобы ярче освещать путь. Снаружи моста, по обеим сторонам развешана пестрая иллюминация, чтобы дорога казалась праздником. Посередине обрыва мост заканчивается. Будто огромная бомба точечно свалилась на него и разорвала середину в клочья. Остатки сиротливых камней повисли на арматуринах и вот-вот сорвутся в бездну. Сооружение переправы более не пригодно к использованию. Вездесущая трава завладела мостом, проросшими корнями завершает разрушение. Болезненная дрожь бьет меня изнутри. Закрываю глаза и отворачиваюсь. 
Через несколько метров расположился мост попроще. Железный, литой. Строился в надежде, что одиночный снаряд не сможет его разрушить. Арки здесь скупы на украшения, да и фонари играют не такую эстетическую роль, как на предыдущем. Не устоял и этот. Вдоль всего моста зияют массивные дыры. Острые лепестки металла завернулись наружу. Мост изрешечен многочисленными дырами. Коррозия сделала свое дело: при легком дуновении ветерка переправа начинает истошно скрепеть и скрежетать, норовя рухнуть вниз. Глядя на него, начинапт сосать в желудке. Немогу долго смотреть на ЭТО.

Следом стоит насмешка из дерева. Построен в отчаянии соединить берега над обрывом. Вместо фонарей, вдоль брусчатых перил стояли факелы. Они-то и поспособствовали его уничтожению. Все сгорело до тла. Черные головёшки — всё, что осталось от третьей переправы. Морщусь и иду к последнему мосту.

Глядя на него меня пробирает смех. Передо мной стоит бумажный мост. Бумажный. БУ-МАЖ-НЫЙ. Картонное сооружение в отчаянной очередной попытке создано лишь для одной цели —  перебраться на другой берег. Мой берег. Сажусь перед ним по-турецки и тщательно всматриваюсь в путь на тот берег. Перед глазами встают картинки из прошлого: ноги, идущие мне на встречу. Шли с целью примерения. Услужливая Память меняет слайд и я вижу кадры нашей последней битвы. Ты был непредсказуем и особенно жесток. Воспоминание придает мне решительности. Шарюсь в каранах куртки. Нахожу заветный коробок. Достаю длинную спичку и не раздумывая чиркаю по ребру коробочки. Лучинка вспыхивает и я бросаю ее на жалкое подобие переправы. Мост мгновенно вспыхивает и заливается красными цветами огня. Жадное пламя быстро сжирает бумагу и заканчивает трапезу уже по ту сторону рва. На том берегу, новорожденное пламя отживает свое и тихо погибает за неимением дальнейшей пище. Пара сухостоев, бывших у подножья моста, мновенно вспыхивают и сразу же гаснув, оставив после себя летяющую рыжую мошкару - искры мертвого пламени. Все кончено. Моста больше нет. Пора уходить.

Напоследок пристально вглядываюсь в даль другого берега. Далеко на холме появляется маленькая черная точка. Она медленно увеличивается. Интуитивно чувствую, что это Ты. Прищуриваю глаз. Боьше нет сомнений — это точно Ты. Идёшь, припадая на левую ногу. Ещё не успел зализать свои раны, а уже плетешься к переправе. Не успел, я снова уничтожила мост. Выжгла до тла. Будешь пытаться построить новый? Из чего теперь, из верёвки? Знаю, точно будешь упрямо заново наводить мосты. Ну, чтож, удачи. А мне пора. Пока доковыляешь сюда, да воздвигнешь новый мост, я буду уже далеко. Достаю из груди окровавленные звонкие осколки своего сердца и кидаю вниз, в гнетущую пасть рва, разделяющую нас. 

Бросаю прощальный взгляд на до боли знакомую, родную фигуру, которая неумолимо приближается в мою сторону. Желудок сводит и сворачивается в трубочку. Волна острых ножей упирается в горло, а сердце предательски останавливается. Оно не может биться, когда я смотрю на Тебя, такого родного Врага. Сглатываю подступивший ком и отворачиваюсь. Строй, коль не можешь иначе, а я побегу. Если удача улыбнется мне, смогу уйти достаточно далеко, чтобы ты не смог меня догнать и я найду новый берег, где ты не сможешь достать. Обращаюсь в бег, вперед к новой жизни.

***
 Высоко над степью, в синеве безоблачного неба, перекрывая собой огненный солнечный диск, летит степной орел. Он сыт и доволен. Только что удалось перекусить парой мышей. Серые не поделили колосок и устроили драку. Так увлеклись битвой, что не заметили приближающейся опасности. Орел осмотелся и полетел ко рву. На одном берегу не разбирая дороги, стремительно бежит по замкнутому кругу Она. На другом берегу прихрамывая идет к пасти обрыва Он. На груди, у самого сердца краснеет не затянувшаяся рана. Из неё всё ещё сочится. Еще не знает, что моста больше нет.
— Чи-иии, — звонкое эхо разносит по безмолвной степи орлиный крик. 

Из крыла огромной птицы под ноги человеку падает перо. Оно кружится в воздухе римичным вальсом и падает под ноги толстым веревочным канатом. Он останавливается, мучительно вздыхает, поднимает подарок и забрасывает на плечо. Чтобы пойти к обрыву и наладить новый мост. Это невыносимая мука, но какая-то неведомая сила заставляет его снова и снова, раз за разом идти к обрыву, строить мост, ловить Её, возвращать, любить обжигающим жаром, делать ей больно, терпеть поражение и после битвы, зализав раны, возвращаться сюда опять. Иначе он уже не может.