Катехизис неудачника, или Лимончег for my suffering me

Катехизис неудачника, или Лимончег for my suffering me

Катехизис неудачника, или

Лимончег for my suffering me.

0.

Право, зря вы всё это читаете.

Непостижимо, я даже первую фразу придумать не могу, вот: своровал у кого-то. Самое забавное, что даже не помню у кого. Ну, сами в поисковике пробьете.

В общем, в современном мире очень ценятся мотиваторы: тексты, клипы, лозунги, которые заставляют тебя встать с дивана и сделать хоть что-нибудь толковое. Так вот: здесь вообще не об этом. Этот текст, скорее, такой своеобразный демотиватор, ибо - нечего. И, знаете, не следует вставать с дивана, если вам там хорошо. Это, если вкратце. Я люблю краткость. Ну, она там сестра чья-то, бла-бла. Ниже будет чуть подробнее, так сказать – мотивировочная часть. Такие дела.

И ведь последнюю тоже спер, подлец! Из Воннегута, кажется.

1.

Как можно заставить себя написать хоть что-то? Когда понимаешь, что больше не способен ни на что серьезное? И в этом случае провал означает полный крах. Жизнь под откос. Загружай игру заново, если успел сохраниться.

Не понимаю тех людей, которым творчество приносит удовольствие. Неужели они не осознают своего счастья? Как будто живешь в сказке. Когда и работа, и кайф, и главное дело в жизни – одно и то же.

Для меня написание слов – это ужас. Будто бы совершаешь какое-то непотребство и ловишь себя на этом, испытывая неимоверной стыд. И тут же внутренний голос: «Кто ты такой, чтобы заниматься, с позволенья сказать, творчеством? Кем ты себя вообще возомнил, осмелившись встать в один ряд с ними: страшно даже вспоминать эти фамилии! Ты - гребаный неудачник, иди, найди себе работу!»

И ладно, если бы процесс был приятный - в какой-то мере избавляет от необходимости результата. Но это же непрерывная пытка! Избитое выражение – писать кровью, но я реально ощущаю: еще строчка и - сдохну! В мозгу запускается алгоритм защиты от перегрева и эта сука просто отключается! Вот, опять… Полстраницы за день – уже подвиг. А когда в следующий раз смогу настроиться…

Нет, это просто невыносимо…

 2.

Уныние – это кайф. Ты понимаешь, что всё кончено, морально-волевые на нуле, шансов встать на ноги нет, а значит – ничего не надо делать. Организм расслабляется, умиротворяется и испытывает кайф. Определенный аналог мазохизма. Снимаешь с себя всякую ответственность, препоручая тело большей силе, чем ты сам. Уже нет нужды что-то контролировать, только сладостное подчинение, лень и нега.

/Знаете, что такое человек, мужчина конкретно? Вот вам абстрактный мысленный эксперимент. Представьте, что лежите расслабленно на диване, а спину вам массирует молодая стройная симпатичная девушка с длинными тонкими сильными пальцами пианистки. Сколько можно пробыть в таком умиротворенном состоянии, ловя этот непрерывный уютный кайф? Я думаю – вечность, при прочих равных. На самом деле, нам ничего в жизни не надо (при условии удовлетворения первичных физиологических потребностей). А всё остальное – иллюзия и тлен./

Я настолько привык к горизонтальному положению и неподвижности, что временами начинаю ощущать себя кэрролловской гусеницей. Мне только кальяна и гриба не хватает.

Впрочем, если разобраться: чему я подчиняюсь? Что это за сила прижимает меня к постели? Атмосферный столб? Депрессия? Раздолбайство? Не знаю, не могу разобраться.

Самое забавное, что я не уникален. У нас так большая часть страны живет, в статичном эмоциональном опустошении. Только боится себе в этом признаться. Мы и выбираем авторитарных правителей, чтобы свалить на них всю ответственность, как на Иисуса – грехи, а самим завалиться на диван и включить телевизор.

3.

Очень здорово, конечно, если удается собраться и выжать из себя десяток строк. Но знаете, в чем самый главный ужас? Который превращается в настоящую паранойю? Когда пробегаешь взглядом собственные слова и понимаешь, что это не ты их написал. То есть. Ты помнишь, что это ты сделал, когда, при каких обстоятельствах. Даже узнаешь традиционную для себя стилистику. И отчетливо понимаешь, что это не ты. Ты пишешь иначе где-то в голове. Но воспроизводит текст какой-то другой ты, с собственными стилистическими предпочтениями. И они критически отличаются от твоих, а переделать всё назад уже невозможно, хоть начинай заново. То есть. Этот интерпретатор живет в твоей голове, и все слова берет оттуда же, следовательно, он тоже – ты. Совсем я запутанно объясняю…

А, к черту…

4.

Как вам объяснить-то, что литература – это не обычный текст, который прет из головы, и ты просто его печатаешь. Здесь каждое слово под подозрением, ты сомневаешься в его праве на существование всегда. И оно может доказать свою необходимость, только если без него разрушится все произведение. Сложится как дом при сносе и рухнет. И так с каждым словом.

Не могу выносить воду, вливаемую в текст только для набивки объема. Любой роман – это раковая опухоль на рассказе, которого не случилось. Метастазы лишних слов пронзают здоровую структуру рассказа и убивают его, рождая жуткого мутанта, одутловатого монстра, похожего на труп, разбухший после утопления. И еще один кирпич на полке, который не одолеть.

Любое слово в произведении должно быть такой своеобразной гиперссылкой, чтобы, приглядевшись к нему попристальнее, можно было понять, как автор мыслит и творит, что хочет донести до читателя.

  Легко сказать, но как это сделать чисто физически? Как донести идею до людей? Они слушают, кивают, и всё равно ни хрена не понимают: понять – это значит измениться внутренне! Разрушить в себе что-то. Бросить камень в затянутый ряской тенистый прудок собственного ума.