Катенька

Катенька

Сегодня я пришел на работу в половине девятого. Катенька, конечно, была уже здесь – пила кофе из большой кружки с корпоративной символикой. Она сидела на своем рабочем столе лицом к окну, а когда я заглянул и поздоровался, обернулась, кивнула мне, мол, заходи.

Я показал ей портфель. Она снова кивнула и крикнула: быстренько бросай его и иди ко мне кофе пить! Пока никого нет!

Я шутливо взял под козырек и ответил: есть, сэр!

Через пару минут мы пили кофе вместе.

***

Когда полгода назад приступая к работе я, вот так же, за полчаса до начала, пришел в офис, первой из коллег меня встретила Катенька. Она сидела на том же столе, с той же самой кружкой в пустом кабинете и пила кофе глядя в окно. Она вообще часто замирала вот так, уставившись куда-то сквозь людей, деревья, небо, абсолютно равнодушная к происходящему, словно от нее оставалась одна пустая оболочка. Странно, что в такие моменты взгляд ее не становился отсутствующим и застекленевшим – нет, глаза ее наполнялись до самых краев жуткой, невыразимой печалью и одиночеством, будто бы Катенька знала что-то такое о мире, что могла вынести только она.

Честно говоря, я не сразу понял, в какой она должности. Катенька была везде – помогала новичкам, коллегам, курьеру, даже уборщице. Порой казалось, если Катенька прекратит что-то делать, то перестанет существовать. Или мы все перестанем.

Коллеги Катеньку вроде бы любили: добрая, отзывчивая, услужливая. Но я понял сразу – исчезни она, никто и не заметит. Катенька не человек, а функция.

Я примостился рядом с нею, на краешке стола, и взял конфету, которую она мне протянула.

– Что, Сереж, как дела? Как жена? – Катенька всегда интересовалась всеми известными ей членами семьи. Совершенно искренне, между прочим, никакой банальной вежливости.

– Хорошо. – Я закинул в рот конфету и посмотрел на нее – Что-то сделала с волосами? Новая стрижка, цвет? Не пойму.

Катенька смутилась – она очень скромная девушка.

– Я косичку французскую заплела. Вот, видишь, вокруг головы.

Я видел. Катя собрала густые русые волосы в пышную косу и та обвила ее голову золотистым венцом. Я подумал, что судьба, которую я ей уготовил, вполне достойна венца, жаль только, что скорее всего мученического. И подумал я это не равнодушно, как обычно, но с недовольством. Нет, это чувство недовольства от предстоящего не было для меня новым, но оно было редким и неприятным. Я поежился, но отступать было уже поздно, поэтому я сказал то, что собирался:

– Кать, помнишь ты говорила, что не против шабашку какую-нибудь подыскать? Я работу нашел – мне кажется, она тебе идеально подходит.

– Ммм? – Спросила Катя, облизывая ложечку.

– Старушке одной помогать. Ты вроде человек отзывчивый, добрый, в офисе вообще всех на шею себе посадила. А так хоть не за спасибо…

Катя задумалась:

– Старушка – это ответственность большая…

-Да ну, брось! – поморщился я – Дети – это ответственность. Котики какие-нибудь. А старушка… Ну что ей, много надо? Всего пара часов в неделю. А тебе денежка.

– А что ей надо, кстати?

Я задумался, что бы такое назвать, чтобы Катю не спугнуть.

– Продукты принести, квартиру убрать, может супчику сварить иногда – и все это раза два-три в неделю, не чаще.

– Ммм, – снова промычала Катя, – а живет где?

– Верх серой. Три станции отсюда.

Катенька немного помолчала, обдумывая мои слова. И согласилась.

***

В воскресенье я повел Катеньку знакомиться с Серафимой Владимировной. Катенька нервничала и дергалась, вспоминая совершенно дурацкие случаи из жизни – в каждом из них на нее “не так” посмотрела какая-нибудь вздорная старуха, из чего моя спутница сделала вывод, что “пожилые ее не любят”. В конце концов я устал от этого и довольно резко попросил ее прекратить. Катя замолчала и до самой двери испуганно зыркала на меня своими глазищами.

Серафима Владимировна встретила нас не то что бы ласково. Она восседала в инвалидном кресле с видом китайского императора, сильно пахла духами и практически не говорила –- только время от времени задавала вопросы и морщилась, слушая сбивчивую Катенькину речь.

Спустя полчаса Катенька ушла. Я проводил ее до лифта и вернулся к Серафиме. Девушка уходила совершенно удрученная, уверенная, что ей откажут. Она так переживала и хотела понравиться, что предложи суровая старуха работать бесплатно, непременно согласилась бы! В этом была вся Катенька…

Когда я вернулся, Серафима встала с кресла и пересела на диван. Ее красный шелковый халат совершенно не вязался с короткими седыми буклями и дряблой кожей. На столе теперь стояли бутылка вина и пустой дешевый бокал. Серафима же держала в руках изящный хрустальный кубок, в причудливой резьбе которого вино мерцало крохотными искорками. Она дождалась, пока я налью себе вина и сяду напротив нее.

– Ну что? – спросил я.

– Берем.

Я вздохнул. Серафима подняла одну бровь. Я пояснил:

– Она добрая, хорошая. Как-то не по себе…

– Ерунда. Забудь. – Потом, видимо пожалев меня, старуха добавила – Может еще не подойдет.

Я пожал плечами:

– Я хороший охотник. Когда такое было?

– Ну, пару раз-то было… Скажешь завтра, что я согласна ее нанять. Пусть приходит в среду, после работы. И вина мне плесни еще.

***

С Катенькой мы подружились сразу. Немолодой человек на должности сисадмина как-то не впечатлил моих новых коллег: молодые с ходу решили, что я скучный и бесперспективный, и всего парочка ровесниц из бухгалтерии еще пару месяцев пытались заигрывать со мной, совершенно проигнорировав информацию о жене. Успокоились они только, когда наша дружба с Катей вышла из подполья.

На первых порах Катя просто “присматривала” за мной: вводила потихоньку в быт офиса, рассказывала местные сплетни. Потом я открыл в ней хорошего слушателя, внимательного и тактичного. Затем оказалось, что у нее неплохое чувство юмора, она начитана и любознательна. Еще немного времени спустя закрытая со всеми Катя стала откровенничать со мной, и с этого момента я начал к ней привязываться.