Катерина.Ru

До начала... (вместо пролога)

 Чувствую сердцем, голос разума не доведёт до добра.

- Ай-нанэ-нанэ, лебедь белая, ай нанэ-нанэ, поседевшая… - надрывались цыганки, взмахивая широкими рукавами, как веером и приплясывая под звук бубнов и цыганской гитары, - Ай, нанэ, нанэ, провожаем мы, ай нанэ-нанэ, милку в дальний путь.

Я, босая, и также приплясывая вместе с ними, в длинном платье цвета травы, поднималась по не оструганным высоким ступеням, с трудом поднимая ноги. Вокруг нас простиралось ослепительно серое небо и жуткий рыжий песок. Ни одного дерева в округе видно не было. Что я делаю среди цыганского народа, мне было не понятно, но продолжала подниматься по ступеням под веселые пляски и звуки народной музыки.

- Ай нанэ, нанэ, бела девица, выйдет замуж она за добра молодца, добра молодца да злодеюшку, так прощай же ты, э-эх, лебедушка.

Последние слова совсем не сочетались с зажигательным аккордами и совершенно не соответствовали цыганским напевам. В душе я понимала, что все происходящее вокруг меня полнейшая чушь, но не могла не поддаваться всеобщему веселью. Правду говорят, что человек подвержен общественному мнению и психологии толпы. Так, словно напоенная непонятным напитком, продолжала приплясывать вместе с безумными цыганами.

- Ай нанэ, нанэ, дура-дурою, ай нанэ-нанэ, спи красавица, - закончилась песня уж совсем бессмыслицей, и мы оказались на широкой деревянной площадке, возвышавшейся над распростертой оранжевой пустыней.

Мне на голову одели большой венок из белых крупных цветов неизвестного растения и столкнули вниз.

- А-ай, - только и успела крикнуть в процессе полета.

- Нанэ-нанэ, - весело помахали мне представители «доброго» народа.

Удар был довольно чувствительный, но не смертельный. Я открыла глаза, любуясь родным потолком своей однушки, которую снимала вот уже полгода. В дальнем углу шевелилась пылевая паутина, до которой никак не доходили руки. Надо мной нависала тумбочка, с пола прекрасно был виден электронный циферблат часов, оповещавший, что сейчас только половина седьмого. До подъема еще полчаса минимум.

- Спасибо, господи, что это всего лишь сон, - задумчиво почесала я поясницу, приподнимаясь с жесткого ложа, именуемого ковролином, - Да, Катерина Батьковна, вам явно лечиться пора, уже с кровати падаете.

Впрочем, последние слова озвучила скорее, как констатацию факта, а не диагноз, нервишки полечить бы не помешало. Хмыкнув, влезла на свой любимый диван и потянулась. Спать уже не имело смысла, однако вставать в темное февральское утро все равно было неохота. Последний год дался моему юному студенческому вечноголодному организму тяжеловато. Учитывая окончание зимней сессии и наступление преддипломной практики, моя мамуля бы сказала, что на лицо у меня депрессивный синдром. Она у меня еще та психолог, из разряда клинических, ну, тех, что работают в психиатрических клиниках. Нет, в психиатрии она совсем не работает, наоборот, мамуля совсем не практик, а теоретик, доктор психологических наук. Вот уже пару лет она вместе с моим младшим братцем живет в северной столице и преподает в столичном ВУЗе параллельно занимаясь какими-то научными трудами.

Мой отец тоже увлекающаяся личность. Правда, в отличие от мамы он то, как раз занимается практической деятельностью. Мой отец - доктор-иммунолог, совсем не страдающий от отсутствия собственных научных трудов, а также защиты кандидатских. По этой причине, кстати, они с мамой постоянно ругаются. Мама не понимает, почему «ученый от бога» не стремится получить от жизни большего и говорит, что когда-нибудь из-за своего увлечения окончит жизнь в палатке красного креста в неразвитых странах, а не на родине в собственном доме и собственной постели. Папуля на это отшучивается, что умирать в ближайшую декаду он вовсе не собирается, к нобелевской премии не стремится, а писать научную «муру» ему совершенно некогда. Родители все равно любят друг друга хоть и живут большую часть порознь по причине своих увлечений. Удивляюсь, как они еще умудрились сделать мне маленького братика с таким сложным графиком на встречи. Между прочим, в настоящее время папа продолжает где-то колесить по необъятной планете. Последний раз я связывалась с ним по скайпу три месяца назад. В тот раз он находился, кажется, в Индии.

Степка, пятилетний брательник, пока мамуля занимается своей карьерой, а папуля изыскивает способы излечения от мировых болезней, сидит дома с няней-гувернанткой. Ах, да, забыла добавить, что он тоже увлеченная натура, по чьим из родительских стоп он пойдет в будущем пока неизвестно, но и биологию, и химию знает уже сейчас и думаю, что это не предел.

В отличие от собственных родственников, я – белая ворона. Вообще мне кажется, что меня им просто подбросили. Ага, аист, несший меня, был слишком пьян и выронил на подлете в первом попавшемся гнезде. Ну, не похожа я на них ни умом, ни сообразительностью. Увлечений никаких, кроме байков. По окончании школы баллов хватило только на поступление на бюджет в провинциальный университет. Хотя мама с папой пытались меня убедить, чтобы поступила платно, что они готовы платить за мою учебу лишь бы была с ними рядом, я отказалась. Мне было жутко стыдно, не уверена в том, что смогу работать по выбранной ими специальности. Ну, не мое это – химия, биология, медицина. Деньги на ветер выбрасывать? Да я ни в жизнь не рассчитаюсь за свой позор. М-да, это единственное мое положительное качество – слишком практичная, по крайней мере, я так думаю.

Намеренно выбрала из тех городов, где мне светил бюджет, город подальше от родного Питера, полностью готовясь к самостоятельной жизни, чтобы родители мной гордились. Пять лет назад в моих планах были - общага, возможность проживать на стипендию и надежда на возвращение домой с дипломом бакалавра факультета журналистики.