Кель. Девочка-убийца влюбилась

1. Нас обманули

— Люди! Нас обманули! Земля имеет форму чемодана!

Короткое эхо прокатилось по школьному двору и стихло в закутке у спортзала.

— Это кто там кричит? — осведомился Геннадий Степанович. В гимназии он считался учителем информатики, а в городе — главным знатоком пошаговых стратегий.

— Кто-то проиграл, — отозвался лаборант — девятиклассник по фамилии Барсучонок, — Вот и выполняет желание.

— А почему так громко? Или это в школе так тихо? — Геннадий Степанович прислушался, — Да, тихо, прямо подозрительно. У второй смены что, уроки начались?

— Может быть…

— Значит, кому-то из нас пора на занятия.

Надо сказать, что Виктор Барсучонок уже в пятнадцать лет был прирождённый лаборант — худой, близорукий, с сухими соломенными волосами, стричь которые он считает излишним. Один из тех повелителей техники, кто рождается с золотым паяльником в зубах.

Немудрено, что к обычным урокам он относился без восторга.

— У нас первым уроком окно, — соврал Барсучонок, продолжая воевать с разъёмами. Провода почуяли неладное и не хотели обратно в гнездо.

Так получилось, что проблема с сетью волнует лаборанта куда больше четвертных оценок. Вот и сейчас он сидит и пытается понять, что тут можно сделать. Привычный способ ремонта — вытащить и засунуть обратно — почему-то не помогает.

— Смотри у меня! — Геннадий Степанович вернулся к игре, — В школе тебя терпеть будут, а вот университет прогульщиков не любит. Выгонят — и пойдёшь работать демократическим журналистом.

— Нет, я лучше игры обозревать буду, — модем замигал, словно новогодняя гирлянда, — или дисками торговать. Дин так устроился, значит и я смогу. И за учёбу заплатить хватит.

— Твой Дин мог бы Родиной торговать, с его-то родителями. Для человека, который рос в трёхкомнатной квартире, летает он низковато.

— Он просто боится, что его собьют.

— Он просто ничего толком не умеет делать. Хотя… кто сейчас что-то умеет? — Геннадий Петрович откинулся на спинку стула, разгладил усы и начал раскуривать трубку, — Всё порушилось, всё перекосилось. Даже машины нас не слушаются. Да, попробуй перезагрузить… Нет, не кнопкой, а через систему.

На дворе был 1997 год. Советский Союз распался несколько лет назад. Но даже в нашей сравнительно благополучной области всё шло наперекосяк, летело кувырком и было неясно, чем всё это закончится.

Компьютер обиженно запищал. Модем мигнул, по лампочкам побежала неслышная зелёная цветомузыка. А потом замерла.

— Очень хорошо, — Геннадий Степанович пыхнул вишнёвым дымом, — Теперь собери всё лишнее и положи в шкаф. И мышей за хвост свяжи.

Кабинет информатики тринадцатой гимназии — это узкая и длинная комнатёнка на третьем этаже. Стены, неизменные с советских времён, разрисованы счастливыми роботами, спутниками и консолями. Ещё на них написано, что такое байт, микропроцессор и информация. А возле окна изображён Билл Гейтс, замаскированный под учёного в медицинском халате.

Именно здесь школьники открывали для себя удивительный мир мрачных подземелий DOOMа и инопланетных лабиринтов «Квейка». А некоторые, вроде Барсучонка, постигали тайнопись жёлтых букв «Турбо Си» и неизведанные просторы тогда ещё совсем медленного Интернета.

Лаборант уже предвкушал очередной смертоубийственный матч по ожившей сети. Он запер шкафчик, повесил на гвоздик мышей, сел за дальний компьютер, открыл для порядка учебник Страуструпа, поставил загружаться последнюю сохренёнку, замер в предвкушении…

Но тут в дверь постучали.

И в ту же секунду за окнами огрызнулся гром. Пелена мелкого осеннего дождя накрыла школьный двор, как занавеска.

— Войдите, — галантно произнёс Мышкин. Он умел различить, когда стучит рука женщины.

В кабинет заглянула девичья голова с орлиным римским носом и волосами, собранными в конский хвост.

— Я опоздала, — сообщила она, — Можно?

Учитель задумался.

— А куда вы, собственно, спешили? — спросил он.

— На химию.

— Нет, сюда нельзя, здесь информатика. Какой у тебя класс?

— Девятый «А».

— Удивительное совпадение, — Геннадий Петрович выпустил из трубки ещё одно кольцо вишнёвого дыма, — в этом кабинете есть ещё один человек из этого класса. И я думаю, он сейчас и отведёт тебя на химию. Правда, Витя?

Девочка выглядела подозрительно.

Плечистая, круглолицая, и довольно красивая. Карие глаза, чёрные, как нефть, волосы. Ногти подстрижены, как у мальчика — на гитаре играет, наверное.

Одета в белый свитер, а поверх тёмный пиджак с огромными боковыми карманами. Наш лаборант так и не смог решить, это мода или ей просто одеть нечего.

В полном молчании они шли по сумрачным коридорам. Снаружи перекатывался гром. И чем больше они шли, тем больше Барсучонку становилось не по себе.