Китайская комната

Глава 1

Официальным спонсором понедельника является сам дьявол. Не иначе. Хотя и воскресенье, наверняка, под его опекой. Ведь понедельник не так уж и отвратителен, если не приходится расплачиваться за грехи выходного дня.

Вот и на лекцию Олимпиады Ильиничны к восьми утра вялотекущим паровозиком тянулись похмельные студенты. Похмельные, не выспавшиеся, а, значит, насквозь провонявшие с утра пораньше выпитыми литрами кофе. Несчастная преподавательница, потворствуя молодежным гулянкам и методам лечения их последствий, незаметно проглотила таблетку от тошноты и рвоты. И ведь дело в банальной непереносимости кофе и его запаха. Так они и сосуществуют на одной территории в течение пяти дней в неделю – кофеиновые наркоманы и преподавательница с серо-зеленым лицом Валентины Терешковой в космосе. Благо, что уже ко второй паре молодежь тащила за собой в аудиторию запах табака, свежих столовских булочек и парфюма.

– Ну, что, яхонтовые мои, осилили «Пир» Платона?

Равнодушные кивки в знак согласия.

– А обсудить прочитанное не желаете?

Дальше как в песне: «А в ответ тишина…» Сильная женщина в лице Олимпиады Ильиничны не побежала к окну заливаться горькими слезами, следуя сценарию хита девяностых, а торжествующе ответила:

– Прекрасно! Я бы тоже с бОльшим удовольствием поведала о других диалогах Платона. А то занесет нас на волнах «Пира» немного не туда, и пойду я по статье о пропаганде гомосексуализма. Да еще и вы лучше помалкивайте, а то от ваших алкогольных паров у меня аура запотела.

А ведь могло этого «счастья» в судьбе Олимпиады и не случиться.

Когда она получила законно заслуженный, выстраданный диплом в красной корке с надписью внутри «Философ, преподаватель», то поступила в аспирантуру и под зорким взглядом умудренных жизнью кафедралов приступила к преподавательской деятельности. И вроде бы все хорошо и всем хорошо. До первой аспирантской сессии, в пору которой Олимпиада вдрызг разругалась с заведующим кафедрой по всем правдам и неправдам.

Выросшая в семье кандидатов исторических наук девочка, которую по-простому величали Липой, с детства была знакома с кулуарами университетской жизни, полевыми исследованиями и массовым снобизмом преподавателей. Ее родители, однако, явственно выделялись на общем занудном фоне научных сотрудников. Липа доподлинно не знала, являлась ли подобная необыкновенность изначальным свойством характеров или сложилась в результате жизненных обстоятельств, но была наслышана об истории зарождения их чувств. Даже если ее родители появились на свет с четкой матрицей общественно одобряемого поведения, после их знакомства им бы пришлось откреститься от норм и правил ради чего-то более интимного и важного.

Родители Липы познакомились в студенческую бытность на историческом факультете местного университета. Рослая красавица брюнетка Элене и невзрачный низенький Илья приглянулись друг другу с первого взгляда. Приглянулись настолько, что еще студентами без титулов, званий и собственной жилплощади поженились. Университетское окружение над ними в лучшем случае посмеивалось, но сталкивались влюбленные и с откровенными нападками на их священный союз. За Элене пыталась ухлестывать добрая часть мужского населения студенческого городка, вплоть до преподавателей, но она как истинная гордая грузинка одним лишь взглядом останавливала любые поползновения на ее неприкосновенность. Пока тощий блондинистый паренек в огромных очках не впечатлил ее выступлением на конференции по становлению государственности на Руси. Она задавала ему вопросы по завершении доклада, он отвечал, посторонние шумы и взгляды перестали существовать в один момент. Выходили из аудитории они, уже держась за руки. Уязвленное самолюбие отвергнутых ухажеров неоднократно опускалось до низких оскорблений и попыток разбить очки Ильи.

Влюбленные выглядели вместе комично, нелепо, но запредельно счастливо.

Их дети – сын Сергей и дочь Олимпиада – впитали с молоком матери этот врожденный либо приобретенный бунтарский дух и гибкость мышления.

Во время первой и, как оказалось единственной, аспирантской сессии плавкая, как пластилин, Олимпиада столкнулась с твердолобым, словно камень, заведующим кафедрой. Федор Владимирович руководил кафедрой философии с тех доисторических времен, когда Олимпиады еще не было и в проекте. Он представлял собой того человека, чья биография на страницах книг серии «ЖЗЛ» потрясает воображение, но в действительности не вызывает никаких живительных импульсов, кроме усталости от повторяющихся из раза в раз фраз и аргументов. Федору Владимировичу уже давно исполнилось семьдесят, когда Олимпиада только поступила в университет. Возможно, он некогда был интересен и невероятно привлекателен для тянущейся к знанию молодежи, но к началу нулевых в нем сохранились лишь прежние заслуги. Человек его возраста и статуса неизбежно являлся преданным последователем коммунистических идеалов и, не снимая, носил на левом лацкане пиджака огненно-красный значок «Слава КПСС» и продвигал в массовое сознание диамат и истмат. На кафедре возник самый натуральный культ личности Федора Владимировича, как и в самой исторической судьбе избранной идеологии.

С первого курса Олимпиаду учили, что человек – высшая степень развития материи, что человеколюбие – высшая добродетель, что философия призвана работать на благо всего человечества. Липа поначалу, воодушевленная пафосными речами, искренне верила в эти заповеди, но с каждым годом все больше убеждалась в узости и бездоказательности пропагандируемых местными философами идей.