Клад призрака

Клад призрака

Костёр мирно потрескивал над обрывом. Чуть правее от этого места начинался Быстрик, приток, а ниже по течению — огромная яма, в которой сомов не перечесть. Антон не раз сам их доставал. Дальше из воды торчали исполины-коряги, остатки деревьев, вымытых весенними разливами с годами. Река в этом месте не судоходная, никто не чистит. Зато для отчаянных рыбаков было бы раздолье…

Если бы не запрет, отбоя бы не было от желающих. Но они всё равно есть, некоторые закрывают глаза на опасность в ожидании огромного улова.

Антон развалился на куртке у костра и лениво наблюдал за искрами, которые сливались с последними красками заката. Скоро совсем стемнеет, а утром отправляться в обратный путь.

Шорох за кустами заставил Лапицкого поднять голову.

Здесь никого не должно быть! Немногочисленные лодки давно спустились вниз. Может, рысь пришла? Они здесь, поговаривают, водятся.

На всякий случай потянулся за ножом.

Из-за кустов показался незнакомый мужчина. Точнее, молодой парень в синих потёртых джинсах. Поверх наброшена пятнистая куртка, на глаза надвинута кепка, из-под которой торчат светлые волосы. Понятно, что из города приехал. Не местный. Его выдал прибор — металлоискатель.

Антон усмехнулся. Ещё один охотник за сокровищами в их краях.

— Здравствуйте. Вы тут одни? Погреться можно? — затараторил парень.

— Можно, чего нет. Присаживайся, грейся! Ночь сегодня холодной будет. — Антон махнул рукой и добавил, покачав головой: — Давно этим занимаешься? В смысле, клады ищешь.

Он указал на прибор, что парень заботливо положил рядом.

— Недавно увлёкся. А вы знали, что здесь раньше было?

— Конечно, знаю. Я вырос неподалеку, в город переехал после аварии, но все равно время от времени возвращаюсь. — Антон вздохнул. — Вот там, чуть дальше, хутор стоял. Кулак жил. Председателю отстёгивал — никто его и не трогал. Толковый был, землю берёг. А дальше деревня стояла…

— А еще тут Екатерининский шлях проходил, говорят. Потому и лежат в земле старинные монеты.

— Так это не здесь, а чуть дальше, — махнул рукой Лапицкий. — До него еще несколько километров. Здесь в войну немецкий полк стоял. Мы потом оружие искали. Патроны находили…

— Неужели поворот перепутал?

Парень воткнул в землю свою лопату и прищурился, глядя на пламя. Солнце уже село за горизонт, и лишь костёр освещал небольшое пространство вокруг. Внезапно поднявшийся ветер взметнул искры, а потом какая-то чёрная тень метнулась к ним. Антон поёжился от неприятного ощущения. Такого тут еще не бывало. Словно что-то странное происходило.

Глаза парня, что сидел напротив, неожиданно стали стеклянными, будто он отключился от происходящего. Но говорить при этом не перестал:

— Знаешь, что такое клад? — Тон внезапно изменился, будто не он только что махал неумело металлодетектором. — Это отражение истории. Целый временной срез. Когда-то, задолго до правления Екатерины, ещё в шестнадцатом веке, здесь стоял паром. Как раз вот там. — Парень указал вверх, за поворот реки. — Это место являлось наиболее опасным для купцов. Здесь их поджидали разбойники. Или «тати». И хоть купцы и имели охрану, неожиданные нападения частенько сказывались в пользу разбойников.

Одним из тех разбойников, был обедневший шляхтич Альберт. Когда его отец ушёл на войну, усадьба захирела, а потом и вообще никого не осталось в ней. Мать шляхтича, панна Вульяна, умерла через несколько лет.

Тогда здесь стояли польско-литовские войска. А перед уходом на войну обычно всё ценное пряталось в «овудьках». Может, и остались в архиве записи, где находилась та «овудька», да только не знал никто, где шляхтич-отец спрятал свои деньги. Может, под фундамент или в подвале.

Мальчик Альберт остался один, только старик-конюх присматривал за ним, и старая женщина с ближайшего хутора. Пока семья не бедствовала, гостей хватало, а теперь все отвернулись от него. Кому нужен нищий мальчишка?

Неподалёку отсюда находился местный гостинец, что начинался с таможни. Мытные склады выслеживались разбойниками особо, да только нравы что сейчас, что в те времена, не слишком отличались. Тот же беспредел и мздовство.

А недалеко оттуда находился постоялый двор. Его владелец, Яроним, хранил свои деньги в кубышках, по частям в разных местах. Ведь если приходили разбойники, атаман всё равно бы не поверил, что денег нет. Вот тогда Яроним и вёл разбойников к тайному месту, выкапывал деньги и отдавал мучителям, приговаривая при этом: «Всё, что непосильным трудом нажил, нету больше ничего».

Зачастую разбойники посещали хутора. Хуторяне жили неплохо: им всегда было, что продавать и почти не нужно было покупать. Из-за безлюдности поселений туда мог пожаловать любой гость с дурными намерениями.

Особо старался Михей со своей бандой. Его боялись больше всех. О нём ходили страшные слухи.

Но однажды Михей со своим помощником, Урбаном, заглянули в обнищавшее поместье. Брать там нечего совсем было. Только мальчишка лет шести сидел рядом с мёртвым телом старого конюха, но не плакал.

Сжалось на миг сердце Михея. Не стал он убивать молодого шляхтича. Забрал с собой, да стал постепенно учить своему делу. А больше за ним смотрел Урбан, хромой разбойник, что мог убить любого без заминки.

Годы шли, и Альберт стал статным юношей. Одним из разбойников и правой рукой Михея, которому было уже не до грабежей.

Однажды вечером вышли они на дальний хутор, что как раз стоял неподалёку отсюда. Хозяин дома, Куприян, давно потерял жену и жил с единственной дочерью — светловолосой Яриной. Альберт приставил нож к горлу Куприяна, выспрашивая, где тот зарыл деньги, но тот упорно молчал.

А потом вышла из дома девушка и бросилась на защиту отца.

Альберт замер, впервые в жизни увидев такую красоту: волосы девушки струились по щекам, словно светлые пряди льна, в голубых глазах хрупкой маленькой женщины светилась безудержная ярость.

«Только не убивай батьку! Отпусти его» — взмолилась она.