Клинок Бури 2

Вместо пролога

- Она правила совсем недолго, но успела... успела раскрыть заговор, сгубивший нашего императора и подкосивший Империю. Она покарала предателя, силой своего Голоса отправив его отвечать за свои преступления перед Богами. Мы не успели стать друзьями, но, думаю, стали бы, если бы... было чуть больше времени отведено...

Туллий прервал речь. Ему всё еще не верилось в то, что сказал Одавинг. Если Матьер был предателем, если бумаги, найденные в развалинах его поместья, действительно... Впрочем, он трижды перечитал письма Матьера другим заговорщикам, сверил почерк и даже нашёл место Тёмного Таинства в его подвале. Ошибки быть не могло, но... в таком случае получалось, что половину Старейшин придётся пустить под суд. Талморцы начали подозревать, что в Имперском городе не всё так гладко, и если бы Одавинг не согласился занять трон и не убедил Туллия, что тоже способен общаться с драконами, возможно, полным ходом уже шла бы война, которая стала бы последней для Империи.

- Император хочет сказать пару слов о покойной, - Туллий шагнул в сторону, позволяя бледному и исхудавшему дракону занять место у трибуны. Зал затих.

- Она... - дракон едва справлялся с душившими его слезами, - она была особенной. Она научила меня радоваться простым вещам, в которых я попросту не видел смысла. Ночные полёты... эээ... прогулки, конные прогулки, когда ветер звенит в ушах... с ней они стали особенными и потрясающими. Я никогда не думал, что буду радоваться такой глупости, как обыкновенный полёт. Я не представляю, как буду без нее жить, - выдохнул Одавинг и отошёл в сторону. Протокол обязывал его остаться до конца церемонии, но душевные силы его уже были наисходе. Пока в пламенных речах распалялся один из Старейшин, который едва знал Хильди в лицо, дракон бесшумно подошёл к гробу.

Они заставили его надеть на голову драконорожденной кружевной чепец. Вспыхнувшее в ту ночь пламя не обожгло ее кожи, но спалило волосы, а лысой императрицу, пусть и подставную, не должен был видеть никто, даже после смерти. 

- Надеюсь, вы счастливы там, в своём Совнгарде, - пробормотал дракон, касаясь кончиками пальцев бледной щеки девушки, лежащей в богатом гробу.

- ...в заключение я хотел бы сказать о милосердии Брунхильды Драконорожденной. Она была добра к слабым и всеми силами старалась облегчить жизнь бедняков, чем и навлекла на себя гнев жадных предателей, - жирный старейшина даже не присутствовал на том заседании. Он несколько часов назад вернулся из Хаммерфела, и дракон прекрасно об этом знал. Притворство, каждое слово, сказанное здесь, было притворством и лицемерием. Одавинг боролся с желанием унести тело Хильди куда-нибудь далеко-далеко, туда, где их никто не найдёт, и дать волю душившим его слезам.

- Прощай, малявка, - тихо сказал он и направился к трибуне, чтобы занять своё место по левую руку от очередного лживого оратора.

Шептавшийся доселе зал затих, некоторые закричали, почти все спустя секунду бросились к выходу с криками, создавая давку. Дракон не понимал, что происходит, Туллий пытался призвать присутствующую на прощании знать к порядку, но толстосумы его будто не слышали. Произносивший только что речь Старейшина обернулся и сполз по стене, схватившись за сердце и тяжело дыша.

- Какого черта тут происходит? - раздался раздражённый голос со стороны гроба, - Чего такие кислые? И почему эти люди так на меня смотрят? Од, что вообще творится?

Одавинг медленно повернулся, всё еще не веря, что это никакой не сон. Хильди, сорвав с головы чепец, отбросила его в сторону, демонстрируя и без того ошарашенным свидетелям совершенно лысую макушку.

С ликующим Криком император подхватил свою названную "сестричку" на руки и куда-то утащил, оставив перепуганных и едва живых от давки свидетелей любоваться на осыпающийся потолок.