Клуб любителей научной фантастики

Путь к себе

Распалившись, Дима Пирожков схватил пустой графин и, потрясая им над головой, как дубиной, выскочил в коридор. Его безумный хохот вслед удаляющемуся топоту звучал, словно рёв затравленного, издыхающего зверя.

- Ничего, Ильич, прорвёмся! Мы же с тобой есть!

Когда, навоевавшись, вернулся, в ординаторской никого не было, лишь сдвинутая штора обнажала чёрную зияющую пасть разбитого стекла.

- Эх, Ильич, Ильич! В подполье подался, «Искру» сочинять. Стало быть, и мне пора.

Дима Пирожков выбрался через окно и растворился в темноте.

2

- Куда идти? Куда-куда…. В суд к Суданскому судиться, - ворчал Виктор Петрович, оставленный своими суетливыми товарищами на кладбище, не усидевший там в одиночестве и теперь бредший полем к посёлку. – Энтузиасты дела! Хвастуны! И эта тоже, матершинница.  Не учихалка – матрос в юбке. Куда ни глянь – сплошное безобразие. Сажать, всех сажать надо.

С такими мыслями он достиг окраины посёлка и побрёл ночными улицами, инстинктивно сворачивая на перекрёстках в нужном направлении.

Большой дом нарсуда был похож и одновременно не похож на прежнее здание. Очертания вроде бы сохранились, но вместо бревенчатых – кирпичные стены, гараж пристроен, асфальт положен. Палисадник огорожен металлическим забором и нет в нём могучих тополей, дававших такую прохладную сень в самые жаркие летние дни.

О пропавших тополях Суданский пожалел более всего.

На широкой скамье у металлических ворот с калиткой группа молодых людей – слышны смех, задорные голоса. Как все жизнерадостные люди, Виктор Петрович любил молодёжь, охотно с ней общался и легко находил общий язык.

- Добрый вечер, комсомолия! Не помешаю?

Смех оборвался. После паузы:

- Ты чё, мужик, нарываешься?

- Ленка, папка пришёл – домой пора.

- Что ж ты, дяденька, не спишь? Сердечко пошаливает? Беречь надо.

- Мозг, - Суданский постучал пальцем по лбу. – Вот что беречь надо. Здесь всё, в этом сером веществе - все наши знания, чувства, память. Весь мир. Это самое важное и уязвимое, что есть в человеке.

Кто-то чиркнул спичкой, прикуривая. Удивлённо и недоверчиво блеснули прищуренные глаза под густыми бровями. Но это был наркотический блеск.

- Ясно, - хрипловатый голос. – Ты, мужик чокнутый - комсомолию какую-то придумал.

Суданский покачал головой своей догадке:

- Что курим, травку?

- А ты ментяра? На, хватай, тащи в кутузку.

- Хватит вам заводиться. Он такой забавный, - со скамьи вспорхнула девица, подхватила Суданского под руку, светлое, не тронутое морщинами личико исказилось гримасой, - Фу, какой строгий!

Близость упругого девичьего тела, не отягощённого избытком одежды, как будто разбудила в разлагающемся трупе какие-то, ещё непонятые желания. Две несмелые морщинки тронули чёрные губы Виктора Петровича у самых их уголков. Он будто заново осваивал нехитрую мимику улыбки.

- Что вы так смотрите? – спросил бывший судья, прижимая её локоть к своим рёбрам. – Живых трупов не видали?

Девица запрыгала, восторженно захлопала в ладоши:

- Классно! Сегодня трахаюсь с трупом.