Клятвы Теней

Пролог

Альберт Норт сидел за дубовым столом, оперев на одну руку седую голову и медленно листал документы. Все, как всегда. Имена. Одни имена. Сколько еще жизней он должен отнять, чтобы искоренить всю ту тьму, что нависла над миром? Сколькими судьбами он будет еще жертвовать во «благо» высшей цели?

Он силой сжал карандаш, которым зачеркивал тех, кто уже пал от его рук и тот кротко хрустнул. На его лице засели глубокие морщины, а некогда светящиеся энтузиазмом золотые глаза потухли, оставив лишь тень былого величия. В душе у него бурлила ненависть и злость, подпитываемая горечью предательства, но его осунувшееся лицо не выражало ни одной эмоции. Они лишь мешали. Сеяли смуту в душе, разрывали сердце, делали его мягким и слабым. А как он знал слабость — верный путь к проигрышу. А поэтому, сегодня он в последний раз пожертвует всем, чтобы прекратить череду страха и боли. Только бы у него хватило сил.

— Все готово, Мун Норт, — голос помощника вырвал старика из раздумий. Коренастый мужчина в длинной алой рясе показался из-за двери и кротко кивнул, из-за чего его огромные очки съехали на кончик носа. — Все ждут вас в главном зале.

Пора.

Альберт силой втянул спертый воздух, напитанный старыми пыльными запахами книг и свитками и встал. Его такая же алая ряса, отличающаяся лишь россыпью золотых нитей, расшитых по низу, качнулась в такт шагов, создавая ощущение пролитой на черный мрамор крови. Именно ее он снова собирался пустить.

Темные коридоры храма были холодны как никогда. Звуки тяжелых шагов отдавались по стенам гулкими ударами, проникающими вглубь души. Поворот за поворотом они углублялись все дальше, вниз к самому сердцу храма, служившему опорой и пристанищем для всех заблудших душ.

Все во благо мира.

Он повторял эти слова как мантру, стараясь поверить в искаженную им правду.

Впереди показались большие деревянные двери, украшенные нефритовым камнем в виде головы совы в середине. Двое мужчин, охранявших двери поклонились приближающимся Альберту и его помощнику и отворили их, пропуская в огромный круглый зал.

Все советники, бурно обсуждающие предстоящее очищение от грехов, мгновенно замолчали, обратив все свои взгляды на вошедших. Зал, выполненный из белого камня, с золотыми узорами напоминал гробницу. Вдоль стен тянулись высокие постаменты с подсвечниками и зажженными в них уже свечами. В центре стоял широкий алтарь, накрытый алой атласной тканью. С боку от него стоял низкий стол из белого дуба, на котором в особом порядке стоял высокий хрустальный кубок и ритуальный нож лезвие которого было выполнено из чистого серебра. На алтаре лежала молодая девушка. Ее длинные каштановые волосы россыпью спускались по алтарю вниз, руки и ноги прикованы железными цепями. Небесно-голубое платье свисало с исхудавшего бледного тела.

Альберт медленно прошел к алтарю, беря в одну руку нож, в другую кубок. Девушка, казалось, не замечала его. Покрасневшие от долго пролитых слез теперь были сухими и пустыми.

Он слышал, как громко бьется ее сердце, как с ее губ слетают слова единственной молитвы, что она согласилась выучить тогда, еще в далеком прошлом. Кто же знал, что ей придется вот так завершить свой земной путь. Тогда она бы пошла по пути света? Служила ли своему богу? Может тогда она бы не свернула с дороги, не ответила на зов и не носила бы в себе дитя тьмы, способное уничтожить весь мир.

Альберт тяжело вздохнул. Он не знал на эти вопросы ответов. И теперь никогда не узнает. Он быстро оглядел бедняжку и не мог понять, что же изменилось. Что-то стало другим. Мужчина нахмурился и еще раз пробежался по ее телу обеспокоенным взглядом. С каждой секундой тревога нарастала в душе, выкрикивая предупреждения. Лицо быстро меняло цвет с серого на бледный, а ладони стали липкими и скользкими, когда его взгляд зацепился за ее плоский живот.

В глазах потемнело, а в ушах зашумело, словно его огрели по голове. Ледяной ужас сковал его тело, не давая пошевелиться. Вокруг зашептались.

— Где ребенок? — Он вздрогнул от своего незнакомого хриплого голоса. Девушка подняла на него глаза и легкая улыбка тронула ее бледные потрескавшиеся губы. — Что ты наделала!

— У нее прекрасные золотые глаза, совсем как у тебя. — Она шептала. Каждое слово давалось с таким трудом, лоб покрылся испариной, но лицо выражало умиротворение. — Она там, где вы не сможете ее достать. Она с ним. Он позаботиться о ней.

— Глупая девка! Что ты натворила? Ты дала жизнь злу.

— Нет. Я дала жизнь своей дочери.

Лицо Альберто исказилось. Она и не представляла какую ошибку совершила и что теперь будет, но он знал. Тьма пустила свои корни и теперь медленно разрасталась по всей земле, отравляя ее. Блеснуло лезвие.

— Да простят тебя предки наши. Грехом отпускаю, спи спокойно, дочь моя.