Ключ

Часть 1.

В детстве я всегда любила истории о принцах, принцессах, магии и приключениях. Конечно, мне тоже хотелось чего-нибудь подобного. Только представьте — вы в седле, которое абсолютно не натирает, скачете на единороге и возглавляете армию добрых волшебников против злых колдунов и орков. Это куда интереснее математики, правда?

Вот и сейчас я сидела и рисовала в воображении прекрасные моменты из несбыточных сказок, пока у доски стоял Сережа и пытался что-то выдать нашей злой жабе. Даже имени ее не помню — для меня за этот несчастный месяц она так и осталась Жабой.

Наблюдать, как она злобно ворчит на бедного мальчика не было сил. Хотя мальчиком его сложно назвать, да и в жалости он особо не нуждается — нам уже как-никак по семнадцать лет, и скоро предстоит сдавать экзамены. О чем без конца бубнит Жаба.

— И как ты собираешься сдавать экзамен? Профильная математика… — Нудела она, прохаживаясь между партами. Шаркала она препротивно. К другим бабушкам не возникало претензий, но к этой — постоянно. Будто она не по полу ходит, а прямо по нашим душам.

— Я сдаю базовую, — прервал ее Сережа, за что вновь удостоился весьма нелицеприятного взгляда, причмокивания и стандартного: «Садись, два».

Мысленно я повторяла про себя: «Только бы не я, только бы не я», а в это время Ираида уже подняла руку.

— Ну, иди, Ира, спасай их, — проворчала Жаба и вернулась за свой стол. Ираида ненавидела, когда ее имя сокращают так, но именно этой учительнице она никогда об этом не указывала. «Ну ее, — говорила Ираида, — еще припомнит».

Я вернулась к своим мыслям. За окном начинался мелкий дождик. Небо покрывали темные тучи, море также потемнело, и уже нельзя было отличить одно от другого. И так будет еще несколько месяцев, пока не выпадет снег…

Раньше я жила в городе, где снег появлялся едва ли больше двух раз за год. И пусть пределы родного края мы не нарушали, все же погода в этом поселке сильно отличалась от городской. Я и забыла, как все здесь по-другому.

Впервые за долгое время у меня всего пятнадцать одноклассников и две параллели. В городе параллелей было четыре, а в каждом классе обучалось минимум тридцать человек. Какой-то кошмар, а не учеба, я знаю. Не скажу, что мне это особо нравилось, но привыкать к относительной тишине было тяжело. Будто раньше можно было затеряться, а теперь ты всегда на виду.

Хотя я — не Белла Свон, на меня не обращают излишнего внимания. Все заняты подготовкой к экзаменам, на переменах постоянно вчитываются в пособия и решают тесты. Многие ходят к репетиторам, помогают дома с хозяйством и при этом успевают хорошо учиться. С тех пор как я уехала отсюда в детстве, мое мнение о деревенской жизни сильно ухудшилось, стало стереотипным. Зато теперь я рада видеть вокруг столько интересных ребят, у которых есть и хобби, и развлечения, и планы на будущее. Правда себя я все-таки ощущаю, как Белла, — мои стремления толком не ясны и непонятны. А каковы шансы встретить красивого загадочного и богатого вампира в наших краях? Чуть меньше, чем нулевые.

Но красиво погрустить о будущем мне не дал школьный звонок. Уроки, уроки. Короткие перемены, в которые нужно как-то уместить обед и не заработать гастрит. Вонючая на полшколы рыба. Все это составляло мою атмосферу и эстетику. Куда уж там «Девочкам Гилмор»!

Следующими занятиями были астрономия и физика. Но так как вел их один преподаватель, по сути, это было две физики. Казалось бы, что может быть хуже алгебры, но, на самом деле, физику я любила. Как-то так сложилось, что учителя были добрее и понимающее. Даже если ты многого не понимал, но зато внимательно слушал и старался выполнять задания, тебе шли навстречу и ставили хорошие оценки. И все же сейчас это были не обычные уроки — учительница, Светлана Георгиевна, занималась только с теми, кто собирался сдавать экзамен, а остальным разрешила решать свои тесты. Золото, а не учитель.

Я открыла свой сборник задач по химии. Уже на двенадцатой странице я пожалела, что вообще решила ее сдавать. Пришлось повторять всю информацию с восьмого класса, а на самом деле учить все заново, поскольку учеба в переполненной школе явно не могла быть продуктивной. Мы могли пол-урока только искать свободный кабинет для занятий, поскольку в расписании постоянно были какие-то непонятки и наложения. В восьмом классе еще какие-то уроки сохранялись, но в девятом уволилась предпоследняя учительница по химии и биологии, и одной-единственной Марии Семеновне, бабушке лет пятидесяти, пришлось тянуть нас на себе. Пока не пришла новая учительница, еще не окончившая бакалавриат студентка, которая весь урок могла посвятить ругательству корпораций за причиненный природе вред или потрясающему, наполненному удивительными эпитетами, рассказу об очередном походе к маникюрщице. В общем, в десятом классе я поняла, что стать биологом будет очень и очень тяжело.

Задние парты вновь оказались заняты. Я еще с трудом ориентировалась в новой школе и часто приходила в класс последней, если теряла из виду одноклассников. Или если они вместо кабинета направлялись в курилку. Сказать по правде, ориентировалась плохо не только в ней. Поэтому у меня так часто разряжается телефон — пользоваться услугами геолокации приходилось даже слишком часто.

Светлана Георгиевна с такой страстью рассказывала о применении правила «буравчика», что я оторвалась от уже надоевших окислительно-восстановительных реакций. Всегда любила таких преподавателей. Их напор и любовь сквозила в каждом действии и тем более в голосе. Даже если особых чувств к предмету ты не имеешь, а все равно, хочешь-не хочешь, но проникнешься им через такую страсть.

К слову о страсти. Когда поток рассказа прервался, и ребята начали решать у доски задачи из сборников, я попыталась вернуться к своим тестам. Но я и так потратила на них больше года, они уже в печенках сидят. Хотя я выбрала для сдачи экзамена еще и биологию и знаю, что у человека печень только одна. Интересно, почему говорят именно «сидит в печенках»? Не логично ли было говорить «сидит в почках», их же две?