Книга в синей обложке

Глава 15

На фоне вечернего неба парит огромная роза. Нежно-розовая, с едва уловимым фиолетовым оттенком. Лепестки покрыты инеем, в сердцевине переливаются зимней радугой хрусталики льда. Зябко съежились листья, стебель, обломанный чьей-то грубой рукой так, что торчат волокна, тоже охватила изморозь. И вокруг, в морозном воздухе мерцают колючие снежинки…

Тенистый сад заполонили разноцветные гибкие лианы, они оплетают все вокруг, только пространство в центре свободно. Там застыла молодая женщина, чье стройное тело обернуто шелковистой складчатой тканью. На запястьях сомкнулись тяжелые браслеты, короткая челка пересекла белый лоб. Женщина вся призрачно-белая, тем не менее, она живая, видно, как алая кровь течет под тонкой, почти прозрачной кожей. А вот существо рядом ней — создано из холодного гладкого мрамора. Это сфинкс, с обнаженной грудью и безупречным профилем. Бесцветные глаза чуть намечены в каменных глазницах, мраморные локоны спадают на шею, соприкасаются с распахнутыми крыльями…

— О чем ты думала, когда рисовала это? — спрашивает Роджер.

Кэтрин пожимает плечами:

— Я не помню. Это было больше десяти лет назад.

— Неправда. Подобные вещи не забываются, таковы уж особенности творческого мышления.

— Знаешь, а я ведь действительно вспомнила! В тот год весна наступила рано, с каждым днем становилось теплее, солнце ярко светило… А мне было так зябко и неуютно. Скоро предстояло покинуть школу, город, уехать далеко-далеко. Возможно, надолго расстаться со всеми вами. Вот и привиделась замерзшая роза. Смутное будущее на фоне холода и сомнений. Примерно так. А когда рисовала этот сад…

В дальнем конце коридора появляется взъерошенный Итон, вертит головой, пытаясь разглядеть, где скрываются остальные, четверть часа назад свернувшие куда-то в сторону. Наконец замечает компанию, которая рассматривает картины Кэтрин на стене маленькой художественной галереи.

— Вы что, на часы не могли взглянуть? — недовольно бурчит Итон. — Концерт уже начался. Бессовестные люди...

Он утаскивает их в другой конец здания, где в небольшом зале с малиновыми портьерами и рядами кресел, обитых бархатом в тон, действительно полным ходом идет концерт с участием юных талантов и их наставников. Места, которые занимал Итон, уже успели заполнить собой другие запоздалые ценители искусства, так что приходится рассаживаться, где придется, запинаясь о чужие ноги и бормоча извинения.

Сейчас на сцене играют концерт (или что-то еще, опоздавшие не в курсе) для фортепиано и двух скрипок. Да, Эдервиль живет насыщенной культурной жизнью, порой раздражающе насыщенной. Девочка лет десяти, с пышными бантами, которые украшают русые косички, старательно водит смычком. Она слегка испуганная и такая трогательная в своем строгом синем костюмчике. Собственно говоря, из-за племянницы Итона и пришлось отправиться в уже знакомый Диане лимонно-желтый особняк. Второй скрипач — вихрастый, еще больше напуганный мальчишка, изо всех сил старается попасть в такт. За фортепиано — энергичная дама, которая играет практически вслепую, настолько она поглощена безмолвным подбадриванием своих воспитанников. Чувствуется, что вот-вот готова вскочить с места и броситься на помощь. Однако постепенно дело само собой налаживается, музыка уже звучит плавно и не спотыкается на каждом шагу, юные исполнители привыкли к сцене и играют почти как на репетиции, не обращая особого внимания на собравшуюся довольно многочисленную публику. Впрочем, по большей части эта публика наверняка состоит из родственников и друзей родственников. Итон ободряюще улыбается  племяннице, кивает в такт головой.

Диана  окидывает взглядом зал, любуется развешанными по стенам гравюрами. Краем глаза  отметив Майкла, который сидит на три ряда дальше от сцены, замирает от неожиданности. Роджер, расположившийся в соседнем кресле, берет Майкла за руку, сжимает запястье, осторожно гладит кисть, один за другим перебирает пальцы. Это так странно… Неужели никто, кроме Дианы не замечает? Сам Майкл сидит с непроницаемым лицом, будто не его руку ласкают прилюдно, а чью-то чужую. Публика не обращает на невинную странность ни малейшего внимания. Итон по-прежнему не отрывает глаз от сцены, Кэтрин тоже вся ушла в музыку. Фред  откровенно скучает, рассматривает лепнину на потолке, время от времени с надеждой поглядывает на ноты, которые переворачивает пианистка. Видимо, Фрэд пытается прикинуть, сколько листов еще осталось.

Тут Роджер, вероятно, уловив взгляд Дианы, оборачивается, на его лице появляется мимолетная вызывающая ухмылка. Потом все-таки выпускает руку своего соседа. Диане в очередной раз мерещится, что Роджер видит ее насквозь, играючи читает ее мысли, а сам закрыт надежной броней, через которую не пробьешься.

В мелодии, обезличенной в своей классической правильности, внезапно прорезаются иные ноты, над залом проносятся джазовые переливы, нарушая благопристойное оцепенение слушателей.

*****

Еще совсем светло, но день уже утомился, притих и готов в ближайшее время  отправиться на покой. На небе творится невесть что, какой-то слоеный предзакат. Перемешанные слои канареечного, изумрудного, голубого, сиреневого, пепельного, вишневого и кричаще-оранжевого… Если бы этот небесный пейзаж с фотографической точностью перенес на полотно художник (скажем, та же Кэтрин), результат выглядел бы неправдоподобным и безвкусным. А в реальности — грандиозное зрелище.

Фреду по пути с Майклом и Дианой, они не торопясь бредут по довольно широкой улице, залитой предзакатными всполохами. Цветные пятна пляшут на стенах домов, превращая каждый из них в сказочный замок. Что происходило в этих мини-замках много лет назад? Не исключено, что Эдервиль весь наполнен пока не известными Диане легендами. Ей уже надоело молча идти между Майклом и Фредом, которые, по всей видимости, по горло сыты сегодняшним общением и суетой.

— Интересно, какие истории прячутся за  старыми стенами, — словно невзначай произносит Диана. — В особняках на этой улице или в том, где мы сегодня были…