Когда эхо бывает страшным

Когда эхо бывает страшным

- Внимание! Всем немедленно выйти из здания школы и пройти в убежище.

Голос директора по громкой связи был неожиданным и неприятным.

Хотя, почему неожиданным? В последнее время учебная эвакуация не давала возможности надолго расслабиться.

И почему неприятным? Нормальный голос у Светланы Ивановны.

А потому неожиданный и неприятный, что эвакуация не учебная.

И вчера объявлялась, и третьего дня. Думали, что так часто не должна быть.

Но, как бы не думалось, а готовы были - тёплые куртки висели не в раздевалке, а на спинках стульев (выход в убежище со двора).

И пока я, учительница, командовала «Построиться!», мои маленькие мужественные второклассники уже на ходу напяливали свою одежду.

В этот раз было не так, как накануне и третьего дня.

В подвале собралось около полутысячи человек.

Но мой класс умудрился даже усесться на боковые лавки - первыми вошли. Хотя сидеть или стоять - большого значения не имело. Многие не хотели сидеть.

Значение имела духота. Враз стало не хватать воздуха.

Значение имел давящий гул множества голосов, умноженный многократно эхом.

Значение имело беспокойство о тех, кто снаружи.

Некоторым старшеклассницам стало плохо. Чуть позже стало плохо и мне, но за грань я не перешла. Держалась.

Послышались глухие удары. Они звучали со всех сторон и сверху.

- Нас бомбят? - дети и взрослые растерянно и перепуганно переглядывались.

В последнее время не только учебная эвакуация участилась. В последнее время по вечерам и ночам слышны раскаты грома. Только вот гроз в ноябре не бывает. Во всяком случае, так часто. А когда раскаты раздаются, кажется, над самой головой, становится ясно, что это не гром.

«Беспилотников сбивают».

Кто не видел беспилотников? У нас, наверное, все видели - маленькие самолётики.

Кто не слышал беспилотников? Ну те, кто не видел, наверняка слышали. Особенно в тёмное время суток.

А тогда, в убежище, эти глухие удары, сотрясающие, кажется, весь подвал, раздавались раз за разом.

Ко мне повернулась Валентина Николаевна:

- Это нас бомбят?

Я пыталась разобраться. Но сердце, измотанное к пятидесяти годам, болезненно сжалось. Мне подумалось, что городка моего уже...

А сын? Он же там, снаружи. А раз он там, что я здесь делаю?

Оглянулась. Детские глаза смотрели на меня перепуганно: объясни, что происходит!

Объяснение, как версия, нашлось почти сразу.

- Кто-то из старшеклассников там по полу, что ли, прыгает?

Пол был покрыт чем-то деревянным и гулким. А в подвале эхо особенное. И звуки от этого совсем другие.

Стали вглядываться. Но не разобрать - много народа. Может, и так. Может, что-то другое.

Наконец, раскрыли дверь подвала, впуская воздух. И стало ясно, что снаружи нет бомбёжки, иначе бы продолжили сидеть взаперти. Ясно, конечно, но... Пока лично не убедишься, разве станет спокойней? Но свежий глоток воздуха немного взбодрил.

Всё это время мои маленькие детки почти не плакали. Лишь Вероника не выдержала:

- Как там моя мама?

Но вскоре спрятала слёзы внутри.

Как они понимали, что такое мужество? Откуда оно в них?

Алина, чуть раньше, всё переживала за старшего брата:

- У него спина больная. Ему нельзя бежать в подвал без куртки.

Недавно он лежал в больнице со спиной.

Теперь Алина стояла перед своим Серёжкой и огромными красивыми глазами заглядывала ему в лицо. Что-то говорила. И хотя они были рядом со мной, я не разобрала слов. Алинина куртка на плечах высокого брата выглядела кукольной.

«Отдала, всё-таки», - подумала я. Алина была теперь в свитере, а у брата под курткой лишь тонкая голубая рубашка.

«Пусть так».

Свой пиджак к этому времени я уже тоже кому-то сунула.

Встретилась взглядом с Любовью Михайловной. Она смотрела на меня, но не видела. В глазах было что-то непередаваемое. Вспоминая её взгляд, у меня всегда текут слёзы. Текут и сейчас, когда я пишу это.

Позже она сказала мне:
- Моя мама... Она так боится этих взрывов.

В тот момент она переживала за мать.

Когда объявили отбой, мы не поверили своему счастью.

Выходя с детьми из убежища, я мельком оглядывала окрестные улицы - вроде, всё цело.

Добравшись до своих любимых уютных парт, мы звонили родным. У всех всё нормально.

Это потом мы поняли, как в подвалах страшно искажаются звуки, отражаясь от стен и потолка. Заодно и про эхо много нового узнали.

На следующий день была снова эвакуация. Но теперь мы не так сильно боялись за тех, кто не с нами.

Мои ученики испытали на себе то, что далеко не все люди испытывают в детском возрасте. Я думаю, они вырастут особенными. Мужественными и добрыми.

Мужество и доброта в них уже живёт. И я это ясно увидела.

А куда подевались их избалованность и капризы? Отвалились, как шелуха за те мгновения, когда дети по команде встали со своих мест и потянулись за куртками.