Когда мои крылья сломались

Когда мои крылья сломались

Впервые за последние два года я вышла на улицу в красном, положив в сумочку новую помаду такого же цвета.

— На станцию «Кастеллан», — назвала водителю такси пункт назначения, и, сомкнув на минуту глаза, откинулась на спинку пассажирского сиденья.

Последние два года лучшим нарядом для меня был растянутый, немного великоватый, но удобный свитер мужа, а единственной компанией — кружка почти остывшего чая и одиночество.

Даниель мне об этом никогда не говорил, что несомненно было в его стиле, но за те семь лет, что мы провели вместе, я научилась различать все его такие, на первый взгляд, похожие между собой, однако, на самом деле, совершенно разные в каждой ситуации выражения лица. Научилась расшифровывать все его движения и жесты; по изменению тембра голоса могла сразу узнать, что он недоволен или, наоборот, у него хорошее настроение. Я даже знала, что меня ожидает, когда он начинал шумно вдыхать ноздрями воздух.

И когда я надевала красное платье, он так обычно смотрел на меня и молча потирал своими тонкими длинными пальцами подбородок, при этом слегка закусывая верхнюю губу…

Я млела от его голоса, взгляда, прикосновений. Я любила его. До сих пор люблю.

В последний раз мы виделись в тот день, когда его родители запретили мне появляться в их родном городе, не подходить даже к порогу их дома, и не звонить, чтобы справиться о здравии. Они вычеркнули меня из своей жизни, запретив мне даже думать об их сыне.

И если поначалу мне было трудно смириться с волей его родителей, то со временем я поняла — это единственное, что я могла сделать для того, чтобы они не страдали еще больше. Ведь из-за меня они перестали радоваться новому дню и ждать следующего Рождества. Именно я украла смысл их жизни…

«Только сегодня. Я ненадолго увижусь с ним и вернусь домой. Никто не узнает»
Я открыла глаза, отпуская подкравшуюся слезу на свободу.

— Спасибо, сдачи не надо, — я вышла из автомобиля и сделала глубокий вдох.

Казалось, что сегодня, как и тогда, десять лет назад, осенний ветер пах кофе, корицей и сладкими грушами. Я была уверена, что такой запах у ветра бывает только раз в год, и только в тот день, когда мы с Даниелем познакомились. Наверное, этот аромат крепкого кофе в прохладном утреннем воздухе и свел нас обоих вместе в таком большом и многолюдном городе.

Та неожиданная встреча сентябрьским утром перевернула жизнь нам обоим: веселая и спокойный; болтливая и молчаливый; капризная и сдержанный… Мы стали, как Инь и Янь — неразлучны.
 

Я без труда нашла нужный вагон, и, поблагодарив проводника за протянутую руку помощи, направилась к указанному в билете месту.

Четыре часа. Каких-то четыре часа — и я, наконец, смогу поговорить с любимым, пожаловаться на свое плохое настроение и попросить прощения за то, что так долго не наведывалась.

Я села на свое место, и, положив сумочку на колени, взглянула в окно. Пассажиры не спешили заходить в вагоны: стояли в окружении родных и близких, желая вдоволь наговориться перед разлукой. Кто-то крепко обнимался, а кто-то незаметно смахивал одинокую слезу грусти.

И если бы у поезда была кнопка «поехали», я бы, не раздумывая, нажала ее, потому, что не было сил ждать момента, когда же эта железная машина тронется с места и понесет меня на встречу с тем, без кого моя безоблачная и радостная жизнь в один миг превратилась в бессмысленное существование.
 

[ — Элли, не плачь, я уезжаю всего на два дня, — спокойно говорил мне на ухо Даниель в то время, когда я крепко сжимала его пуховую куртку где-то в районе талии и всхлипывала, роняя горячие слезы на вязаный шарф. — Мне не нравится, когда ты зареванная, перестань.

Мы встречались чуть больше пяти месяцев, последние четыре из которых жили вместе, и я не могла представить, как переживу целых два дня без любимого.

Помню, тогда был сумасшедший снегопад, а мы стояли на перроне, прощаясь на сорок восемь часов, и я совсем не ожидала, что именно в тот момент мое сердце, наконец, расслабится.

— Я люблю тебя, — я неохотно вытянула свой красный от холода нос с теплого шарфа и замерла, не веря своим ушам — неужели он это сказал? Неужели это было не «я тоже» или «угу», а настоящее признание?

— Повтори, — я хлопала мокрыми ресницами, но предательница-улыбка выдала меня с потрохами. — Даниель Мерье, повтори!

— Ты выйдешь за меня? — он вытащил из кармана тоненькое колечко с камешком и мои радостные вопли услышали все: пассажиры, провожающие, проводники в самом последнем вагоне и даже та вечно чем-то недовольная женщина, которая продавала билеты на кассе…

— Смотри не простудись, — после моего радостного «да» и неловких аплодисментов окружающих, любимый поцеловал меня в нос, снял свой теплый шарф и накинул его мне на плечи.