Когда молчат стены

Когда молчат стены

С утра небо разверзлось, и дождь хлестал так, будто хотел смыть весь город, унося в канализацию серую пыль и вчерашние заботы. Ветер стучал в окна, словно требовал впустить его внутрь, но она, укрывшись пледом, сидела на подоконнике, как в крепости. Ноги, подогнутые под себя, казались тонкими и хрупкими.

Чуть приоткрыв створку, она вдохнула чистый, прохладный воздух – влажный аромат земли, мокрых листьев и железа. Эта свежесть была странно бодрящей. Но вскоре, словно разбуженная материнским инстинктом, она нахмурилась: «А вдруг ребёнок простудится?» Спешно схватившись за железную рукоять, девушка попыталась закрыть окно. Ручка заскрипела, а створка, подчиняясь ветру, распахнулась настежь, будто смеясь над её попытками. Собрав всю силу, она толкнула створку, захлопнула её с глухим стуком и отправилась на кухню, ощущая, как холодный воздух ещё тянет за ней, цепляясь за край пледа.

На полу у миски сидел её рыжий кот – пушистое облако с глазами цвета старого янтаря. Его взгляд был выразительным, почти укоризненным, но он молчал. Кот всегда молчал. Два года назад он был совсем маленьким, и тогда его голос звучал мягкими «пиками», будто детским лепетом. Но однажды он замолчал. Теперь, открывая рот, он лишь изображал мяуканье, будто слова остались где-то глубоко внутри, не доходя до её ушей.

Она склонилась над котом, провела рукой по его тёплому боку и насыпала корм в миску. Рыжий гурман даже не поднял взгляд, только с достоинством начал обед. А она, словно ведомая чем-то непреодолимым, направилась на балкон. Ей нравился этот саундтрек дождя – ритмичный шёпот капель, бьющих по крыше, и мягкое шуршание стекающей воды. Мир за окнами растворялся в серо-стальной дымке, и всё казалось другим – более медленным, чужим, почти нереальным.

Её взгляд скользил по улице, ловя едва различимые силуэты прохожих, кутающихся в плащи. Дождь превращал город в живую акварель – краски смешивались и текли, расползаясь по мокрому холсту. Небо висело низко, будто могло в любой момент рухнуть.
– Интересно, а мышь уже повесилась? – вдруг подумала она, усмехнувшись. Этот странный образ всплыл из прошлого, вместе с воспоминанием о брате, который давно не навещал её.

Она опустилась на старый табурет у окна, подперев щёку ладонью. Внизу детская площадка пустовала, её яркие качели и горки теперь выглядели угрюмо, облепленные дождём.

Когда дождь стал утихать, с соседнего балкона донёсся скрип и шорох. Она обернулась. Сосед что-то говорил по телефону, его взгляд ненароком скользнул на неё. Она улыбнулась и помахала рукой, но он, словно бы стена, отвернулся и скрылся в квартире.
– Будто меня и нет вовсе... – тихо проговорила она себе под нос, чувствуя, как внутри разливается знакомое, тяжёлое чувство одиночества.

Вернувшись в квартиру, она включила чайник и, растянувшись на диване, стала листать старую телефонную книжку. Пролистав страницы с испачканным вареньем номером брата и графиком приёма в больнице, наткнулась на свой автопортрет. Рисунок смотрел на неё с теплой, почти детской добротой. Каждый раз, когда она открывала эту страницу, по телу пробегал холодок, а кожа покрывалась мурашками.

Её сердце вдруг забилось быстрее. Она вскочила, торопливо собрала волосы в пучок, взяла расчёску и вымыла её от засохшей крови и чешуек кожи. В голове пульсировала новая идея.
– Я нарисую... нарисую лучший портрет! Самый лучший, чем всё, что я делала раньше! – она почти выкрикнула эти слова, глядя в зеркало, полное её горящего энтузиазма отражения

Словно забыв обо всём, она вернулась в комнату. Медленно села на край дивана, вытянула шею и заглянула в детскую кроватку. Её лицо стало мягче, а губы дрогнули, расплываясь в нежной улыбке. Взгляд задержался на подушке, слегка примятой, будто там ещё недавно кто-то лежал. Она словно видела очертания маленького лица, крошечные пальчики, слышала тихое дыхание.

Глаза девушки блестели, но не от слёз – это был момент чистого, теплого счастья, почти иллюзия, в которой она жила сейчас. На колени вскочил рыжий кот, свернулся пушистым клубком и, взглянув в пустую кроватку своими большими янтарными глазами, издал беззвучное «мяу».

Её улыбка чуть дрогнула, но осталась на лице. Она провела рукой по мягкой шерсти кота, будто говоря ему: «Всё хорошо». В комнате стало тихо, только дождь всё ещё медленно стекал по стеклу.

Ей было 28.