Когда мы встретимся вновь

Глава 7. Илья

 

«Наверно, я любил тебя всегда, — глядя на летящий за окном снег, думал Илья.  — Нет, без «наверно». Я любил тебя всегда», — опустил он глаза в экран ноутбука и мысленно вычеркнул неверное слово.

Мысленно, потому что слушал врача и не мог сейчас писать. Но рука так и тянулась к клавишам.

С того дня как ему поставили диагноз «острый миелобластный лейкоз» он писал ей каждый день. Столько лет не искал. Не ждал. Старался не думать о ней. Смириться, отпустить, забыть, хоть и знал, что не сможет.

Но в тот день начал ей писать, и плотину в душе, что он так тщательно воздвигал, словно прорвало. С того дня он уже не мог без этих писем.  

Он делился с ней тем, что было на душе. Тем, что когда-то не успел сказать. Тем, о чём думал сейчас. И тем, что боялся не успеть сказать.

Это были даже не письма. Разговор. С ней. Ведь мысленно она всегда ему отвечала. Та, что он любил всегда и без «наверно».

Всегда. С того дня на школьной линейке, когда он протянул ей влажную от волнения руку, а она смело вложила в неё свою и не поморщилась: «Я — Эрика». «Первый «А», шурша целлофаном букетов, гуськом потянулся в школу за первой учительницей. А он смотрел на неё и думал: эта девочка настоящая? Или снится ему?

— Кстати, помнишь, как её звали? Нашу первую учительницу?

— Фаина Кантимировна? — в его воображении улыбнулась та, что всегда ему отвечает, и передразнила стучащую линейкой по ладони Фаину: — «Максимова, на первую парту! Немедленно! Если не умеешь себя вести, будешь сидеть здесь. Рядом с Кантимировым». Рядом с её дебилковатым сынком, который вечно ковырялся в носу.

Фаина Константиновна Кантимирова. Конечно, она помнит.

— Кстати, Вадик Кантимиров вырос неплохим парнем. Стал геологом-нефтяником. Не зря над ним смеялись за его дурную привычку: что ты там хочешь найти? Полезные ископаемые? Вот он и ищет теперь нефть и газ.

— Илья Михайлович, — отвлекла его доктор, закончив пространный рассказ о том аду, что ему пришлось пережить, а она сухо назвала «индукцией». — Ваш отец разговаривал со мной о дальнейшем лечении. И ваша невеста. Они сейчас за дверью. Пригласить?

Илья встрепенулся: «Отец? Здесь?» Илья никому ничего не хотел говорить о своём диагнозе категорически. И болезненно сморщился: «Настя, какого лешего? Да, я согласился, что отец имеет право знать, но хотел, должен был позвонить ему сам. А ты же ещё и представилась наверняка как моя невеста?»

Невеста.

Ещё три месяца назад она была просто его личной ассистенткой: отвечала на звонки, предупреждала о встречах, составляла расписание на день и тезисы к переговорам, забирала одежду из химчистки, покупала корм Мистеру Жопкинсу Нагломордовичу.

Илья глянул на фотографию кота на заставке экрана в стиле «за секунду по падения». Там в пору его юности и стройности, полосатый опрометчиво растянулся на коленях у Эрики, которая его терпеть не могла, и захлопнул ноутбук.  

Три месяца назад диагноз свалился на Илью как гром среди ясного неба, когда невесты у него ещё и в помине не было.

— Ладно, ладно, не на пустом месте она появилась. Да, до этого мы разок переспали. — Скептически приподнятая бровь Эрики. Он мысленно обречённо выдохнул, глянув на неё. — Уговорила: пару раз. Но жениться на ней я точно не собирался.  

И не врал. Какая женитьба? Его «ОМГ-групп» только вступила в «Союз производителей нефтегазового оборудования», Илья прилетел с ежегодного форума в Тюмени, где, кстати, как раз встретил Кантимирова, «ОМГ-пром», то есть производство компании, получило долгожданную лицензию Американского института нефти на штангонасосное оборудование. Он купил дом — сделал себе подарок на двадцативосьмилетние, — который просто нереально ему нравился и бесил кота.

И никакая миссис Гончарова не могла бы и мысленно переступить порог этого царства идеального порядка, света и космической пустоты три месяца назад.

Но болезнь вмешалась бесцеремонно.

 



Отредактировано: 16.03.2020