Когда мы встретимся вновь

Глава 8. Илья

Он грешным делом подумал, что это открывающиеся перспективы так вскружили ему голову, когда голова начала кружиться в прямом смысле от слабости, стали постоянно появляться синяки, одышка, кровоточить дёсны, и температура поднялась и держалась за отметкой «тридцать восемь» как при хорошей простуде неделю.

Илья оказался в гематологии, когда уже и ноги переставлял с трудом. Там, то есть здесь, в Центре Гематологии и поставили диагноз. И, можно сказать, ему повезло. Из всех форм лейкоза у него оказался ОПЛ, так называемый М3: острый промиелоцитарный. Тот, что раньше давал самый высокий процент смертности, а теперь, когда при терапии лейкоза этой формы используется специфическое лекарство, стал давать самый хороший процент выздоровления — семьдесят процентов.

Илья очень надеялся попасть в эти «семьдесят». И сегодня, наконец, собирался вылезти из нежных батистовых больничных распашонок, которые ему до чёртиков надоели и уехать домой.

— Я же правильно понял, Елена Владимировна, анализы у меня обнадёживающие? — почесал он лысый череп. Наголо он побрился сам, сразу, не дожидаясь, когда после курса химиотерапии выпадут волосы. И до того, как врач пригласит отца и Настю, хотелось бы понимать перспективы.

— Ну, скажем, анализы я видела и получше, — заглянула в бумаги доктор, женщина строгая, немолодая и неулыбчивая, но Илье было глубоко всё равно как выглядит его врач, идёт ли ей этот покрой белого халата, давно ли она делала маникюр, лишь бы она была компетентна настолько, чтобы её больше никогда не видеть.  

 — Но курс химии ведь дал неплохие результаты? — всматривался он в непроницаемое лицо с глубокими морщинами, надеясь услышать оптимистичные прогнозы.

— Будем надеяться на лучшее, Илья Михайлович. Но на случай рецидива я предложила вашему отцу сдать кровь на типирование. То есть соответствие тканевой совместимости между донором и реципиентом при пересадке костного мозга.

— Это страшное слово «рецидив», — вздохнул Илья. Пожалуй, самое страшное для каждого больного лейкозом. При рецидиве ОМЛ единственным действенным способом лечения остаётся пересадка костного мозга.

— Я же правильно поняла, что других родственников у вас нет?

— Нет, — уверенно покачал головой Илья.

У него нет других родственников. Ни братьев, ни сестёр. И матери тоже нет.

То есть она, конечно, есть. У неё даже всё хорошо. Молодой муж. Своя гомеопатическая клиника в Торонто — небольшая, а возможно, уже большая сеть магазинов-аптек  — Илья больше шести лет с ней не общался. С того дня как очнулся в чужом доме, чужой стране и узнал, что она сделала. Соврала и ему, и Эрике. Наговорила такого, что Эрика всё продала, забрала сестру и уехала в неизвестном направлении. Конечно, вышла замуж. По крайней мере Илья точно знал, что родила, а где и с кем теперь живёт и знать не хотел. Слишком больно.

Он ни в чём её не винил. Она и так слишком долго его ждала. Ждала окончания школы. Ждала, когда он закончит университет и вернётся. Ждала его в том ресторане, где он должен был сделать ей предложение. Но в тот день всё пошло наперекосяк.

Он вернулся слишком поздно. И она была права, что вычеркнула его из своей жизни…

Вот только всё равно навсегда осталась с ним. В тенях на стене, в снеге за окном, в биении его сердца, и в этих бесконечных письмах и диалогах, что он теперь с ней вёл.

С того дня как он потерял Эрику, матери у него тоже не было.