Когда-нибудь никогда

Часть первая

Валентина Ушакова

Когда-нибудь никогда

Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия.

Эльчин Сафарли.

Пролог

Я неторопливо брел по лесу. Стояла чудная золотая осень, кое-где еще попадались последние грузди, но ничто не радовало. Лишь вчера я похоронил жену, скончавшуюся в больнице после очередного запоя. Мягко говоря, Лара никогда не была мне хорошей женой, разбила в в моей душе все, что можно, но кроме нее у меня никого не было. И вот теперь я оставался совсем один, не нужный никому на свете безработный, с подорванным в Чернобыле здоровьем, бывший физик-ядерщик, всеми забытый. К своим сорока семи годам из-за прогрессирующей болезни я превратился в жалкую развалину… Да, я был обречен и знал об этом… Моя пустая, никчемная жизнь подходила к своему закономерному и бесславному финишу.

А ведь как радужно все когда-то начиналось! Я горько усмехнулся, вспомнив, что когда-то меня называли будущим русским Эйнштейном и надеждой нашей науки… Эх, если бы можно было вернуть прошлое!

Конечно, я был сам виноват в своих бедах. Такова была плата за трусость и предательство. Я потерял все, не приобретя ничего взамен. А ведь была в моей жизни большая любовь, которую я утратил так бездарно! Все могло быть по-другому. Стоило быть лишь немного настойчивей… Жаль, что жизнь нельзя переписать набело. Если бы я только мог…

Я вздохнул: не рассчитал сил и зашел слишком далеко. Чувствовалась усталость, появилась боль и слабость в ногах. Край неба потемнел: погода начала портиться. Пора возвращаться. Чуть ускорил шаг, но вскоре началась одышка, сердце бешено застучало, а потом словно запрыгало на резинке. В груди резко закололо и начало наливаться тяжестью. Пришлось остановиться, чтобы немного передохнуть. Привычно достал таблетку и сунул ее под язык. Постепенно полегчало.

Лес кончился. Подул резкий холодный ветер. Вдали несколько раз блеснуло: начиналась гроза. Плохое зрение и пространственный кретинизм сыграли со мной дурную шутку: я не узнавал местность и вдруг понял, что заблудился.

Сначала упали первые капли, затем пошел редкий дождь, он понемногу усиливался. Хорошо, что не ливень! И как удачно, что я надел куртку с капюшоном! Сначала решил вернуться и переждать непогоду под густыми кронами деревьев, но дождь только усиливался. Стало ясно, что это надолго, и, мысленно ругая себя на чем свет стоит, я решил идти дальше в том же направлении. В конце концов, даже если я удаляюсь от города, то в округе полно деревень. Не ночевать же в лесу!

Постепенно гроза разыгралась не на шутку. Молнии били, не переставая. Резко похолодало. Брюки уже вымокли, а в кроссовках хлюпала вода. Я уже было совсем отчаялся, но неожиданно увидел большое кривоватое дерево с причудливо изогнутыми сучьями. Теперь я точно знал, где нахожусь. Когда-то в студенческие годы мы несколько раз ходили в турпоходы, и я запомнил это необычное дерево, кажется, оно называется черная береза – очень, очень редкое дерево! В нашей местности оно всего одно, и является местом паломничества молодоженов и местных язычников, которые повязывают на ветви разноцветные ленточки.

Я зачем-то подошел, потрогал мощный корявый ствол, немного постоял, хотя это одиноко стоящее дерево было идеальной мишенью для молний. Хотя, чего мне бояться?! Прищурившись, рассмотрел вдали косо идущую линию ЛЭП. Нужно было поворачивать вправо и идти до автобусной остановки, до нее меньше километра. А дома – горячая ванна, чай с малиновым вареньем и алым шиповником, которого я нарвал полный карман.
Начинало темнеть. Молния ударила совсем рядом, за ней последовали оглушительные громовые раскаты. Неожиданно я уловил какое-то странное, идущее сверху гудение, которое быстро усиливалось. На меня надвигалось едва заметное серебристое свечение. Я вдруг ощутил резкий запах озона. Во рту появился металлический привкус. В ушах зазвенело, а голова начала быстро заполняться туманом…

Я проснулся в своей комнатке на узкой панцирной койке под выгоревшим от солнца плюшевым ковриком с оленями. Сердце бешено колотилось. Этот сон был потрясающе реальным и произвел на меня жуткое впечатление. Я, семнадцатилетний выпускник школы, увидел себя во сне пожилым, больным и совершенно сломленным человеком! Какая страшная судьба у этого физика, то есть у меня… Приснится же такое!
– Вставай, соня! – веселый голос мамы вернул меня к реальности. – Забыл, что сегодня мы несем документы на физфак?

Она вошла в сером платьице, цветастом фартуке и с полотенцем на плече: здоровая, красивая, улыбающаяся... Видимо, вытирала посуду. С кухни аппетитно пахло блинами. В голове мгновенно мелькнуло: «Чернобыль»! Я вздрогнул. И тут же возненавидел физику на всю оставшуюся жизнь. Нет, ни за что на свете я не пойду на проклятый физфак!

– Нет, – ответил я с несвойственной мне жесткостью, – Туда мы точно не пойдем. Ни сегодня… Никогда!

– Ну что ты такое говоришь, – испугалась мама. – Ты не заболел? – Приложила к моему лбу узкую прохладную ладонь. – А то столько готовился, ночами не спал, глаза портил и вот, на тебе, передумал. Надо с отцом посоветоваться…

– Я уже твердо решил: с физикой покончено, и точка, – негромко, но решительно повторил я. – Или ты хочешь, чтобы я подох от облучения?

Такая резкость была прежде мне не свойственна, и мама смотрела на меня с изумлением. Да я и сам себе удивлялся.

Облучения она мне, конечно же, не желала, хотя уже свыклась с мыслью о будущем ученом-физике, гордости советской науки.