Когда поспеет морошка

Присказка

- Да спасет нас Великий Варн. Да защитят его крылья от злодейских душ. Да отведет стороной смерть, разразиться Святой тьмой на убивцев безжалостных…

Тихая молитва глухо отталкивалась от дубовых стен. Сиплый голос бисером рассыпал по полу её слова. Они перекатывались, бились о бревна и копились у подножья каменного идола. Божий лик блестел под тусклым светом чадящих свечей, но оставался безучастным.

В центре храма, поджав под себя затекшие острые колени, сидел служитель. Сухую желтую кожу щек пачкали слезы, на лбу из-за яростных поклонов проступил чёрный синяк, ладони стерлись до кровавых мозолей. Два дня безостановочной молитвы высушили его, но слепая вера не давала сдвинуться с места.

- Соткан был Варн из Света, но принес за собой в мир Святую Тьму. Святостью своей защи…

В дверь с улицы с силой врезалось чье-то тело. Громко закричала женщина, лязгнул меч, что-то чавкнуло, словно лопнул жирный болотный пузырь, и все снова стихло.

- Святой Варн… - молитва снова сбилась, и обессиленный священник не сразу смог поймать её: – Святой Варн…

- Мама, мне страшно.

Шепот прошелестел в самом темном углу храма, вдали от дубовых подставок с трескучими огарками. Там жались друг к другу двое мальчишек-погодок и их мать, что качала у груди девочку, совсем младенца. Они, как и священник, вминали в пол посиневшие колени и пригибали темноволосые головы.

- Не хнычь, - старший мальчишка прижал палец к губам: - Не хнычь, услышат!

- Варн Святой, расправь крылья свои… - снова осмелел священник.

С глухим стуком его лоб врезался в потертые доски.

Холодно было в храме. Голодно. Но лучше, чем за его стенами, где Варнов-град стонал и захлебывался в крови. Уже два оборота солнца наместник не сдавался царской дружине. Не предал, дал отпор, когда воины подошли к воротам и приказали сдать всех колдунов. Да и мог ли он поступить по-иному, когда три его дочери были поцелованы Варном.

Сеча была яростной. Дружина уничтожала Варнов-град, а царь не прекращал жестокости. Мстил за своих новорожденный детей и за свою оскорбленную веру. Мстил и не думал, сколь невинных захлебнуться в своей крови по всей Гадарии. А служитель думал. Молился, сбивая лоб, но уже ждал смерти. В их семье колдунов со времен его отца не бывало, но разве найдется кто-то ближе к Темному Богу, чем он или его дети?

Агнеша, младенец, высунула из пеленок хрупкую смуглую ручку и потянула за рукав брата. Растянула беззубый рот, причмокнула и пустила слюни.

Жене служителя тяжело было держать дочь на руках. Подламывались уставшие локти и закрывались глаза.

- Принеси сестре воды, Радим. – попросила сына.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Всего пара слов, а с ними совсем ушли силы. Пока муж без устали за жизнь идолу поклоны отдавал, она медленно умирала. От голода, от болезни, что незаметно съедала ее три зимы, да от страха за судьбу детей.

Радиму не мог смотреть на матушку. Он мало что понимал, но маленькое сердце разрывалось от надвигающегося горя. Потому и пачкали щеки несдержанные слезы, а из груди вырывались всхлипы, что злили старшего брата - Миролюба.

Радим до крови прикусил губу, развернулся и на коленях пополз к отцу.

Стоял неподалеку от его колен чан с водой. Доселе омывали в нём детей, что приняли силу Варна, а эти два дня спасал чан жизни семьи служителя.

- Расправь крылья свои над нами, Святой, помоги…

Радиму казался жутким отцовский голос. Страшнее бездушного лика идола пугало его покрытое испариной жёлтое лицо. Мальчик не помнил, испил ли отец хоть каплю и встал ли за эти два дня хоть раз с онемевших колен.

Радим не желал тревожить отца. Бесшумно сжал деревянный ковш в поцарапанных пальцах. Бесшумно подполз и сунул в чан, но не услышал плеска. Вместо этого ковш с глухим стоном ударился о медное дно.

Мальчик испуганно хныкнул и выронил посудину. Священник сорвался с места и бросился к сыну. Потянул за худую руку, свалил на свои колени и зажал рот дрожащей ладонью.

- Молчи, - в светлых глазах ужас, как у той безухой собаки, которую юродивый дед Василий две луны назад душил, заигравшись: – Молчи!

Он дергано отпустил сына и снова метнулся к идолу, но больше не смог продолжить молитву. Земля пошатнулась. Сквозь крохотные окна у сводов полился внутрь белесый свет. Задрожали стены, заискрились редкие свечи, рухнула от невиданного удара единственная лавка.

- Хорины отродья… - услышал Радим крик отца сквозь гул.

Кончилось томительное ожидание смерти. Явилась смерть сама, следом за прорвавшейся в храм дружиной Володара.

Сначала разлетелись в щепки дубовые ворота. Свет сгустился, словно взбитые свежие сливки, заполонила воздух ядовитая гарь. Радим задохнулся. Запищала глупая сестрёнка, в ужасе закричала мать. Радим бросился к маме и брату, но споткнулся и рухнул на пол.

От удара загудела голова, рассеченная бровь кровила. Мальчишка не услышал, как первый удар мяча вонзился его матери под грудь. Видел лишь сквозь туман, как упала она, словно подкошенная, как снова занес дружинник меч, и как преградил дорогу брат Миролюб.