Когда расцветает жемчуг

Глава 16. Признание матери

Дзинь!

Дзинь!

Звонко падала капель. Таяли сосули, хрустальными слезами наполняя грот. Волны цвета перламутра целовали песок и камни-горошины, которые постепенно обращались в жемчуг и озаряли пещеру. День за днём, ведь надлунный мир не ведал сумерек, не помнил бархатного покрывала ночи. Только раз в пять столетий на дворец и сады опускалась мгла.

Авита рисовала журавлиное крыло. Лёжа в воде, пальцем она чертила перья, дугами обозначала пушинки и остов. Светлые, точно опудренные серебром, локоны скользили по спине и касались дна, в глубине танцуя мерцающими паутинками. Мерно трепетали сизые водоросли, в плетях мелькали алые рыбки.

Грот жемчужного дождя дарил стихии покой. Когда в подлунном мире разгорались войны, расцветали зависть, гордыня и алчность, она покидала дворец и наслаждалась музыкой горных слёз. Капли застывали, и в песок опускались перламутровые горошины. Волны выносили гальку на берег, и, сталкиваясь, та звенела подобно колокольчикам. Мягко, певуче, они играли мелодию и дарили хозяйке улыбку.

Журавлица стёрла рисунок. Согнув ноги в коленях, она опустилась на дно и дунула на воду. Переливчатая гладь застыла и подобно зеркалу отразила лицо красавицы. Прямой нос, губы цвета лепестков вишни, мраморно-белая кожа и искрящиеся глаза, в которых вместо зрачка горел язычок живительного огня.

Секунда, и картинка изменилась.

Александра и Стеллан держались за руки. Вместе они шагали по тропе, которая петляла среди холмов и поднималась высоко в горы. За пеленой снега и тумана каорри ожидала долина стихийных ключей. Благословенный уголок, где граница между мирами столь истончалась, что ветер обретал силу и раскрывал каорри замыслы стихий. У тен Васперити и орд Стасгарда впереди будет пять лет спокойной жизни, чтобы отыскать ответы на вопросы и после стояния трёх лун покинуть крепь. Справятся – обретут истинный дом, нет – минуют сотни лет, прежде чем пробудятся новые искры опала и жемчуга.

Авита бросила горсть камней, зеркало разбилось. Откинувшись на спину, хозяйка надлунного мира поплыла к пятну яркого света. Теснящиеся на сводах сосули казались осколками радуги, скованной вечным льдом. Попади луч солнца, и пещера взорвётся мириадами красок. Но этому не бывать, гроту достаточно сияния кристаллов.

Шёлковые волны ласкали стихию. Вымывали из крыльев и волос песчинки, оставляли на губах вкус винограда – любимой ягоды купальщицы – щекотали ступни. Это в реке Скорби поднимались бури, и переворачивались лодки приспешников смерти; озеро Света ведало покой и зажигало искры новой жизни. Отведённый в рукав ручей тёк во дворец, в покои журавлицы, где воду черпали помощницы, заключали в белый огонь и дарили мечтавшим о детях дерьям.

На берегу ожидали прислужницы. Едва Авита ступила на траву и стряхнула капли, они посадили её на кресло-корягу (устланную подушками), и принялись ухаживать. Двое причёсывали перья, третья втирала в кожу масло из лепестков лотоса. Четвёртая, отмеченная тиарой с жемчужным лепестком, сушила полотенцем локоны и переплетала в косы. Окуная пальцы в бальзам, старшая приглаживала концы.

– Она в безопасности, – пропела стихия.

Руки дерьи дрогнули:

– Благодарю, что позволили ступить на грань подлунного мира, – Ильсия поклонилась до земли. Ильхан понял сон и отрёкся-таки от должности.

– Иногда мужчину надо подтолкнуть, – голос Авиты напоминал щебет зарянки, – ты прилежно служишь и достойна подарка.

– Спасибо.

– Прилежно? – заскрипели на ветру сухие листья, – распечатанный коридор перехода и бегство птенца – это смирение и покаяние? Своеволие и дерзость. Я бы серьёзно наказала.

Помощницы замерли. По мостку, соединяющему побережье и сад, шагала Мора. Позади на камне оставалась цепочка ледяных следов; вороньи глаза на платье моргали и щурились, будто сияние озера вызывало резь.

– Она поступила так, как должна, – журавлица вскинула подбородок, – и даже ты с этим согласилась. Зачем пожаловала в моё святилище?

– Час настал.

Помощницы одевали стихию в наряд, сшитый из лепестков вечного лотоса.

– Оставьте нас, – произнесла Авита, когда закрепила в волосах жемчужный венец, – идите во дворец и готовьтесь зажигать искры.

Сегодня у неё получится! Обязательно!

Мора протянула ладонь:

– Пора.

Журавлица сжала руку. Тёмные языки окутали пальцы и ринулись на белый огонь, отчаянно возжелав подавить, смять чужеродную силу. Тлела трава, гасли перламутровые камни. Стихии молчаливо боролись, зная, что разгорится одна искра. Не бывает двухцветного пламени!

Авита упала на колено. Пряча слёзы обиды, она смотрела на ожог. Ладонь обуглилась до костей, потеряла чувствительность. Мелочь, заживёт! Поражение ранило куда сильнее. Это неправильно! Все уступали жизни, только Мора билась всерьёз!

– Ты победила.

– Благодарю.

В подлунном мире раскроет крылья ещё один ворон.