Когда сознание - поток частиц

Глава 7 Купол власти

1

Глаза противней ребенка. Как не старайся опустить веки, стиснуть ресницы, верх шкафа все равно нагло стоит у взгляда. Он напоминает старый однотонный потолок, страничку в памяти.

Цветок продолжает давать сок. Он растекается по коже, и пытаться повалится вбок, слезть с остриев листьев нет смысла. Власть разума иссохла.

Шум за шкафом отвлек. Дверца открылась, просочился свет, он слепил.

– Здесь ребенок, – раздался крик. Парализатора с фонарем уткнулся в пол, потом лег в кобуру. Робот сбоку отступил и скрылся за спиной.

Хранитель аккуратно потянул парня к себе, обхватил его и поднял.

– Дарссеанен? – удивился напарник, когда подошел вплотную к ним.

Тогда он заглянул в шкаф, разглядел цветок. Фемтограф с розовой ленточкой покрылся трещинами. Он его поднял и отдал роботу. Тогда глаза заметили чернь на двери. Она струйкой потянута на дно шкафа, обмазан горшок цветка. Хранитель оборачивается, смотрит на измазанные пальца и стопы парня.

– Что увидел?

– Его цветок парализовал, но тот не смертелен. Через пару минут встанет. Посмотри лучше в шкаф и под воздуховод, – показал он пальцем. – Тут повсюду что-то засохло.

– Пусть робот пометит улики, а мы пойдем, ребенку нужен врач.

Они миновали лестницу и открытые ставни. Внутри скрывался зал. От него вытекает четыре прохода, только один тянется вверх. Посреди весит часовая сфера в виде шара. Она имитирует старый механизм, на подобии башен с часами, но украшена узором сетки из тонкой золотой фольги. Снизу стоят скамьи и беседки, роботы их фотографируют. По краям горят вывески магазинов, каждый вход по роботу. По стенам ползали краски с текстом, потом замигали и потухли.

Подъем вел на волю. Мальчик понял это по воздуху. Только на воле он настолько свеж и лёгок. Но воздух ему приврал. Яркое небо с машинами виднелось из стеклянных шестиугольников. Форма купольного центра напоминала акваторий. Вместо дверей по бокам возвышались две огромные арки. Их оцепили роботы, а за теми толпа. Камеры поднялись вверх, подлетели ближе, вспыхнули светом. Спина хранителя скрыла ребенка. Мальчика в спешке увели к медицинскому трейлеру, который спрятали среди столиков, стульев и высоких кустов с широкими листьями у кафетерия.

Ноги перестали барахтаться, белые простыни овеяли холодом. В зеркале над раковиной отражались полотно и ребенок, но только часть шкафа.

– Я не разбираюсь в дарссеанах, – раздался голос за пределами зеркала.

– Тогда вот тебе практическое пособие, – шутканул один из хранителей и посмеялся. Но его юмора не оценили.

Зеркало не отражало слова, только сиюминутные образы. Малыш не хотел себя видеть. Он слышал, но не слушал. Голова опрокинута на воздушной подушке, взгляд опять вцепился в потолок.

"В памяти они все, как одно безликое полотно, они словно близнецы", – думал он.

– Эй, – привлек внимание доктор, улыбнулся и достал ручку. – Встань, пожалуйста, – обычные слова казались командой. Малыш беспрекословно слез с полотна и поднялся. – Посмотри на свет.

Он нажал на кончик ручки, направил пучок света на зрачок.

"Близнецы", – до сих пор блуждала мысль.

– Зрачки широкие, даже слишком.

– Это нормально? – спросил один из хранителей.

– Понятия не имею. У Ховачи же один глаз, как зрачок.

Доктор отошел к шкафу, мальчик предстал перед зеркалом, и мысли испарились. За его спиной выглянул безликий. Маленький, как он сам, только волосы черные. С замутнённых глаз вытекала жижа.

Мальчик подбежал к доктору, спрятался за ним. Глаза не сходили с кровати. Доктор и хранители переглянулись, осмотрели трейлер, мальчика.

– Может вколоть ему успокоительное? – предложил один из хранителей.

– А ты знаешь какое, дозу? Знаешь, как отреагирует на него организм?

– Мы его нашли измазанным парализующим соком, – вспомнил один хранитель и показал на себя, на влажную ткань костюма, где лежал мальчик. – Может его действие ещё не прошло?

– Покажите, отведите меня туда, – потребовал доктор, достал из шкафа чемодан и накинул пальто.

– Вы разбираетесь в растениях?

– Нет. Мне нужен только материал, а приборы сами все определят.

Доктор и один хранитель исчезли, другой остался. Мальчик прятался за ним, временами прижимался. Тот посматривал, сначала забавлялся, потом начал беситься.

Шумы за трейлером. Они мучили и садистке привлекали. Хранители приготовился выйти, но ногу прибило к полу. Малец сжал её, омыл слезами.

– Убери руки, – оскалился он. Мальчик тут же отшатнулся, казалось, что сейчас упадет в обморок.

Прозрачный потолок сгущает тьма. Жижа стекает по шестиугольникам, затмевает небо, машины, город; капает с краёв арок и поглощает. Толпу разделил занавес, гуще цемента. Миллионы капель стекают, пожирают живых и растворяют в однородную жижу.

Магазины и вывески прорывают мглу в куполе. Всё живое рвётся к свету, даже роботы инстинктивно преследуют его. Пустота не сулит им страха, они жаждут искристый пучок, фотон, источник мыслей. Лужи втекаются, лепят черные статуи, а свет их манит. Глаза ловили волну выстрелов, те раздирали внутренности существ. Твари искрились и зависали на секунду.

Малец выбежал из трейлера, услышал крик хранителя за спиной. Ноги зашатались, они ныли хлещи разума. Вдруг существа застыли в тишине. Роботы видят их, ожидают, а выжившие отрицают. Стоны раскинулись на верхних этажах.

Мальчик прошмыгнул мимо заставы роботов.

Широкая лестница тянется вверх, а он ели поднимает остолбеневшие ноги, падает и отталкивается руками. Вот и последние ступеньки, хитрые, неподатливые. Они растягиваются каждый раз, когда смотришь чуть дальше. Глазам уже не стоит доверять.