Чужие сны

3. Спи, не создавая кумира

3. Спи, не создавая кумира

Наташа

Его еще нет. До сих пор. Афтепати? Ясно, будет пить…

Опять устроил беспорядок. И за что платит уборщице? Пустые бутылки шеренгой, коробки из-под китайской еды. Запустил себя… Что ж, гениям простительно.

Хожу, как в клетке, ступая босиком по холодной плитке. Кончиками пальцев пробегаюсь по спинке дивана, колючему пледу, смятой сатиновой простыне. Каждый раз будто первый. Крошечные токи пробегают от ладоней к плечам, обрушиваются на спину волной мурашек. А эти мохнатые подушки? Безвкусица, конечно. И, наверное, гадость, учитывая, что он вытирает о них руки после еды, когда думает, что его никто не видит. Дурацкие подушки, но такие мягкие, такие… Щекотные. Купила бы себе кучу таких, если бы могла. Или осталась здесь навсегда… Но почему-то всегда приходит утро.

О, вот же! Щелкает замок, пиликает пульт сигнализации. Вернулся! Любимый, ты дома? Бегу, как верная собака, был бы хвост – виляла бы изо всех сил. В груди будто сжимается чей-то кулак. Как же я тебя люблю…

Крис швыряет кеды, пьяно держась за стену. Не замечает меня… Я для него – меньше, чем пустое место. Как всегда. Еще и не один вдобавок.

 – Wow, such a mess! – протяжно мурлычет очередная девица. Почему он всегда подбирает самых помятых? Как дала бы с ноги… – Oh, you, dirty boy[1]…

Претензии тут же сменяются флиртом, и эта дрянь толкает моего Криса к дивану, он поддается, будто бы нехотя. Но ведь не привел бы, если бы, не хотел? Скрестив руки на груди, смотрю на парочку. И противно, и больно, и, черт подери, невыносимо, а отвернуться не могу.

 – Давай, чего уж там… – ворчу я вслух.

Им наплевать на меня. Девица прыгает на Криса верхом, лезет целоваться, вот-вот проглотит, как анаконда… Ведет себя по-хозяйски. Неужели ему не противно?

Слезы застилают глаза. Не могу смотреть, не могу… Отхожу к кухонной стойке, облокачиваюсь на скользкий глянец мрамора. Обида, тошнота, злость подступают к гору волнами. К черту его! Ведь каждый раз говорю это себе – и все равно возвращаюсь? Зачем?! Ответ слишком очевиден: Крис. Не могу без него… Даже пусть ему наплевать, пусть он таскает всех этих…

Громкий храп за уши выдергивает меня из размышлений. Храп – а следом возмущенный вопль:

 – Are you kiddin’ me?![2]

Девица возмущенно вскакивает, вытирает рот тыльной стороной ладони. Крис спит. Что, дрянь, как тебе такое? Думала, замуж сейчас позовут?! Да трезвый он бы тебя даже близко не подпустил!

Она думает так же. Со злостью швыряет в Криса ту самую мохнатую подушку. Бесполезно, милая. Он часа на три в полной отключке. Но ты, кажется, упорная, да? Трясешь его, шлепаешь по щекам. А я наблюдаю, улыбаюсь злорадно. Слезы высохли. Забавно: столько стараний, а в ответ только невнятное мычание.  Ну, быстро тебе надоест? Три минуты? Пять? А, вот как, целых семь… Что ж, бай-бай, красотка. Закроешь за собой? Вот и умничка.

Наконец, мы одни. Как всегда. Я – и мой Крис. Спит, запрокинув голову. Лицо разгладилось, такое невинное, безмятежное. Едва заметно подрагивают ресницы, ворочаются под веками глазные яблоки. Что-то активное снится. Может, опять на съемочной площадке?

Нежно провожу кончиками пальцев по щетинистой щеке, очерчивая губы, испачканные чужой помадой. Нос, брови, жесткие, склеенные лаком русые волосы… Крис идеален даже сейчас. Внутри все замирает в невесомости, чувства переполняют, душа натягивается пленкой мыльного пузыря. Еще чуть-чуть счастья – и я умру. Не выдержу. Человек просто не способен вместить столько любви…

Забираюсь на диван с ногами, устраиваюсь рядышком, щеку согревает его тепло. Запах, родинка на шее, похожая на шоколадную крошку. У самого ворота. Ямка между ключицами, грудь… Забавно было наблюдать, как он делает депиляцию для очередных съемок. По мне – прекрасен и так, но ведь решать режиссеру… А теперь вот кожа чуть покраснела, чешется. Аллергия?.. И как втемяшить ему в голову, чтобы глотнул антигистаминов?..

Я могла бы лежать так вечно. Рядом с ним я как в коконе. Мерное биение сердца, парфюм с хвойными нотками, запястья с едва заметным пушком светлых волос, которые золотятся, когда свет падает искоса. Футболка прикольная – черная с оптическими иллюзиями. Два круга в клеточку – смотришь, и кажется, что они крутятся. Новая, что ли? Не помню такой… Мой Крис…

Заерзала, устраиваясь поудобнее… Что это? Странное клокотание… Что-то булькает у него в горле, на губах желтая пена. О, Господи, его рвет! Он ведь захлебнется, умрет! Крис, открой глаза! Проснись! Слышишь?! Что делать?! Повернуть ему голову я не могу, докричаться тоже…

 – Крис! Ну же! Wake up! Please![3] Боже… Пожалуйста, Крис!

Все стекает по щеке, едко пахнет желчью и кислятиной. Твою мать… Бью его по лицу, колочу руками в грудь, толкаю… Просто сотрясание воздуха. С тем же успехом я могла бы разбежаться в пуленепробиваемое стекло. Стоп! А если с разбега? Отхожу, несусь на него, влетаю в запрокинутую голову… Ничего. Даже волосок не шевельнется. Ногой? Давай же! Бью его, пинаю, как гребанный скинхед… Что это? Ворот рубашки колыхнулся? Или мне кажется? Или сквозняк? Отхожу еще дальше, к самой двери. Ну же, еще сильнее…