Грешно тело, мысли смелые –
Не взглянуть тебе в глаза!
Мы во сне такое делали –
Стыдно даже рассказать...
Елена Заостровцева
В квартире у Лёшки Мухина на музыкальные посиделки собирался почти весь бывший класс, несмотря на то, что судьба разбросала одноклассников в разные стороны. Большинство ребят жили рядом, даже в школу пришли из одной группы детского сада.
Встречались часто, дружно отстаивали коллективные интересы, вместе проводили довольно много времени.
Лёшка и Маша Соболева – неразлучные друзья ещё с младшей детсадовской группы.
Друзья умели прощать, подстраиваться друг к другу, даже если текущая ситуация сильно не нравилась одному из них.
Маша и Лёша старались не вмешиваться в личные дела и отношения, которые, естественно, имели место быть. Жизнь сама по себе мобильна и чрезвычайно подвижна.
Сегодня у тебя одни интересы, а завтра просыпаешься совсем другим. Сложно представить себя однажды сформированным и застывшим, словно карандашный набросок, нарисованный не особенно твёрдой рукой.
Развитие их немного странных отношений происходило, причём довольно стремительно.
В этом устоявшемся тандеме Машенька была двигателем, правда излишне форсированным, с моментальным износом, Лёша – корпусом и защитным кожухом.
Девушка фонтанировала идеями и эмоциями, которые во многом зависели от её сиюминутного настроения.
Внешне Маша была похожа на хрупкий стебелёк, увлечённый сражением со стихией, который раскачивается из стороны в сторону, прогибаясь иногда под немыслимым углом, чтобы не сломаться, но никогда не сдаётся.
Ей всё было интересно. Зачастую любопытство и неравнодушие, сострадание и симпатии решали судьбу следующего её шага, а там, куда кривая выведет. Остановить это броуновское движение было практически невозможно.
Никому, кроме Лёши.
Он умел посмотреть ей ласково в глаза, погладить по головке, прижать к себе и предъявить если не аргумент, то довод, позволяющий вспомнить, что существуют тормоза и почему ими нужно воспользоваться именно сейчас.
Машка всегда пыталась возражать, громко возмущалась, но слегка остыв, приходила к выводу, что в этом что-то есть. Во всяком случае, повод задуматься.
Тогда её мысли моментально набирали обороты, разлетались на сотни маленьких чертенят, начинающих жить каждая по себе и увлекали в новые авантюры, в которых головокружительные подъёмы и спуски гарантировали массу приключений.
Не всегда безобидных.
Это было увлекательно и интересно, а больше ей ничего, до поры, не было нужно.
Чаще всего спонтанные маршруты приводили Машу к разочарованиям и эмоциональным ломкам. Такой уж характер. Ничего не поделаешь.
Молодость – пора обучения на собственных ошибках.
Родителей Маша любила, но не очень с ними ладила, потому что имела обыкновение выносить собственные суждения, основанные на принципах юношеского максимализма.
Лёша, по натуре человек довольно замкнутый, интроверт, сосредоточенный на внутренних переживаниях, что, однако, не мешало ему быть душой кампании, не умел дружить сразу со многими.
Поддерживать приятельские отношения – да, но без взаимных обязательств. Маши это не касалось. Она была его единственным настоящим другом.
Лёша замечательно играл на гитаре, был весьма чувствителен к интонациям и звукам, любил петь баллады и лирические произведения, которые знал и помнил во множестве.
Именно поэтому у него дома, так получилось, что в свои девятнадцать лет он жил в собственной однокомнатной квартире, чуть ли не каждый вечер собирались многочисленные друзья.
В выходной день он садился на приступок балкона с внутренней стороны комнаты, все прочие, стояли и сидели вокруг, где могли найти место, и пел, подолгу с чувством терзая гитарные струны.
Девчонки плакали, то и дело просили сыграть что-либо наиболее чувствительное, выдавливающее слезу.
Девятнадцать лет – возраст любви и сентиментальных страстей, которые дарят, увы, не только радости. Грустить, когда вся жизнь впереди, но именно ты за ней не поспеваешь, кажется естественным и нормальным.
Тома Соколова уже замуж выскочить успела, а Леночка Головина так ни разу и не влюбилась по-настоящему. А жизнь-то проходит стороной, как сверкающий бал… только ты на него не попал.
Ах, как хочется все деликатесы мира отведать здесь и прямо сейчас.
"У беды глаза зелёные, не простят, не пощадят. С головой иду склонённою, виноватый прячу взгляд. В поле ласковое выйду я и заплачу над собой. Кто же боль такую выдумал, и за что мне эта боль..." – поёт Лёша, закрыв в эмоциональной впечатлительности глаза.
Слушатели подстраивают собственные чувства под этот мелодичный вокальный аккорд, переживают вместе с исполнителем, или с автором, вместо героя баллады.
Голос у солиста проникновенный, преисполнен сострадания и грусти. Девочки вытирают платочками слёзы, прижимаются друг к другу.
Сентиментальный возраст. Кто в девятнадцать лет не грезил о романтических чувствах?
У кого-то хватает своих авантюрных увлечений, закручивающих сценарии любовных интриг хлеще чем в Санта Барбаре.
– Спой ещё. Ну, пожалуйста!
Лёшка никогда не отказывает – исполнителя формирует публика, без неё он ничто..
Сегодня Маша не пришла. У неё очередная головокружительная любовь.
Вот уже месяца полтора девочка сходит с ума от нахлынувших лавиной чувств.
Лёшка переживает: как бы глупостей не наделала!
Но ведь он не отец, всего лишь друг. Значит, его дело – сторона.
Сегодня песни не такие как обычно. В них красной строкой прослеживается неразделённая любовь, страдания по упущенным возможностям, сожаления по не случившемуся и утерянному. Таких песен в его репертуаре много.
Прежде их было меньше.
Неожиданно в квартиру ворвалась Маша: растерянная, но решительная.
– Мне нужно с тобой поговорить, это срочно.
– Присаживайся, Машико. Я же не один, погоди. Куда так спешишь? Допою, тогда…
Гости засобирались. Время позднее, вид у Машки довольно растёрзанный. Никто ведь толком не знает, что у них за отношения. Вроде как с Ромкой девушка гуляет, а каждый день, после свидания к Лёшику спешит.
Кто их разберёт, нынешних. С подругами своими переживаниями девочка не делилась, а с ним могла.
Маша влетела на кухню, поставила чайник. Для отвода глаз. Ужас как хотелось заплакать.