Кольцо Событий. Книга первая: Игры.

13

 — Нет, Карина. Добро и зло – это лишь две категории, во многом относительные и умозрительные. Думаю, мне не стоит рассказывать тебе об относительности этих понятий, ты и так это знаешь.

Карина кивнула, и он продолжил.

— Баланс нужен между всеми составляющими, не только между добром и злом. А сейчас мир стал однополюсным. В видимой Вселенной есть только одна большая сила — Союз под руководством Коралии. И это опасно. Только одна чаша весов нагружена. А при таком перевесе либо ломаются сами весы, либо, что более вероятно — в другую чашу ударяет нечто неизмеримо более тяжелое. Поэтому мне нужен баланс, сила, способная уравновесить Союз и приоткрыть Вселенной другую сторону медали.

— Не понимаю, —задумчиво сказала Карина. — И не понимаю, зачем это нужно...

Рональд стрельнул на нее глазами:

— Да, это сложно понять. И еще сложнее представить, насколько опасен для Вселенной подобный сдвиг равновесия — пусть даже в сторону того, что вы считаете «добром».

— Вот я и не понимаю, — грустно сказала Карина, - зачем уравновешивать что-то хорошее. Ведь Союз — это хорошее. И если его что-то должно уравновесить, то это неизбежно должно быть… плохое, то есть зло?

— Неважно, какая сила Союз — добрая или злая, — снова улыбнулся он, на этот раз по-отечески мягко. — Важно, что в видимой Вселенной нет ничего, что могло бы противостоять ему.

— Вернее не было, до Таи-Ванно, — добавил он. — А если противовес есть, то в случае столкновения они сами разберутся, кому какую роль играть.

У Карины в голове наконец закрутились шестеренки, и она начала что-то понимать.

— То есть ты хочешь на основе Тайвани создать другой Союз, с другими законами и укладом жизни, который мог бы противостоять Союзу мирных планет? Для этого тебе и наша Служба, чтобы найти новые планеты…

— Да, думаю, что так и произойдет, — ответил Рональд. — Только это сделаю не я, а Таи-Ваннцы. Думаю, к тому моменту, когда дело дойдет до создания альтернативного союза, они будут вполне самостоятельны.

Карина все больше расстраивалась. Значит, как они и думали — альтернативный Союз. Но кроме того, у него есть еще какая-то скрытая игра, какие-то цели — и она не понимает их. Это было просто невозможно грустно, словно непонимание жесткой пластиной встало между ними.

— Я не понимаю, — грустно призналась она. — Получается, что ты хочешь, чтобы два Союза сцепились? Создаешь силу, которая может победить Коралию и Союз?

— Карина, миру нужна не сила, которая может победить Коралию и Союз, а сила, которая ляжет на другую чашу весов. Нечто равнозначное.

— А ты, конечно, лучше всех знаешь, что миру нужно? — понимая, что зарывается, с правителем планеты таким тоном не разговаривают, раздраженно спросила Карина.

— Понятия не имею, лучше ли всех, — полуусмехнулся-полуулыбнулся он. — Но знаю. Эта сила не обязательно должна быть плохой или хорошей. Она просто должна быть. Другая сила, отличная от Союза. Что касается победы над Коралией, то если стравить Таи-Ванно и Союз, это будет избиением младенцев. С Союзом в роли младенцев. А это совершенно неинтересно, — усмехнулся он.

Карину начала душить бесплодная ярость, и снова, как несколько дней назад, возникло острое желание заехать ему по смуглой физиономии. Прямо по этой кривой усмешке.

— То есть ты хочешь сказать, что три планеты системы Тайвани имеют большую военную мощь, чем весь Союз из шестидесяти двух планет? — спросила она, пытаясь справиться с яростью. Сколько у него, видите ли, четкости! Сколько самоуверенности!

— Да, — просто сказал он. — Но это не значит, что нам обязательно воевать с Коралией.

Ярость внутри Карины опустилась чуть ниже солнечного сплетения и снова превратилась в грусть. Она не понимала.

— Я не хочу думать, что ты хочешь зла, — искренне сказала она. Сил сопротивляться, что-то из себя изображать, просто не осталось.

Рональд улыбнулся, обернулся к ней, и она потонула в черном бархате, пытаясь разглядеть, прочувствовать в нем ответы на вопросы. И ответ на главный вопрос, который не давал покоя и из-за которого она расстраивалась — хороший он или плохой. Сам Рональд. Можно ли ему верить. Или он странный «революционер» со специфическими убеждениями и большими возможностями, способный навредить Союзу. «А он, наверное, видит все, что творится у меня в голове», — подумала Карина.

— Я знаю, — словно в подтверждение ее мыслей ответил он, и волна теплой тьмы пледом устремилась к ней и накрыла с головой. — Карина, я кое-что знаю о том, что ты называешь злом. И нет — я не хочу зла Союзу и, тем более, Коралии. Я сам коралиец, и благополучие родной планеты для меня не пустой звук, — улыбнулся он.

Карина вздохнула — внутри нее все разгладилось и распустилось.

— Можно последний вопрос? — уже более расслаблено спросила она.

— Конечно.

— А почему ты не любишь Брайтона?

На этот раз он рассмеялся. Она впервые услышала его смех. Словно всю дорогу она пыталась рассмешить его, и наконец у нее получилось. Видимо, он уже не считал веселье неуместным.

— Опять же, кто сказал, что я не люблю Брайтона? Я бы выразился по-другому — он меня не понимает. Это вносит определенные ограничения, — улыбнулся Рональд, продолжая, — но Брайтон все еще мой брат.

Это было и понятно, и непонятно… Карина задумалась. Несмотря на смех, на самом деле не так уж здорово. Наверное, не очень приятно, когда тебя не понимает родной брат. Причем этот брат, возможно, единственный, кто мог бы его понять — просто потому что из Древних, кроме Рональда, остался только он. Осознание было неожиданным. У Рональда есть слабости, есть нечто, что расстроило бы его, если бы не бесконечные годы, сделавшие его почти неуязвимым. На этот раз чуть выше солнечного сплетения зародилось и раскрылось щемящее звонкое чувство... Сочувствие? Понимание? Карина не могла этого осознать. Просто ей показалось, что внезапно она прикоснулась к чему-то недостижимому… К краешку его души?