Колдунья и оборотень.

2. Никаэль. Крым. Кореиз.

Я задремала ненадолго, просыпаясь с ощущением хрустящих от старости страниц в руках. Ноги помнили ощущение тепла от бархатного кошачьего бока. Обычный ночной морок. Повторяющийся с небольшими вариациями.
На юге рано темнеет, и это так необычно после серого негаснущего неба Питерских белых ночей. Чернильное небо над головой, все в редких искорках одиноких звездочек. Костерок радостно потрескивает в унисон пронзительному верещанию цикад, и терпкий запах дыма смешивается со сладким ароматом трав, подсушенных дневным солнцем. До чего хорошо – лето, каникулы, свобода, веселая компания...

А мне не весело. Скучно, черт побери, и ничего тут не поделаешь. Сладкая истома покоя окутала сбитые, уставшие за день ноги. Тело разомлело у огня... Все! Больше и с места не сдвинусь, и пальцем не пошевелю! Это сначала кажется легко: одна извилистая тропка за другой, все вверх да вверх. А теперь надо по кромешной тьме тащиться вниз, на негнущихся ногах в этих дурацких скользящих на камнях кроссовках. Чтоб я еще в подобную авантюру ввязалась! Фигушки! Больше меня в горы калачом не заманишь. Романтика, как же! Тоже мне нашлись романтики. Собирались так далеко – надо было хоть спальники да палатки с собой захватить. Туристы тоже мне. Дети, глупые! Ведь заблудимся, ей богу заблудимся... Проплутаем всю ночь, пока выйдем на верхнее шоссе. Попутку все равно до утра не поймать.
Сейчас Корвин опять командовать начнет: встали, пошли, направо, налево. Сначала бы ориентироваться научился, а потом командовал. А эти идиоты плетутся за ним следом, как ягнята на заклание. Ведь все, все устали. Не одна я... Нет, ну, все! Я никуда не пойду! Никто меня с места до утра не сдвинет. Мне у костра почти тепло. Оно, конечно, ветер... так везде ветер, здесь хоть костер греет. Еще кожа горит... Надо было хоть кремом намазаться... Облезу, и никакого тебе бронзового загара не будет. Проваляюсь завтра в постели с температурой, если вообще доживу до этого завтра и до постели. В ближайшие дни с морем и пляжем можно распрощаться...
Даже если не заболею – спать буду. Сутки просплю точно. Никак не меньше...
Вот ведь размечталась, все рано поднимут, потащат куда-то...
– Ребята! Подъем! Может, еще дойдем до ночи...
– Какой подъем! Одурел ты, Корвин, совсем – у меня все кости разваливаются! До какой ночи?! Это тебе в Питере 21 час не вечер, а здесь уже ночь самая натуральная... – возмутился Ланц.
Как мне эти прозвища надоели... героические - нет-нет да сорвусь на Дим, Миш да Саш... Они, конечно, не поправляют, но я же вижу, как их коробит. Право слово, смешно это... Принц Корвин, сэр Ланцелот... Сплошные Гэндальфы, Элмеры, Канторы, Арагорны... Дамы тоже не лучше: Галадриэли, Вивианны, Геновефы, Гвендолейны... А мне имя менять не пришлось, мне и так родители имя весьма экзотическое выдали, аж два имени. Я у них за колдунью числюсь... Естественно, черную – какая ж еще колдунья может быть с таким мрачным характером...
С другой стороны не всем же быть принцами света, эльфами да гномами. Без злых орков и чернокнижников тоже никак. А я рыжая, кем же мне еще быть как ни ведьмой? Глупая игра... каша из всех времен и сказок... Ну, пускай дети потешатся. Хотя, говорят, лучше быть одной чем в плохой компании...
А, впрочем, не так уж они и плохи – чудные только...

– Давайте, здесь остановимся, – пискнула малышка Гвен, – А завтра с утра спустимся к нижнему шоссе - там маршрутки ходят...
Ответом было напряженное молчание – пешком по непроглядной тьме узкими горными тропками на подгибающихся ногах – приятного мало... Но против Корвина выступать открыто никто не решался.
– Братцы, вы как хотите, я здесь останусь, – я, наконец, подала голос.
– Нет уж, – возмутился Ланц, – Оставаться так всем, и идти тоже всем, нехорошо разбредаться...
– Вот именно, – спокойно сказал Корвин, – Отвечай потом за тебя. Скажут, бросили...
– Я за себя сама отвечу, – пробурчала я, – Я человек взрослый, почти совершеннолетний. Паспорт у меня есть и права ... водительские есть, избирательных разве что нету еще – так что никто за мной смотреть, как за ребенком, не обязан. Куда хочу - туда иду. Одна или в компании – решу сама...
– Не ссорьтесь, господа... – внесла свое веское слово томная Вивианна, – В конце концов, можно и разделиться на две группы. Я вообще-то за привал, но что-то холодно стало. У меня куртки нет...
– Ладно, кто со мной? – Корвин откинул со лба непослушную прядь длинных темных волос, встал на ноги и нарочито медленно поднял на плечо спортивную сумку.
Желающих не нашлось...
– Еще минуточку,– жалобно произнесла Вивиана,– Ну, просто сил нет подняться...
Корвин обвел всех презрительным взглядом, швырнул сумку под какой-то заморенный куст и уселся опять на покрытый мхом валун.
– Ну, и фиг с вами... Сидите здесь, замерзайте... Есть нечего, спать не на чем, утеплиться тоже особо не удастся. Хорошо сидим, черт возьми... и что делать будем?
– Зануда ты, принц, – подытожил весельчак-Кантор, – И в правду, хорошо сидим... Костер, небо звездное, сверчки вон надрываются....
– Цикады, – поправила я...
– Что? – поднял бровь Кантор.
– Цикады, – пришлось повторить, – Сверчки это в хате за печкой, а здесь цикады...
– Один черт, – махнул рукой мой официальный враг и противник, светлый маг, а по жизни очень даже неплохой парень Санька, однокурсник и друг детства – Тебе видней, ты у нас спец по жучкам-паучкам... Да я не про то... Сейчас передохнем и поищем какую-нибудь пещерку, да хоть нишу от ветра. А насчет “что делать”, так вот... хоть сказки рассказывать... У меня вон... гитара с собой, не зря ж я ее целый день таскаю...
– Спой что-нибудь, Нэль,– неожиданно предложил Санька-Кантор...
Санька предпочитал вариацию от моего первого имени. Кэт-Галадриэль, как ролевик-новичок тоже забывалась, и по старой памяти окликала «Ником». Хотя, иногда тоже, с подачи Саньки переходила на Нэль. Наверное к прежнему «Нику» подходила, короткая мальчишеская стрижка, а за последние полгода я отрастила золотисто-рыжие локоны, с которыми неожиданно жалко стало расставаться перед отпуском. Хотя они и причиняли мне изрядное неудобство.
Я помялась немного – настроения петь не было... тем более под скептическим взглядом Корвина. Но гитара, заботливо подсунутая мне Ланцем, уже удобно устроилась на коленях, а пальцы рассеянно забродили по струнам, подбирая аккорды...

“Я надену сегодня лиловое платье,
Расплескаю по смуглым плечам кружева”
И на мысе Надежды свой корабль буду ждать я,
Тот, что раньше дождаться я так не смогла...

Черных лент не вплету в непослушные косы,
Будет ветер трепать их как ветви ветлы.
То ли капли воды, то ль невольные слезы -
Два соленых ручья по щекам потекли...

Пела я тихо, да громче было и не к чему – акустика великолепная и голос у меня сильный, “бархатный”, как выражается Кантор, а он у нас не только маг, но еще и штатный поэт-менестрель... Как говорится, выпрут нас с ним из института – пойдем петь в переходах, авось, с голоду не помрем...

– И как только у такой циничной особы, начисто лишенной всякой романтики, рождаются столь сентиментальные строки, – вздохнул Кантор.
Собственно, в нашей компании лира должна принадлежать ему, и он всегда обижается, когда я исполняю не его песенки. Уж больно они веселые и разбитные, не под мой мрачный нрав,
– Тут мучишься-мучишься, чтобы высказать, сколько всего на душе скопилось, а некоторые при полном отсутствии высоких чувств, берут и рифмуют баловства ради, да так, что потом кусаешь зубы от досады, что вот хотел же именно это сказать, да все как-то не то выходило...
Прочие молчали, прекрасно понимая, что в похвале я не нуждаюсь.
– Новенькое? – приподняла искусно выщипанную бровь Вив.
Не новенькое, кончено, я люблю, когда вещица вылежится в ящике, чтобы не смотреть на предмет творения с умилением роженицы, только что избавившейся от невыносимых мук, вынося на публику очередной “шедевр”.
Я кивнула и, усмехнувшись, небрежно отложила гитару. Несчастный инструмент тут же подхватил Ланц и стал ее безбожно терзать, весьма посредственно имитируя отрешенную безэмоциональность БГ.
– Вы как хотите, леди энд лорды, а я пошла искать, где получше от ветра укрыться...
– Заодно...– хихикнул Ланц, не переставая щипать струны.
– А вот и неправда, – я оторвалась, наконец, от своего насеста на сломанном дереве, быстро отряхнулась и удалилась, пытаясь сохранять вид величаво-неприступный.
Кантор, который поначалу мялся, тут же вскочил и направился вслед за мной. Еще пара ребят пошли обследовать местность в другую сторону.

Некоторое время мы шли молча, потом Санька-Кантор начал пороть всякий фентезейный бред, разглагольствуя о том, как здорово бы было очутиться вдруг в другом мире или хоть бы на Земле, но на десяток веков раньше. Я слушала рассеянно, ибо не могла услышать ровным счетом ничего нового. Все эти монологи воспроизводились с редкими незначительными модификациями. В его фантазиях обязательно присутствовали побежденные кровожадные драконы, оборотни и вампиры, дружелюбно настроенные эльфы, волшебные мечи - которые так и валяются на каждой дороге, только его и ожидая, говорящие кони и чудесные амулеты...
– Плюс два к силе...– буркнула на автопилоте, все мои мысли были заняты тем, чтобы не споткнуться о какой-нибудь особенно корявый корень торчащий из камней, – Не спасет...
Кантор заткнулся моментально. Хорошо, что в темноте я не могу наблюдать, как он заливается пурпурной краской от веснушчатых скул до самого выреза футболки.
– Все опошлила, – махнул рукой Санька, сосредоточившись на том, что было под ногами. Что было как раз вовремя, учитывая сколько раз он был близок к падению.
– И вся эта фигня ради одного благосклонного взгляда какой-нибудь Брунгильды, – хмыкнула я...
– Нет, – тихо сказал Санька, так тихо, что мне это слово скорее почудилось, чем услышалось, – Ради тебя. Если ты будешь в том же мире...
– Какой-нибудь принцессой? – я бесцеремонно прервала новый полет его мечты, – Не дождешься. Я терпеть не могу длинные платья и потом... мне и здесь неплохо, без вампиров и оборотней. И я очень не люблю, когда меня спасают. Так что вряд ли я сойду за даму твоего сердца, сладкоголосый менестрель. Окажись я в том мире - уж скорее влюбилась бы в мрачного воина, с сильными руками и лицом, испещренным шрамами...
– На белом коне? – поддержал игру Кантор.
– На черном, самого что ни на есть сатанинского вида! Кому нужны расфуфыренные принцы маленькой страны - разве что глупенькой Гвен. Так что или завоевывай меня здесь - или мечтай о воображаемой даме из другого мира, не имеющей ко мне ни малейшего отношения!
– Я тебе совсем-совсем не нравлюсь? – с трогательным трепетом в голосе выдохнул Санька. Мои слова он воспринял, как четкое руководство к действию, пытаясь обнять меня за плечи.
Я недовольно высвободилась. Глупый вопрос остался без ответа. И Кантор, оправившись от обиды, вновь оседлал своего любимого фантастического конька.

– Погоди, – сентиментальный Санькин монолог был безжалостно прерван, – Ничего не видишь? – я махнула рукой в ту сторону, куда нужно было смотреть.
– Чего? – недоуменно переспросил Кантор, – Дерево вижу, кипарис вроде... Кусты, каменюги здоровенные навалены... Вроде ничего особенного?
– Свет там...– ну не привиделось же мне, в самом деле... точно свет. А кипарисы эти дальше гораздо...
– Темень непроглядная. Ничего не вижу, – буркнул Санька, злой на то, что его прервали из-за какой-то ерунды.
– Пожалуй, я подойду поближе...– скорее мысленно, чем вслух сказала я, и почти не глядя под ноги, как завороженная, пошла прямо на источник серебристого сияния...
Санька покорно брел следом, но вдруг остановился, зашарил по земле тонким лучиком карманного фонарика на садящихся батарейках, таким жалким по сравнению с этим безумным световым фонтаном. Он закричал мне что-то вслед, но я не могла расслышать слова, не могла оглянуться, не могла остановиться. В ушах бил набат, а перед глазами было только слепое пятно белого пламени… Ватные ноги ступают вперед шаг за шагом, словно и не по узенькой тропке, усыпанной мелкими острыми камешками, а по воздуху... Не шагаю... плыву...
Свет передо мной, свет вокруг меня... свет во мне... Я сама становлюсь светом...