Коллекционер

Коллекционер

Ходил по залу коллекционер. 
И поправлял заботливо трофеи...
За эти годы так он постарел...
Свои пожитки с трепетом лелея. 
Он каждый день пылинки с них стирал, 
И разглядеть старался отражение...
Тех судеб, что усердно собирал,
И прятал в рамках вечного забвения...
Всё началось однажды, так давно,
Что счёт времён, порою, забывался. 
Ещё не утерялся пыл его...
Ещё с мечтою он не расставался...
Он, парнем молодым, желал тогда,
Найти себя, в рутине жизни этой, 
И чтобы жажда в нем не умерла,
Купил в столицу шумную билеты. 
Купил билеты, для себя один, 
И для своей отчаянной подруги. 
Он знал её с пелёнок, и любил;
И предложить хотел ей роль супруги. 
Конечно же, не сразу, а потом, 
Когда достичь чего-нибудь успеет. 
Потом - посадит клён, построит дом, 
И для семейной жизни повзрослеет...
Она была красивой и живой, 
И на подъем легка, как оказалось. 
Имела нрав игривый, озорной, 
И чаще всех радушно улыбалась...
Веснушек россыпь, солнце в волосах, 
И лёгкий, летний, сарафан в горошек. 
Та нежность шёлка на ее губах...
Тот аромат осыпавшихся крошек, 
Овсяных крошек, с коржиков сухих, 
Которые она, жевав, роняла. 
Она всегда любила очень их, 
И эти крошки птицам сохраняла. 
Она была живой! Живей, чем он, 
Живее всех, кого он кроме видел. 
И потому, он был в нее влюблен...
И потому потом возненавидел... 

Она и он... Какая пара с них?
Он - книжный клещ, она - для ветра муза. 
Поэт бездомный посвятил им стих...
Назвал его "Луч света и обуза"...
Так их двоих столица приняла...
Его труды на смех людской подняли. 
Подруга же, в провинции цвела, 
И здесь ее с Мадонною ровняли. 
На каждый светский вечер стали звать! 
С убогой, тесной, снятой им, квартиры. 
Она на сцене стала им читать...
Под пенье мелодичной, грустной лиры...
И приходила, как всегда, домой. 
Там он сидел, в депрессии хмелея. 
Она теперь казалась... Не такой. 
Но он молчал, от зависти зверея. 
Ведь это что?! Да как же это так?! 
Она - никто! Простая смехотушка!
А он - учёный! Он - наук мастак!
И слава, это - вовсе не игрушка! 

 Но славе, между тем, самой видней.
Кого ей возносить до пьедестала,
В столицу он приехал вместе с ней...
Но не предвидел этого финала. 
Она просила - Говори со мной! 
Скажи, за что ты стал таким холодным?
Поверь, любимый, я всегда с тобой...
Плевать, что им ты кажешься немодным. 
А зависть ела, зависть - это яд. 
Он травит душу, медленно, но верно. 
И всё, о чем в округе говорят,  
Невыносимым стало постепенно...
Она, придя, готовила ему, 
Продукты в дом несла "не по карману", 
Жалела, словно чувствуя вину, 
И чаще примеряла роль обмана. 
Не говорила больше, что поёт, 
Какие вслух читает им стихи. 
В какие дали мир её зовёт...
И что она устала, от любви. 
Была ли это для него любовь? 
Однажды, может, но... Душа чернела. 
И очерняла сердце, разум, кровь, 
И взгляд потух, и изменилось тело...
Он исхудал, осунулось лицо, 
Ее стряпню бросал, не глядя, в урну. 
Он был однажды первым из птенцов...
А дилетант в лучах сияет бурно! 

 Не выдержал. В тот вечер роковой, 
Бежал в элитный дом культуры, поздно. 
Гроза хрипела, ливень лил рекой, 
И затянуло облаками звёзды. 
Промок до нитки старенький пиджак, 
Хотя она ему дарила новый. 
Но он объедки с царского стола
Носить не станет! Словно пёс покорный. 
Бежал. Горели яростью глаза. 
Сейчас он всё! Он всё им скажет прямо!
Столицы страсти - лишь удел глупца! 
Она погибнет скоро от изьянов! 
Они ещё успеют пожалеть, 
Что на смех взяли гения наук...
Поднялся в холл; решился посмотреть, 
Как богачи проводят свой досуг. 
Промокла шапка, капают штаны, 
Ковровый ворс водою заливая. 
Играет вальс... Как много в них вины!
А господа об этом и не знают!
Вошёл... И замер. Губы приоткрыл. 
И сжал их так, что кожа посинела. 
Когда-то он отчаянно любил... 
Когда-то и она за ним болела. 
Теперь ее в объятиях кружит
Под звуки неуёмного оркестра
Какой-то симпатичный карьерист! 
Из самого элитного подъезда! 
На нем холеный, атласный костюм, 
На ней - улыбка! Радость... Потаскуха!
И в прошлом сладостный её парфюм
Теперь отравой стал ему для нюха. 

Он молча вышел. Слова не сказал. 
А чернота в душе его дозрела...
Домой пришёл; с шухляды нож достал, 
Пришла к восьми. Смотрите ка! Успела! 
Случилось это быстро. В этот день, 
Она сказать хотела, что уходит. 
Совсем недавно отцвела сирень...
Такая гибель вечно будет в моде. 
Она на встречу утром не пришла. 
И к вечеру на сцену не сходила. 
Она к нему, в последний раз зашла, 
И больше никогда не выходила. 

 Он улыбался, глядя на неё, 
Такую лучезарную, родную...
Что получила, наконец, своё!
Живую в прошлом... Больше не живую. 
И протянул к душе её ладонь. 
И отнял свет, от сердца исходящий. 
И нет, поверьте, парень не больной...
Он снял трофей. Такой же, настоящий. 
И поместил, за рамой, на стене. 
И долго долго ею любовался...
Теперь она моя. И только мне, 
Ее портрет печальный улыбался. 

 Таким был первый, значимый, трофей. 
Какие породила зависть силы?
Она растила в нем своих чертей,
Они девчонке предрекли могилу. 
Но этого так мало... Что сейчас?
Где взять им больше? Как найти наживу?
Он шел гулять. Романтика... Прованс...
Случайно мимо - пара проходила. 
Он ей на ушко что-нибудь шептал,
Она в его объятиях покраснела...
Какая ложь! Он это точно знал... 
Он чувствовал ее душой, и телом...
Какая дрянь - убогая любовь. 
Он это знал, и знал не по наслышке! 
Она не может просто быть другой...
Очередная глупая врунишка! 
И улыбнулся... Ровно, как тогда. 
Скопив оскалом едкой тьмы осадок. 
Не быть обману больше никогда! 
Обман - лишь пыль, хоть привкус его сладок.