Колокола

Глава 1.

1998 год

Была поздняя ночь, но не спалось. Да Алена и не пробовала спать. За окном выл ветер, во дворе пьяная компания что-то голосила на гитаре. Ее очень злили эти пьяные голоса, и она включила музыку, стараясь заглушить их. Не помогло. Стало только хуже, но музыка продолжала играть.

Алена сидела с ногами в потертом кресле. Комната ее явно не ремонтировалась с самой революции, обои выцвели, паркет кое-где провалился. Старый трехногий шкаф, подпертый чемоданами, стоя на которых он кое-как удерживал равновесие, иногда жалобно поскрипывал сломанной дверцей. Кровать, застланная серым, когда-то бывшим бархатным покрывалом, была завалена всякого рода одеждой. Два черных джемпера совершенно скомканные, упали на пол, утянув за собой капроновые колготки, которые свисали с кровати, придавленные сверху кожаной курткой. На письменном столе в углу у окна стоял грязный чайник, кружка с недопитым кофе, рядом же лежали какие-то тетради и фотографии. Одну из этих фотографий и вертела в руках Алена. Перед креслом стояла тумбочка, на которой кроме пустой бутылки из-под пива и пустого же пакетика из-под фисташек был еще телефон, который вот уже три часа гипнотизировала взглядом Алена. Но за все это время он ни разу не зазвонил, поэтому настроение ее было самое что ни на есть ужасное.

Уже почти год прошел с того момента, как Алена поссорилась с родителями и переехала в эту старую квартиру. Когда-то давно в ней жила бабушка Алены, а потом долгие годы квартира стояла пустая. В ней было две комнаты. Одна, где сидела Алена, и другая, совсем маленькая, с узким окном, и от этого темная даже когда в окно заглядывало солнце. Иногда по ночам Алене было страшно, ей снились кошмары, она готова была кричать от ужаса, боялась вылезти из-под одеяла и включить свет.

Ссора вышла из-за ее, Алены, образа жизни. Случилось так, что она познакомилась с Дроном, или проще, Андреем Смирновым. Это была любовь с первого взгляда. Алена влюбилась ни на шутку и готова была на все ради него. И, хотя она сомневалась в его ответном чувстве, ей казалось, что это навсегда, и они всю жизнь проведут вместе. Она еще не знала, как они будут жить потом, но сейчас они чуть ли ни каждую ночь проводили в клубах. Алена приходила домой утром совершенно пьяная, ругалась с родителями и ложилась спать. Так продолжалась до тех пор, пока не встал вопрос: или Андрей или родители. Алена выбрала Андрея, и ушла из дома со страшным скандалом, хлопнув дверью. С тех пор она вешала трубку, когда звонили ее родители, и даже знать о них ничего не хотела. Все их попытки примирения она превращала в новые оскорбления. Андрей всегда поддерживал ее, но никогда не утешал. Он вообще не любил никого жалеть, и если на глазах Алены показывались слезы, он уходил и оставлял ее одну.

Именно поэтому она перестала плакать. Зная, что Андрею нравятся сильные девушки, Алена старалась казаться сильной, и даже иногда думала, что действительно стала сильной.

Так прошел год. Алена вела самостоятельный образ жизни. Она забросила институт, научилась разогревать продукты быстрого приготовления и устроилась уборщицей в какой-то офис, где ей платили в день столько, сколько многим не платят и в месяц. Некоторое время она была довольна жизнью. Денег ей хватало, Андрей постоянно был рядом, часто оставался ночевать у нее, и Алена стала уже думать, что постепенно он привыкнет и в один прекрасный день останется навсегда. Но недавно Нина, девчонка из их компании, позвонила ей, и сказала, что Дрон нашел себе другую, более крутую девушку по имени Вика, у которой отец толи банкир, толи депутат.

Сначала не поверив Нине, Алена старалась не замечать, что Дрон перестал звонить ей по десять раз на дню, перестал приходить к ней по любому поводу, и даже не позвал ее на дачу, куда ездил с друзьями. Она отнеслась к этому спокойно, уговаривая себя думать, что они уже устали друг от друга, и им нужно какое-то время пожить раздельно. По крайней мере, не так часто видеться.

Стараясь не падать духом, Алена стала придумывать себе всякие занятия, чтобы не думать о плохом. Она даже появилась в институте, и два дня прилежно посещала все лекции. Оказалось, все зря. И именно сегодня позвонив Андрею три часа назад, она впервые услышала, что он не может говорить с ней, поскольку у него есть более важные дела. Она-то прекрасно знала, что ничего важнее разговора с нею у Андрея не было уже более года. Он пообещал перезвонить, но видимо так и не сумел освободиться. Это тоже было впервые.

Только теперь Алена осознала, что Нина было права. Простая истина, что Андрей ее бросил, наконец-то в полной мере дошла до ее сознания, и Алена с головой погрузилась в свое горе. Она не плакала – она давно отвыкла плакать, но от этого ей было только тяжелее.

Впервые за долгое время она поняла, что у нее нет подруги, с которой она могла бы поделиться своим горем. Никого! Когда-то она дружила с Мариной, но после школы пути их разошлись. Когда же Алена ушла от родителей, то и Марине перестала звонить. Разговоры у них не ладились, не было общих тем для бесед, к тому же Алена чувствовала, что подруга не одобряет ее, хотя та никогда ничего подобного ей не говорила.

Ветер на улице постепенно стих, от чего еще отчетливее стали слышны пьяные голоса. Теперь они уже не пели, а кричали. Как поняла Алена, они поссорились, а через минуту началась драка, крики стали отчетливее, в ход пошли палки и пустые бутылки.
Телефон так и не зазвонил. Было уже около двух ночи, поэтому она решила, что Дрон непременно будет занят всю ночь, и скорее всего, и много дней после.

Выбравшись из кресла, Алена подняла с пола свитеры и бросила их на кровать. Пройдя по длинному коридору, она отпихнула в сторону свою собаку-дворнягу Зиту, нашла в холодильнике кусок колбасы и бутылку пива, поставила на стол. Было холодно. Алена вернулась в комнату и принесла оттуда чайник, поставила его на плиту, а сама села на табуретку, обхватив себя руками. Когда чайник вскипел, она вдруг передумала, встала, и оставив все на столе пошла в комнату. Зита увязалась было за нею, но Алена откинула ее ногой к стене, быстро оделась и, накинув куртку, вышла из дома.

Не смотря на то, что на дворе стоял май, было холодно. Она завернулась в куртку, достала сигарету и закурила, сама удивляясь, почему не додумалась сделать этого раньше. Фонари кое-где выхватывали из темноты пятна света, но Алена старалась держаться в тени, пока не вышла на Каменноостровский проспект. Здесь было светло, как днем и почти так же людно. Пройдя еще несколько сот метров и послав несколько человек желающих с нею познакомиться как можно дальше, она открыла зеркальную дверь, из-за которой рвалась музыка, и очутилась в хаосе «Элегии», где в сигаретном дыму едва различались человеческие фигуры. Кто-то узнал ее и сказал «Привет», кто-то выкрикнул ее имя, но Алена прошла мимо и села за стойку бара.

Ее мечтой в эту ночь было напиться до потери сознания, чтобы забыть весь ужас своего положения. Именно этим она и занялась, заказав для разнообразия коньяка. Ей всегда казалось аристократичным напиться коньяком, а не водкой, но сегодня он показался ей противным, и Алена отодвинула от себя бутылку.

Дожила! Даже напиться нормально не может! Алена истерически засмеялась, и положила голову на руки. Громкая музыка стала раздражать ее, голоса и сигаретный дым действовали на нервы, и без того натянутые до предела. Ей захотелось вырваться из этого ада, бежать как можно дальше, спрятаться где-нибудь и долго не выходить из укрытия, пока не пройдет весь этот кошмар, в котором она оказалась, и она не проснется от звонка Дрона. Она встала, быстро пошла прочь, оказалась на улице, купила пачку сигарет. Холод гнал ее вперед, но даже от быстрого бега она не могла согреться, ее всю трясло, как в лихорадке.

Светает в мае рано. Солнце, появившееся на горизонте, застало Алену на Староневском, и она сама не могла бы сказать, как оказалась так далеко от дома. Чтобы согреться, она зашла в какой-то неизвестный ей клуб, заказала салат и водку. Салат она есть не стала, но водку выпила, и долго смотрела, как танцует уставшая девчонка в модных джинсах под совершенно жуткую музыку.
Домой она вернулась на первом троллейбусе. С трудом поднявшись на второй этаж, она открыла дверь, прошла в комнату, и не раздеваясь упала на кровать. Последней, что она видела, была Зита, виляющая ей хвостом. Она махнула на нее рукой и провалилась в глубокий беспокойный сон, который был еще хуже бодрствования.