Колючка и стихоплёт

4 глава. Кирюха

Зима, как часто бывает на юге, пришла внезапно. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжная поздняя осень. Начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.

Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.

 Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал друг. Его силуэт виднелся в широком окне, и соседний стул был уже занят.

 Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Сдав первую сессию на отлично, она совершенно возгордилась. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету, как стрелы купидона, должные пронзить преподавательское сердце.

Малика светилась от радости, предвкушая огромный кусок торта, который она себе позволит, и даже не будет пилить себя за обжорство, проклиная каждую калорию.

В пятнадцать лет друзья решили объединить свои дни рождения в один день. Малика родилась летом, а Кирилл весной, но праздновали общий праздник четвертого февраля. Дату выбрал Кирилл, месяц – Малика. Уже четыре года они благосклонно принимали поздравления от родственников в истинные дни рождения, но по-настоящему праздновали только во второй месяц зимы.

Прямо у дверей кафе ноги Малики разъехались, и она не эстетично шлёпнулась в неглубокую лужу. Чертыхнувшись, отряхнулась и вошла в кафе уже совсем в другом настроении.

Увидев подругу, Кирилл махнул рукой и снова вернулся к прерванной беседе с Зиной. Именно её Малика увидела в окно.

Столик был рассчитан на двоих, и Малика застыла рядом с девушкой, намекая, что она занимает не своё место.

Зина нервно поправила выбившуюся из причёски прядь и мельком взглянула на Малику, зацепилась взглядом за грязные джинсы; на её лице тут же расцвело злорадство.

– Тебе бы домой переодеться, – предложила она, надеясь, что совет будет услышан и принят к исполнению.

Кирилл встал, освобождая свой стул.

– Садись, я попрошу у официанта влажные салфетки.

Малика проводила друга взглядом неосознанно, к его внешности она  привыкла, но вот посетительницы кафе оценили хорошую фигуру юноши, на которой даже простые джинсы и свитер смотрелись лучше, чем на манекене. Став студентом, Кирилл изменил причёску, сделав новомодный Топ Кнот[1]. Выбритые виски подчеркнули необычный разрез глаз и высокие скулы, сделав его похожим на индейца.

Малика почти понимала, почему Зина терпит от её друга унизительное обращение, наверное, ей льстило звание девушки Камарицкого, к тому же он умел быть и ласковым и смешным.

Вернулся Кирилл не только с салфетками, но и с огромным куском шоколадного торта. Поставив тарелку на столик, прямолинейно заявил:

– Зин, тебе пора. Сегодня наш с Кирюхой день. Мы всегда празднуем свой день рождения вдвоём.

Девушка выслушала, мучительно краснея.

– Ты что, меня прогоняешь?

Малика почувствовала напряжение: впервые Зина рискнула нарваться на отказ, обычно отступала без боя, боясь потерять Кирилла окончательно.

– Когда ты пришла, я тебе сразу сказал, что жду Кирюху, – нетерпеливо напомнил он, нависнув над столом.

Зина вскочила, едва не опрокинув стул.

– Если сейчас ты выбираешь свою ненаглядную Кирюху, то у нас с тобой всё кончено! – решилась она на ультиматум.

– Пока, Зина, – не колеблясь, сделал выбор Кирилл.

Девушка вылетела из помещения, красная от злости и стыда. До последнего момента она надеялась, что Кирилл предпочтёт её.

Малика проводила рассерженную фурию сочувствующим взглядом и тут же обругала друга.

– Ну ты и скотина.

Кирилл сел напротив и отодвинул тарелку с тортом на край стола, предлагая Малике лакомство.

– Это же наш день. Никаких Зин, Кость, Дим.

– Наташ и Марин, – подсказала девушка. – Но ты всё равно скотина. К чему вообще было морочить ей голову?

Кирилл откинулся на спинку стула.

– Я и не морочил. Сразу обозначил границы наших отношений. Секс и не более.

Малика взяла вилку и отломила большой кусок от торта, прежде чем съесть полюбовалась, принюхалась и только потом отправила в рот.

– Границы? Бестолочь. Какие границы могут быть у чувств. Что бы сказали на это твоя мама и бабушка?

Кирилл поник, ссутулился, слова подруги попали точно в цель. На его лице тут же расцвели пятна стыда. Краснел он не так уж и часто.