Комедия положений

Глава 2.

Губернатор штата Лесли Говард-Ферни, неожиданно для себя понял, что он уже достиг пика своей карьеры и внезапно для всех решил ее завершить, выйдя в отставку. А в качестве утешительного приза устроить вечеринку для местной элиты. Ну, и представить заодно обществу избранных своего племянника —успешного юриста с очень серьезными видами на вполне заслуженное местечко на сверкающем политическом олимпе.
Камилла, не долго думала как поступить. Пригласительные прислали именные, всем членам клана, но она отправила в резиденцию губернатора лишь своих семнадцатилетних внуков, Кейт и Ларри. Только они были не в курсе давней истории со сватовством, остальным представителям клана Брендонов-Фицджеральдов, по-прежнему было не очень уютно в гостях у Ферни. Хотя с того памятного для многих дня рождения Айрис, когда ЛеслиГовард-Ферни так неудачно к ней посватался, прошло уже почти восемнадцать лет.
Дед помог внукам оседлать лошадей и Кейт, которой как леди достался тот самый скакун, возглавила шествие. Ларри, крайне недовольный, ехал следом и ворчал.
— Не подстегивай его, вот свернешь себе шею, что я потом деду скажу?
Кейт, даже не оглянувшись, пришпорила своего скакуна, а тот понесся со сказочной резвостью. Ларри, глотая красноватую проселочную пыль, безуспешно пытался догнать беглянку на прямой как стрела платановой аллее.
К тому времени, когда Ларри наконец подъехал к чугунным кованым воротам резиденции, Кейт уже блистала в обществе. Скрипя зубами от досады, парень вынужденно присоединился к собравшимся, но неожиданно для себя встретил небывало теплый прием. Леди юные и не очень, не сговариваясь, решили предоставить племяннику и тезке губернатора, молодому Лесли, взять реванш за то давнее поражение Лесли старшего.
Ларри, который обычно был неразлучен с кузиной, и не отходил от нее ни на шаг, со всех сторон обступили девушки и юные дамы. И вот уже юная хохотушка Кейт Леннокс, надежда южного тенниса, почтительно выслушивает из уст Ларри снисходительный разбор своей последней игры. А вот красавица Камилла Говард, яркая и талантливая журналистка, изумленно внимает рассуждениям Ларри об этой скукотище, которую развел Уолт Уитмен, неизвестно за что так превозносимый этими занудами литературоведами. Девицы и юные дамы в полном составе были в тот вечер в распоряжении ошалевшего от такого неслыханного успеха Ларри. Джентльмены, вынужденно общаясь между собой, делали вид, что их нимало не волнует исключительный успех юного Брендона-Фицджеральда.
Кейт весь вечер пыталась не упустить нить беседы, которую вел с ней неотступно следующий по пятам Лесли. Лесли, занимая юную Кейт, исчерпал все темы, начиная от теории расширяющейся вселенной до особенностей таланта Мелвилла как мариниста, и наконец, походя, упомянул о дутом авторитете Матисса.
Кейт тут же сорвалась с места в карьер, причем фраза «Да только глухая и темная бездарность может нести такую ахинею!», была далеко не самым категоричным приговором для людей, рассуждающих о Матиссе так непочтительно, как Лесли. Филиппики Кейт разносились под звездами и цветными фонариками в кронах минут пятнадцать, не меньше, к тайной радости всех гостей. А Лесли все это время не сводил своих карих очей с лица фанатки Матисса. Камилла Говард, не глядя, впихнула свой коктейль в руку растерявшегося Ларри и стремительно переместилась к паре Лесли — Кейт.
— Вы так говорите, Кейт, потому, что явно видели полотна в подлиннике!
И на оставшуюся часть вечера присутствующие потеряли и Кейт и Камиллу. Девушки общались друг с другом до самого разъезда и только несколько фраз типа«Я не пью это» или «Благодарю, но я не выношу десертов», подарили докучавшим джентльменам.
Наконец, вечеринка иссякла. Лесли сопровождал Кейт, вволю насладившуюся беседой с умницей Камиллой, к ее лошади. Ларри что-то уж очень долго прощался с Кейт Леннокс, но ушки на макушке, прислушивался к словам Кейт Найджелс.
— Прошу вас, Кейт, — Лесли протянул ей руку, чтобы помочь сесть в седло. Но Кейт, выросшая в вечном соперничестве с Ларри и под воздействием беседы с Камиллой, забыла наставления бабушки. Галантность Лесли оказалась ей не с руки.
— Мне проще самой… — ответила Кейт, и легко взвилась в седло, даже не взглянув на протянутую руку Лесли.
Кейт вовсе не собиралась быть невежливой с Лесли и хотела попрощаться и поблагодарить его за прием, но застоявшийся каурый рванул с места в карьер, и благодарить пришлось уже на галопе. Ларри, едва успел пожать руку своей собеседнице и, ругаясь сквозь зубы, понесся к своему скакуну. Проезжая мимо задумчивого Лесли, он прошипел.
— Я ей вправлю мозги, Лесс, будь уверен.
— Доброй ночи, Ларри, уж ты-то за нас всех постоишь, — ответил тот, уже не скрывая смех.
Кейт удалось справиться с норовистым конем, и она мирно ехала шагом, размышляя об искусстве, но тут кузину догнал разъяренный Ларри и принялся«вправлять мозги».
— Кейт, чтоб я пропал! Как ты себя ведешь! Неужели тебе невдомек, что половина собравшихся не в состоянии отличить твоего драгоценного Матисса от конского каштана! Ты хочешь превратиться в эту Говард? Феминистку ненормальную!
— Отстань, а то я напомню тебе, как ты старательно обучал сегодня Кейт Леннокс технике подачи! — язвительно ответила Кейт.
— Раньше я тебя убью! — вспылил Ларри. — А все дядя Джонатан, нет бы преподавать своим студентам, так, он единственную, долгожданную племянницу решил обучить всем наукам сразу! Понятное дело, студентам лишь бы до травки дорваться, а ты, малахольная, ценишь превыше всего чистые знания.
— Ларри, что тебя подхлестнуло? Что тебе за дело до моих знаний? — возмутилась Кейт.
— А то, что тебе образование не впрок! Не хватает даже на элементарную вежливость. Лесли подал тебе руку! Так ты отпрыгнула, будто он и сердце тебе сразу предложит! Щас, дожидайся!
Кейт почувствовала закипающее бешенство, тем более, что в словах Ларри была своя правда. Действительно, по нормам южного этикета, ее поведение на вечеринке было не совсем правильным. Но выслушивать нотации от Ларри, еще чего! Поэтому Кейт подстегнула коня, а он и рад. Сгущавшееся в атмосфере электричество, весь вечер тревожило чуткого скакуна, и теперь каурый дождался своего часа.
— Кейт! Стой! Там мосток разобрали! — безуспешно пытался докричаться Ларри, понукая своего смирного и меланхоличного серого.
Скакун Кейт, не разбирая дороги, преодолевая канавы, изгороди, летел в слабых всполохах зарниц. Ларри с большим трудом заставил своего коня последовать за ними, но о том, чтобы догнать, мечтать не приходилось. Началась, наконец, гроза, молнии зигзагами рассекали горизонт, раскаты грома раскалывали вселенную, всадники неслись стремглав, будь их не двое, а четверо, случайный свидетель мог бы решить, что наступает конец света.
— Кейт! Загубишь лошадь! Остановись же!
Кейт уже и сама успела испугаться за своего ненаглядного каурого — горячий скакун мог переломать ноги. Она перевела его на рысь и свернула к хлопковому складу, искони принадлежавшему семье Фицджеральдов. Ларри тоже перевел своего серого на рысь, чему тот несказанно обрадовался. Парень сообразил куда нацелилась Кейт, и отправился следом.
Остановив каурого под навесом, Кейт оставалась в седле и ласково поглаживала его по шее.
— Спокойно, Брендон, спокойно, все хорошо, мальчик.
Ларри подъехал, спешился и снял седло.
— Ну, а ты чего расселась! Брендону нужно отдохнуть, слезь и расседлай коня.
— Как, черт возьми, Ларри, я могу научиться манерам леди, если ты ежесекундно ведешь себя со мной как сержант с первогодком! Я не права с Лесли, но это следствие твоей дрессуры.
Ларри вынужден был признать ее правоту, поскреб пятерней затылок и сделал вывод.
— Да, Кейти, пожалуй, с твоим воспитанием не только Джон намудрил, но и я дурака свалял.
— И продолжаешь его валять!
Ларри проморгался и, наконец, до него дошло.
— А! Прошу вас, сударыня!
Он галантно раскланялся и бережно снял с седла, смеющуюся Кейт. Растрепавшиеся пряди, слегка промокшие, благоухающие морским бризом, скользнули по разгоряченному лицу Ларри, и он внезапно потерял дыхание. Кейт, все еще смеясь в последние мгновения своей беспечности, пока ничего не поняла, а в Ларри будто молнией ударило.
— Кейт… я. сорвался… я слетел… ради всего святого… Кейти…не шевелись! Неужели это с нами…
Кейт вгляделась. По лицу Ларри, освещаемому всполохами молний, перекатывались одна за другой волны каких-то непостижимых чувств. Он медленно открыл глаза, бесконечно знакомые, бесконечно родные, но теперь исполненные несказанной мукой. И тут непонятно откуда взявшаяся горячая волна взмыв, охватила девушку от пальцев ног, до талии, все еще стиснутой руками Ларри.
Кейт глубоко вздохнула, надеясь прогнать наваждение. А волна хлынула вверх, докатилась до груди, обожгла ключицы, дошла до губ, вдруг резко обозначив огненной чертой их контур. Кейт затаила дыхание, но и это не помогло — теперь уже множество волн, одна за другой, догоняя волны, терзающие новое, незнакомое лицо Ларри, такое любимое лицо, безжалостно обрушились на нее, накрывая сознание тьмой. Только эта полыхающая черта по контуру губ, еще удерживала Кейт на грани сознания. Зыбкой, колышущейся грани. Каким-то чудом, в последний миг она уклонилась от теплых нежных, что-то шепчущих губ Ларри и только ее щека, обрела их нежное прикосновение.
— Ушла от меня, а, Кейти?
Хрипловатый, ласковый, незнакомый голос этого нового Ларри, кажется, укорял ее, не ставшую новой Кейт. Руки Кейт уперлись в его грудь, ненадежная защита, предательская защита, как бьется, колотится его сердце, это оно гонит все эти мучительные, терзающие их обоих волны, оно их источник. Ох, как же рвется в ее ладони это сердце. И тут, как это случалось только во сне, мир заструился под ее ладонями, и земля поплыла под ногами.
— Ларри…
Ее руки заскользили вверх по его груди, причиняя ему сладкие муки, опаляя его плечи, шею, зарылись в густые кудри на затылке, и эти двое, измученные, застигнутые врасплох внезапной грозой, разорвавшей их распахнутые души, сплели слепые, тесные объятия. Они как будто стремились вытеснить эту бесконечную боль, такую незнаемую и такую непереносимую, бездонную. Близкая молния, расколовшая мир на две половины, ни на волос не разомкнула их сплетенье. Огромный платан затрещал, и, подминая навес над складом, рухнул, сокрушая вселенную.
— Кейти, кипы хлопка, они спасли нас, как хорошо, что дедушка не успел их вывезти.
— Хорошо? Хорошо! Как хорошо было бы, Ларри, если бы он успел их вывезти. Вот это было бы хорошо!
Слезы стремительным потоком понеслись по щекам Кейт, ее личная гроза тоже пролилась ливнем. Ларри принялся собирать ласковыми теплыми губами соленые капли, но только коснувшись ее губ, ощутил как она зашептала.
— Нет, Ларри, нет, пойми же, нет, нет, пойми…
Теперь их губы разделял только этот умоляющий стремительный шепоток.
— Нет, Ларри, нет, это гибель…
— Проклятье, Кейт, ну почему он не вывез эти проклятущие кипы!
Ларри, прерывисто всхлипывая, рыдал, и рвалось, металось в груди его бедное, проснувшееся сердце.