Композитор души

1.2

Москва – город неоновых вывесок, огней и возможностей. Надежда не очень любила его, из-за того, что он напоминал ей акулу. Местные жители были друг другу врагами, а дружба имела исключительно корыстные цели. В нем не было любви, тепла и доброты, как было в её родном Новороссийске.

Но не признать красоты столицы, девушка не могла. Сидя возле иллюминатора, она заметила множество огней. Город под крыльями напомнил ей огромный кулон, на котором были все драгоценности этого мира.

«Холодная красота, похожая на Тундру с её северным сиянием, только там настоящая холодная красота, а тут всё искусственно» отметила в своём дневнике Надя.

Стандартная процедура посадки завершилась успешно. Счастливые, но уставшие пассажиры одарили профессионалов своего дела громкими аплодисментами, и с нетерпением принялись подниматься со своих мест, чтобы поскорее встретиться с ожидающими, которые столпились в зале.

Надю тоже встречали. Правда, она не знала кто. Она была незнакома с подругой матери, лишь слышала о ней из телефонных разговоров, и пару раз видела фотографии в альбоме, где две девушки, одна блондинка (мама Нади Евгения Николаевна), а другая со строгим зеленым взглядом, рыжая красавица Валентина Василевская.

И поэтому, на выходе из самолета Надя искала глазами именно эту роскошную девушку, и вовсе позабыла о том, что ей не двадцать лет, а сорок. Девушка никак не желала находиться. Вместо неё, держа табличку с крупными буквами «Надежда Нечаева. Новороссийск» стоял в толпе высокий рыжеволосый молодой человек, отдаленно напоминающий красавицу Валентину.

- Ты значит Надя? – она возмутилась невежливости, но внутренне. Лицо никак не показало этого. Хотя, в долгу не осталась.

- Значит я, а ты…

- Я сын Валентины Андрей. Приятно познакомиться.

- Взаимно.

- А я, - призналась честно – искала саму Валентину Герасимовну, а тут ты…

- Ну, очень жаль, что я расстроил твои ожидания. Мама дома, стряпает. Хотя, к нашему приезду уже все будет готово.

Парень не был похож на тех, кто всегда был в окружении Нади. Холодный, но притягивающий. Даже бледный. По сравнению с ним, она выглядела, как настоящая латиноамериканская мулатка. Он был хорошо одет. С иголочки. Несмотря на жаркое лето, на нем были белые брюки, как у капитана и пиджачок. Возможно, это напускная показушность, но он вел себя, даже в самых маленьких жестах так, словно был самым настоящим аристократом. Единственное, где он прокололся, по Надиному мнению это было обращение. Либо он незнакомку ни во что не ставил сразу, и считал её глупенькой девочкой, либо, просто был невежлив.

- Пить хочешь? – спросил он так неожиданно, что Надя, засмотревшаяся на прощавшихся отца и сына (почему-то девушка решила, что они ими и были) вздрогнула, хотя никогда не обладала трусливостью, благодаря своей казачьей крови, и реакция всегда была отличная. Но тут растерялась, выставила себя смешной перед выскочкой, да ещё и обратила внимание того самого парня, который прощался с отцом.

Только, она не знала, что этот самый парень, сразу же заметил её взгляд и боковым зрением отвечал ей тем же, успевая при этом ещё и слушать наставления отца, который улетал на важный конкурс пианистов в Рим.

Кареглазая красавица сразу привлекла его внимание. Она была, словно, с чужой планеты. Такая высокая, статная, с роскошными русыми косами. Он никогда не любил в девушках чрезмерную худобу, считал, что она должна быть кровь с молоком, чтобы на щеках легкий румянец, в глазах огонь, и чтобы руки были изящными женскими, а не прямыми косточками висящими вдоль такого же невзрачного тела. Но и через чур здоровые, дылды, ему не нравились. Чтобы девушка была здоровее парня, Славе категорически не нравилось.

Хотя он и сам не был мелким. Он не пошел в родителей. Всю свою красоту он взял от дедушки. В том числе и высокий рост, и широкие кисти с длинными пальцами и осанку, и очень интеллигентное, красивое лицо с прямым носом и чистыми, как озера, серо-синими глазами. Единственное, что было его изюминкой, которую он не взял от деда, это сногсшибательные ямочки, которые достались ему от матери – Дарьи Андреевны, и которые сводили девушек с ума.

Дарья Андреевна очень восхищалась красотой сына, и очень гордилась, что он так похож на её отца, и ужасно боялась, что настанет тот день, когда её любимый Слава приведет в дом девушку не подходящую ему. Конечно, она знала, что это будет выбор сына, и он будет её любить, но если они вместе совсем не будут смотреться? Как она это переживет?

Исподтишка она всё-таки надеялась на то, что в один прекрасный день, её сын обратит внимание на дочь друзей семьи – Юлию, которую Славка совсем не замечал. Даже дружили каждый из них в разных компаниях. Потом, видимо под действием родительских надежд, Юля обратила внимание на Славу, и да, он как не удивительно понравился и ей, и поэтому она усердно начала заниматься на фортепиано, чтобы поступить с ним на один курс.

- Давай, сын. На тебя надежда. Ну, конечно, я знаю, что ты у меня парень способный, и уже давно сделал своих однокурсников, но всё же. Постарайся не лениться, и не позорь нас с мамой перед Ольгой Алексеевной. Ты, считай уже её любимчик.

- Спасибо, пап. Ты там выиграй только. Хотя, победа уже в твоих руках. Ты у меня лучший, горжусь тобой. Давай прощаться! – Слава обнял отца и вручил ему дипломат с нотами.

Этап прощания был завершен, и Морозов младший в тайне надеялся, что та девушка всё ещё в аэропорту, поэтому, проводив отца, тут же завертел головой. Но красавица растворилась, и даже на какой-то момент Славе показалось, что она ему причудилась.

А Надежда уже сидела в салоне уютного дорого автомобиля, и смотрела в окно на пробегающие мимо фонари и деревья. Она очень устала, несмотря на свой привыкший к нагрузкам организм. Андрей ничуть не хуже был знаком с перелетами, и знал, как после них тяжело. Несмотря на то, что Надя жила в южном регионе России, климат всё равно разительно отличался с Московским. И тело требовало акклиматизации. Поэтому, он определенно не зря, не послушав её скромность, купил две большие бутылки воды. Половину бутылки Надя уже смело осушила.