Композитор. История жизни по нотам

I

                Композитор.
                               История жизни по нотам.
I

Из воспоминаний:
 Запись диктофона: -Приветствуем наших читателей, с вами журналист Юрий Кропский из газеты  «Музыкальная Звезда народа». И сегодня мы продолжаем интервью с матерью одного из людей, который уже перевернул ход создания музыки. Да-да, мы про симфонию «Самоубийство бога», который написал и исполнил 5 марта в большем зале Московской консерватории Виталий Кинэ. В данный момент мы продолжаем интересоваться жизнью Виталия из первых уст, так скажем человека, который прошел с ним весь его путь, а именно сегодня с нами его мама Инна Кинэ. Инна, здравствуйте!
 - Здравствуйте, Юрий. – слышно улыбка в ее голосе.
 - Всем нам интересны факты, которые помогли стать Виталию не только талантливым человеком, но и гением! Расскажите, какой был Виталий в детстве? Может в самом раннем возрасте он проявлял таланты?
 - Таланты… - протянула Инна, задумавшись, устремила взгляд в воспоминания. После ее глаза перекатили на макушку, и лицо озарила белоснежная улыбка пережитых воспоминаний. – Он всегда был не таким как все. Никогда не было середины. – она сжимала пальцы своими кистями. – Через чур эмоционален, любое некорректное слово в его адрес, и сразу крики, голоса на повышенных тонах, что слышно, как слезы подступали к векам. А в горле такой густой комок, что дышать трудно. Таким он был, истеричным, вечно непонятым, пытавшийся до кричать свои мыли то ли мне, то ли еще кому из собеседников. – Улыбается Инна. – У него всегда был свой взгляд на повседневные вещи. Свое нестандартное мышление.
 - Другое. – Добавил Юрий.
 - Да, именно, другое. Иногда казалось, что он умен непогодам. Знает больше, чем нужно в его возрасте. – Слегка рассмеялась Инна.
 - Расскажите мне и нашим читателям, когда вы обнаружили у него стремление к музыкальным инструментам, и по итогу создание музыки?!
 - Музыка.. – Взгляд Инны вновь впал в фрустрацию приятных воспоминаний. – Я не могу ответить точно. Возможно, музыка постоянно жила в нем, или в определенный момент родилась. Как сейчас помню, мы жили в небольшом пригороде, что-то вроде поселка. Никаких богатств, что имели, тем богаты. Инструменты Виталий находил, или правильнее сказать создавал сам. Его любимое было, натягивать нитки разной толщены и под разным натяжением, а после дергать их как ему хочется. Мне думалось, так он познал искусство гитары. – Со смешком улыбнулась Инна. – Дальше больше, стучал по всему что отдавало звуки: стены, деревяшки, ведра. У него действительно неплохо получалось. Однажды он выносил из дома на улицу все что ему нужно было, и стучал до вечера. Много тогда людей из поселка собралось. Армейцы, говорили отдать его барабанчиком в музыкальный взвод. Но Виталику не была интересна армейская жизнь, хоть она престижна и перспективна у молодых парней. И тогда в тот день, люди, которые почувствовали, что Виталику нужны настоящие барабаны, или хоть какие-нибудь инструменты, начали приносить ему их. Серега ВДВшник принес гитару, Людмила с оперного скрипку, от сестры осталось после войны. Гена, наш плотник сделал специально для него флейту. И все это начало от того, что их впечатлило его исполнение на имитирующих барабанах. У Виталика тогда был, наверное, самый счастливый день. Новые инструменты вдохнули в него новую жизнь. Казалось, что с каждым новым инструментом это был другой человек, другой сын, другой Виталик. Он крутил, и вертел их, как только мог, выжимал из них все что можно, и что нельзя. Не уверенна, что это было стремление к музыке, скорее всего музыка была в нем самом, а он пытался ее всячески выразить, любой ценой, в любом месте.
 - Именно в тот момент, вы решили отдать сына учиться в консерваторию? – спросил Юрий.
 - В тот, или нет, но помню, тот вечер, когда позвала его к себе на кровать. Он на бегу запрыгнул ко мне, и положил голову на колени. Кстати, в его руке была флейта, я это точно помню. Я его спрашиваю: «Виталь, а кем ты хочешь быть?», а он мне « Композитором», «Это очень здорово, не сложно писать музыку?», и в ответ я услышала то, что дало мне понять какой он внутри « я ее слышу, каждую секунду».

***

Было пасмурное Московское утро. Проснувшись, я дал себе еще пару минут поваляться в постели, когда понимал, что опаздываю на лекцию в семинарию. Моя голова раскалывалась от вчерашнего выпитого алкоголя, курения, или я не курил? Быть может, курила та дама на светском вечере, которая меня целовала. Мерзкий вкус дешевого женского табака остался в моем рту даже утром, и после столько выпитого алкоголя. Ладно, придется почистить зубы, чтобы избавиться от неприятного ощущения.  Или это от погоды голова болит, что там по погоде, шторы то завешаны, и вставать пора.
                Спустив одну ногу, второй я вступил в клочок нотной бумаги. Я потянулся взять его. Присмотревшись, это был сложный четырех актовый аккорд, с переходом в сильных долях. И надпись под нотами: « Это решение перехода, в твоей симфонии во втором акте! Не выбрасывай, идиот». Взглянув внимательнее, я рассудил, что там ошибка в нотном стане, и это слишком сложный переход, и явно не то, что нужно. Моя левая рука, отталкиваясь от кровати, смяло листок. Сознание никак не могло проснуться. В первую очередь я пошел раздернуть шторы. Вид из окна падал на садовое кольцо. Сильный ветер сменял облачность на тучи. Я сразу же на придумывал себе низкое давление, и какой я несчастный. Голова не унималась. Вспомнив биологию, или химию, или что там еще… я не разбираюсь,  решил заварить себе крепкий кофе и поднять себе настрой. Чайник на плиту, в кружку 5 ложек кофе, я считал чем больше, тем эффект сильнее, как в музыке. Больше лучше, но не всегда, но это точно этот случай. От этой мысли, я чувствовал себя легче, что мне станет легче. Пока кипел чайник, я принял душ, а заодно почистил зубы, и окончательно смыл все негативные ноты воспоминаний той мадам. Кто она? Боже, пора прекращать пить, и явно писать.
                Проходя из ванны на кухню, вытиравшись полотенцем, я заметил что в прихожей, лежат письма. Они давно не приходили, давно не было концертов, а, следовательно, писем. Это были письма из Большой московской консерватории. Писал главный директор Чирков Вадим:
 « Добрый день, многоуважаемый Виталий Кинэ. Осмелюсь напомнить, что ваша первая симфония не пользуется уже столь большим успехом. Гонорары все меньше, и наш договор на создание второй симфонии подписан, часть гонорара в размере двадцати пяти процентов вы изъяли из банка, но от вас я не услышал ни ноты. К тому же, я узнал, что весь музыкальный состав, который мы вам подобрали, вы разогнали, назвав их «Бездари, лентяи, и инвалиды глухие» - цитирую. Надеюсь, вы с этим разберетесь, и у вас как всегда все под контролем. В любом случае мне хочется в это верить. А еще, как будет время, я прошу вас подойти ко мне в кабинет и мы назначим дату выхода второй симфонии. Да-да, пора уже. С меня требуют активисты и ЦМК, которая всячески финансирует и вас и меня.» Мда, думать еще об этом сутра не хочется. Только о своих деньгах и думает, жлоб.
                Вдруг, свист, тонкий как церковный женский голосок, нарастающий, перерождающий в гул трубы, и вот оно. Я срываюсь с места, бросая все на пол. Добежав до кровати, схватил нотные листы и ручку с ночного столика. Свист ветра, свист казаков ли это, и я все пишу нота за нотой умещаются в нотный стан. Сердце бешено стучит, я почувствовал этот азарт, адреналин. Но свист не прекращался, что же это, на что похоже? Труба, птица, придавленный мел. Я писал, пока не услышал шипение. Вскипевшая вода, слегка выливалась и капала на огонь, подогревающий ее. Самоирония, а как же. Тут же мне стал ясно от куда свист,- это был чайник. Взглянув на часы, я понимал, что уже конкретно опаздываю, и потом буду спешить как всегда, объясняя впопыхах тему, и меня занесет в обсуждении и практики, и я займу их перемену, или уже другой урок, да и плевать! Ладно, чего это я. Ах да, сегодня без кофе. Ринувшись в шкаф, к пальто, я вышел.