Конан и Конкин

глава первая

Конан и Конкин.

Санька очнулся, и, не открывая глаз, выругался про себя – вот блин, опять.… Открывать глаза не хотелось. Он знал, что то, что он увидит, ему совсем не понравится. В последней жалкой попытке уйти от реальности, Санька попробовал поймать уходящий сон и опять провалиться в смутное пьяное забытье, но все было напрасно. Сон уже полностью покинул его, и надо было возвращаться в противное похмельное утро. Да и как тут было заснуть – он лежал, похоже, просто на полу. Между спиной и постелью явно не чувствовалось никакого матраса, а в бок что-то упиралось и при каждом движение больно кололо.

Как всегда, когда просыпался в таком состоянии, он не мог сразу вспомнить события предшествующие сну. Это было обычно, необычно было то, что он не мог вспомнить и начало пьянки. Санька кряхтел, крутился, но упорно не открывал глаз, словно это могло спасти его от приближавшихся мук. Наверное, так продолжалось бы долго, до тех пор, пока мочевой пузырь не поднял его, но тут кто-то бесцеремонно толкнул его в бок и рыкнул:

- Хватит изображать мертвого! Вставай, нам пора!

Толчок был болезненным. Санька перекатился и заорал:

- Ты охренел что ли?!

Боль помогла разорвать слипшиеся веки, и он попробовал вскочить, но то, что он увидел, заставило его замереть. Перед ним стоял страшный лохматый демон и скалился во все свои тридцать два зуба. Санька быстро закрыл глаза, потряс головой и осторожно открыл один глаз – хрен! Все осталось по-прежнему. Демон никуда не исчез. Санька мельком глянул на себя и снова зажмурился.

Блин, допился! Белочка!

Какой бы не был больной, Санька сразу понял, что у него делириум тременс, или по-простому, «белая горячка». И дело было не только в улыбающемся демоне – дело было в нем самом. Вернее, в том, как он выглядел. Никак, кроме как белой горячкой, нельзя было объяснить то, что он был одет, как бомж. Только не бомж с московских окраин, в грязных джинсах, стоптанных кроссовках и растянутом свитере – нет, Санька выглядел, как бомж из средневековья. Какие-то вытертые до белизны, короткие кожаные сапоги; такие же потертые, тоже кожаные, то ли шорты, то ли короткие штаны; и что-то похожее на дерюжный свитер или толстовку, он даже не мог определиться, как назвать это рубище. И это еще не все! Его руки, выглядывавшие из коротких рукавов рубахи, были черны от загара, ногти были не подстрижены, а обгрызены, а ладони были шершавыми от мозолей. То же, что все время кололо в бок, оказалось, закрепленными на поясе грубыми ножнами, из которых торчала простая деревянная ручка то ли огромного кинжала, то ли короткого меча.

Сколько же я бухал, чтобы дойти до этого? Хотя раньше он еще ни разу не допивался до такого, но слышал о подобных случаях не раз. Сейчас Санька тупо разглядывал то улыбающегося «демона», то себя. Теперь, после того, как смог сфокусировать свой взгляд, он понял, что создание алкогольного психоза, стоявшее перед ним, все-таки не потусторонняя тварь, а человек. Но от осознания того, что это не черт и не демон, легче не становилось – потому что перед Сашкой стоял Конан! Да-да, тот самый варвар из фильмов.

Стало понятно, что «белочка» не хочет отпускать мозг. Огромный загорелый мужик с голым торсом, лохматой черной шевелюрой и пронзительными голубыми глазами, совсем не собирался исчезать. Хотя, после такой эмоциональной встряски, Санька чувствовал себя уже совсем не похмельным, горячечный образ не «истаивал» и реальность вокруг не превращалась в его квартиру.

Реальность, наоборот, подыгрывала главному герою делирия; он сидел прямо на земле, на краю поляны, рядом с потухшим костром, а вокруг радовалось яркому солнцу и синему небу разнообразное птичье население. Их невозможные крики, посвистывания и клецанья на всех птичьих языках звенели отовсюду. Кроме этого, из кустов, окружавших небольшую поляну, доносились трели кузнечиков, совсем такие, какие он помнил из летнего детства в деревне у бабушки. Однако, судя по громкости этих трелей, кузнечики были явно не меньше голубя.

Наконец, Сашка собрался с мыслями и выдал одно слово:

- Сгинь!

И даже, к своему удивлению, неумело перекрестился.

Но святой крест не помог. Похоже, водка на этом свете сильнее всего. Санька обреченно закрыл глаза и попытался завалиться опять, память подсказывала, что избавление от «белочки» дает только долгий сон.

Однако он тут же понял, что уснуть не удастся – это явно не входило в планы «Конана». Тот не только не исчезал, но и продолжил свое дело по пробуждению. Он схватил Сашку за плечи, встряхнул, словно куклу, и бесцеремонно поставил на ноги.

- Вставай! Нам надо идти! – опять прорычал он.

Санька снова открыл глаза и очнулся окончательно. Как ни странно, все признаки похмелья исчезли. Похоже, их и не было, просто мозг, оценивая нынешнее положение, пытался вернуть все в привычные рамки. Реальное пробуждение у костра, среди дикой средиземноморской природы и в компании с персонажем Голливудских фильмов, мозг постарался перевести в банальную белую горячку – так для сознания было проще и комфортнее.

Санька чувствовал и видел все четко и реально – вплоть до пряных, слишком сильных для нашей природы ароматов и боли в спине от спанья на голой земле. Он заглянул в синие смеющиеся глаза своего мучителя и, вдруг понял, что это никакая ни горячка, он действительно не пил вчера – просто сошел с ума и по-настоящему сейчас лежит упакованный в смирительную рубашку в комнате с мягкими стенами. Значит, от психоза, не избавиться, пока не появится доктор и не сделает очередной укол. Чтобы прекратить все те болезненные ощущения, что уже получил от слишком могучих рук «варвара», он решил больше не сопротивляться, а отдаться течению. Пусть все идет, как идет. Ведь понятно, что самостоятельно от шизофрении не избавиться, он не тот гений-ученый, что смог разделить бред и реальность.

- Кто ты такой? – на всякий случай спросил Санька.