Конец дачного сезона

Конец дачного сезона

Пётр Иванович и Светлана Николаевна уже три года, как поселились за городом на своей даче. Через участок от них стояла сторожка охраны дачного посёлка, с тремя охранниками, дежурившими сутки через двое. Познакомились сразу. Часто захаживали друг к другу на чай и на поговорить. Двухкомнатную квартиру в городе оставили сыну с невесткой, когда родилась внучка, названная в честь любимой бабули Светочкой.

Участок купили хороший, десять соток. Построили с сыном добротный дом с мансардой и балконом, выходящим на сад. Всё было сделано своими руками, качественно, для себя.

Это лето пролетело как один день. Весь тёплый сезон любимая внучка провела на даче со стариками, играла с овчаркой Жулькой и поглощала немереное количество витаминов со своего огорода. Невестка вышла на работу с декрета, а по выходным родители приезжали на дачу, привозя с собой продукты и мясо на шашлык. Наступил сентябрь, и родители забрали Светика в город, устроили ребёнка в коммерческий детский сад и пообещали, что так же будут приезжать с внучкой каждые выходные.

Проводив детей, старики сели на лавочку на крылечке, обнялись и загрустили.

- Ну чего мы грустим, родная. Всё же хорошо. Светик домой поехала, в садик пойдёт. Друзья появятся, растёт ребёнок. Радоваться надо. Не грусти.

- Да всё я понимаю, но на сердце чего-то неспокойно. Тяжесть какая-то непонятная. Даже не пойму, что меня так тревожит. Умом понимаю, что всё хорошо, а сердцем не могу. Ладно. Прочь хандру. Пошли в дом, чаю попьём.

Старики ещё пару часов сидели на маленькой кухоньке, неторопливо попивая чай и говоря ни о чём. За окном вечерело и появился туман. Сначала незаметной дымкой он стал подниматься над тропинками, потом накрыл собачью будку, а затем и весь сад. С улицы понесло какой-то кислятиной, во дворе завыла собака.

- Чего это на Жульку нашло, тумана что ли испугалась? Странно как-то. Фу, вонища-то какая… Это что, охранники наши решили помойку на дороге сделать, что ли? Петь, чё за запах-то? Откуда?

- Мать, ну почём я знаю? Я в темноте на разборки никуда не пойду, даже не мечтай. Утром всё выясню. Пошли спать уже.

Ночь прошла неспокойно, собака во дворе вела себя странно, то выла, то скулила, а под утро вообще как-то не по-собачьи заурчала. Как только начало вставать солнышко Светлана Николаевна решила выяснить, что там такое с Жулькой происходит. Набрала в миску каши, разбавила теплым бульоном, прихватила косточек и пошла к будке.

На улице было по-утреннему свежо, от вчерашнего кислого запаха не осталось и следа. Дачный сезон закончился, урожай был собран, огороды подготовлены к зиме и практически все соседи разъехались по своим городским квартирам. В посёлке стояла тишина, изредка нарушаемая чириканьем птах. Чем ближе женщина подходила к будке, тем громче странно урчала собака, до предела натягивая цепь.

- Жулечка, милая, ну что с тобой, родная. Что с твоим горлом, ты часом не простудилась? Давай, моя хорошая, покушай. Ну, тихо, тихо…

Но собака не унималась и всё также рвалась с цепи. Женщина подошла, совсем не ожидая пакости от ласкового и преданного создания, но как только хозяйка встала в зоне досягаемости, псина вцепилась в руку Светланы Николаевны и потянула её в сторону будки. Раздался душераздирающий крик боли, но в ту же минуту собака отпустила руку и вцепилась в горло своей хозяйки, крик перешёл в хрип умирающей женщины.

Пётр Иванович, от крика жены, подскочил с дивана и помчался к сейфу с охотничьим ружьем. Трясущимися руками, еле-еле удалось его открыть и вытащить оружие. Патроны рассыпались по полу, кое как зарядив двустволку, прямо в трусах и майке, побежал на улицу.

- Света, Светлана, ты где?

Водя ружьем во все стороны, его взгляд вдруг остановился на будке. Поуркивая, Жулька отрывала куски плоти от мертвого тела и смачно чавкая проглатывала их. Ужас происходящего потоком хлынул в мозг мужчины. Он поднял ружье и двумя выстрелами в голову упокоил взбесившееся животное. Руки стали ватными, двустволка упала под ноги, мужчина сел на ступеньку лестницы и слезы потоком хлынули по его лицу.

- Светочка… Как же так?.. Милая… - сердце мужчины то вырывалось из груди, то замирало, будто совсем переставало биться. Он не мог понять, что могло произойти с ласковым псом, который обожал свою хозяйку. Голова отказывалась думать, а душа вопила и рыдала.

Солнце уже стояло в зените, когда Пётр Иванович нашёл в себе силы подойти к собачьей будке, по дороге сняв с бельевой верёвки высохшую простынь. Тело женщины выглядело ужасающе. Разорванное горло, из которого торчала вырванная трахея. Руки были объедены почти до костей. Из разодранного живота вываливались кишки. Как? Как собака, за такое короткое время, могла так изуродовать человека? Эти мысли просто не укладывались в голове несчастного мужчины.

Накрыв тело жены простыней, Пётр Иванович отправился в дом с твердым намерением вызвать полицию. О том, чтобы сообщить сыну и невестке он даже думать не хотел, хотя понимал, что надо будет это сделать.

Сотовый телефон нашёлся быстро, но связи не было. Мужчина даже на мансарду поднялся, но полосок в углу экрана так и не появилось. Чуток поразмыслив, решил сходить к охранникам. У них всяко должна быть какая-то связь.

Постучав в дверь сторожки, Пётр Иванович услышал грохот и приближающиеся к двери шаркающие шаги и урчание, почти такое же, какое издавала взбесившаяся Жулька. По двери изнутри заколотили и заскребли, не переставая странно урчать, но дверь так никто и не открыл. Пятясь назад, мужчина чуть не навернулся со ступенек, вовремя ухватившись за перила, устоял на ногах. Удары по двери стали интенсивнее и петли стали поддаваться под напором странной урчалки. Не понимая, что происходит, мужчина решил не испытывать судьбу и почти бегом направился к своему участку. В это время дверь все-таки слетела с петель и Петр Иванович, понимая, что нечто сейчас кинется за ним, ускорился на столько, на сколько смог позволить возраст и не молодой организм. Уже запыхавшись, влетел на свой участок и быстро закрыл на задвижку довольно хлипкую калитку. Глянул на дорогу и обомлел. За ним к калитке бежал охранник Василий, всё лицо которого было перемазано чем-то бурым и штаны отвисали так, как будто мужик забыл, для чего нужны туалеты. А самое ужасное, что урчание, которое так напугало мужчину, издавал грязный рот этого самого Василия.