Конец хорошего дня

Конец хорошего дня

Солнце уже коснулось огненным краем горизонта, обещая скорую ночную прохладу после изнурительно-жаркого дня. Пыльная улица старой окраины была безлюдна. Кособокие одноэтажные дома с облупившимися стенами смотрели друг на друга темными мутными окнами.

Из подворотни вышла пегая кошка. Она зевнула, сделала пару шагов и вдруг остановилась. Что-то было не так. Обычный кошкин путь, сначала вдоль стены дома, а потом поперек улицы и дальше через забор на пустырь, оказался перекрыт большой черной машиной. От машины несло тяжелым удушливым запахом бензина, но опасности в ней не было.

Из окна дома через дорогу слышались два голоса. Один был знаком, а второй нет. И этот второй говорил громко резко угрожающе. Однако и в нем не было опасности тоже.

Опасность высокой едва ощутимой вибрацией воздуха висела над улицей. Кошка постояла несколько секунд, щурясь на блики заходящего солнца, и благоразумно решила вернуться домой.

В доме действительно было двое. Один нервный, потрепанный с воспаленными гноящимися глазами. Второй в хорошем костюме, с брезгливым выражением на холеном лице и холодным пронзительным взглядом. Оба сидели друг напротив друга за неудобным низким столом. Падающий через окно косой луч солнца делил стол на две почти равные части. «Нервный» оказался на светлой стороне, а «Холеный» на темной.

— Покажи, — приказал Холеный.

Нервный с большой осторожностью поднял с пола, а затем аккуратно поставил перед собой небольшой фотокейс. В таких фотографы носят свои камеры и объективы. По той осторожности с какой Нервный с ним обращался, можно было предположить, что там либо готовая вот-вот взорваться бомба, либо хрупкие ампулы со смертельным ядом.

— Открой!

Нервный протянул было руки к застежке, но тут же отдернул их обратно.

— Открывай сам! Хватит с меня.

Холеный усмехнулся и придвинул кейс к себе. Внимательно осмотрел, щелкнул застежкой.

Нервный вздрогнул. Холеный бросил на него презрительный взгляд и открыл крышку.

На дне кейса в отсеке, где обычно сверкают линзами объективы, оказалась невзрачная статуэтка. С первого взгляда было сложно понять, что это. Глиняная крылатая фигурка. Что-то наподобие сфинкса, только крылья сложены не по бокам, а приподняты и вытянуты вперед перед собой.

— И всего-то… — произнес было Холеный, но не договорил. Его взгляд вдруг затуманился. Матовый блеск древней шероховатой глины словно зачаровывал, манил, притягивал… Руки сами по себе потянулись к сфинксу. Захотелось вдруг подушечками пальцев ощутить все неровности и трещинки, почувствовать тепло огненной печи, обжегшей фигурку несколько тысяч лет назад.

Нервный сухо закашлялся и поспешно приложил руку ко рту.
Холеный вздрогнул, его глаза вновь приобрели осмысленное выражение. Пальцы замерли, так и не коснувшись статуэтки.

— Деньги! — зло сказал Нервный. — Сначала деньги, а потом играйся сколько хочешь с этой дрянью.

И он вытер рукавом выступившую на губах кровь.

— Где мои деньги?

Холеный наконец оторвал взгляд от крылатой фигурки. На его лбу появилась испарина, глаза с трудом сфокусировались на собеседнике.

— Деньги? Да, конечно…

Он неловким движением, словно руки перестали ему подчиняться, бросил на стол пухлый конверт.

Нервный поспешно его схватил, мельком заглянул внутрь и начал суетливо заталкивать во внутренний карман.

— А где твой напарник?

Холеный окончательно пришел в себя, и на его лицо вновь вернулось брезгливое выражение.

Нервный наконец утрамбовал конверт в карман, и зло посмотрев на Холеного, дико улыбнулся:

— Он слишком долго смотрел в глаза этой твари. Она высосала его мозг.

Холеный поморщился и одним движением закрыл сумку.

— Вам бы поосторожней с наркотой.
— Что? Нет! Он не был на наркоте!

Нервный вдруг схватил Холеного за руку и заглянул ему в глаза. Затем заговорил быстро-быстро, постепенно срываясь на крик:

— Целый час он сидел перед этой тварью как загипнотизированный. А потом я услышал крик. Когда вбежал, он уже вскрыл себя консервным ножом. От паха до горла. Он вспарывал себе живот и визжал как свинья! Вспарывал и визжал, пока нож не дошел до подбородка!

Холеный брезгливо вырвал свою руку и поспешно вытер ее носовым платком.

— Ты окончательно съехал…

Нервный захохотал. Но было не совсем понятно, смеется он или плачет.

— А ты что, сам не почувствовал, когда смотрел на Него? Нет? Тогда еще раз попробуй! Посмотри Ему в глаза. Я за свою жизнь раскопал кучу древнего барахла! И всегда плевал на всякую мистическую трепотню! Но на этот раз…

Холеный резко встал и перебросил кейс через плечо.

— Завязывай с наркотой!

— Да пошел ты!

Солнце за окном уже наполовину скрылось за горизонтом. Стало быстро темнеть.

Холеный, больше уже ничего не говоря, развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь, затем послышался звук мотора. Автомобиль уехал.

— Чистоплюй, млин… — пробормотал Нервный и закашлялся. Провел по губам тыльной стороной ладони и обнаружил на ней кровь. Вытер кровь о штанину и поспешно включил настольную лампу. Сумерки надвигались стремительно.

— Ничего… Я сделал все, что смог! Теперь я свободен… — и Нервный похлопал себя по карману с деньгами.
Хотя солнце еще не окончательно скрылось за горизонтом, и света во дворе было предостаточно, в комнате становилось все темней и темней. Тьма выползала из затянутых паутиной углов, растекалась по потрескавшимся стенам и уже подбиралась к небольшому пяточку света у лампы.

За спиной Нервного тень сгустилась и отделилась от стены.

— Я сделал все, что вы сказали, все что… э… вы велели, — прошептал Нервный, с ужасом вслушиваясь в наступившую тишину.

И действительно, еще секунду назад за окном щебетали, радуясь наступившей прохладе птицы, где-то наперебой лаяли собаки, стрекотали, предчувствуя ночную прохладу цикады. Но все эти звуки мирной вечерней окраины вдруг разом заглохли, смолкли словно захлебнулись, утонув в бездонном омуте мертвой пустоты.