Конец лета

Конец лета

Чух-чух, чух-чух.

Чух-чух, чух-чух.

Тихий мелодичный звон, бабушка мешает дымящийся чай в подстаканнике. Негромкие разговоры в соседних купе. Скрип карандаша — Триша что-то рисует в альбоме.

Сам Гайн читает, сидя у окна, его чай давно остыл. Хотя как сказать — читает. Он смотрит в одну и ту же страницу уже минут двадцать, но его взгляд далеко за пределами книжки. Он высоко-высоко в небе, в компании встречного ветра и гладких белых перьев…

Чух-чух, чух-чух.

Вообще-то, конечно, в его голове толпятся разные мысли о доме. Он очень соскучился за два месяца гостевания у бабушки с дедушкой. Мальчик мысленно оглядывает зелёную потёртую калитку, плетёное кресло на веранде, грушевое дерево, которое стучится ветками в окно второго этажа.

— Бабушка, а где точилка?

— Не знаю, солнышко моё… упала, наверное? Да, вот она.

— Угу, спасибо. — Триша продолжает рисовать

Чух-чух, чух-чух.

Гайн представляет, как мама крепко обнимет их при встрече и, конечно, будет плакать от счастья, как папа поднимет его высоко-высоко над головой. Вуффи будет прыгать от радости вокруг них и, может, даже повалит Тришу на землю, а та будет смеяться и отбиваться. Стикрич будет гоготать при виде Гайна и обовьёт его своей длинной шеей.

Чух-чух, чух-чух.

Но всё же больше всего его мысли занимает небо. Гайн мечтает, как он снова сядет Стикричу на спину и похлопает его между крыльев. Птица разбежится, махая крыльями, и настанет этот захватывающий, удивительный миг. Они оторвутся от земли и будут подниматься всё выше и выше. Мальчик посмотрит сверху на черепичные крыши, на жёлто-зелёные поля, на голубую ленту реки, скользящую вдоль левого края деревни. И ветер, ветер в лицо. Стикрич полетит вокруг поля по привычному маршруту, кончики крыльев будут привычно трепыхаться на ветру…

Чух-чух, чух-чух. Чух-чух, чух-чух.

* * *

Чух… чух…

Чух… чух…

Поезд подкрадывается к вокзалу. Мимо проплывают аккуратные двухэтажные кирпичные домики, обнятые каждый своим садиком и заборчиком. Оранжевые закатные лучи иногда пробиваются сквозь листву между домами.

Наконец, поезд останавливается у перрона. Гайн и Триша выбегают из вагона и бросаются к родителям. Вся семья обнимается, Вуффи скачет вокруг них и тоже пытается обниматься. Мама и правда вытирает слёзы.

Наконец разорвав объятия, она оглядывает сына.

— Ну как же ты вырос! Ты же почти с меня ростом! Посмотри! — она оглядывается на мужа. Тот улыбается, согласно кивая. Гайн тоже улыбается, а потом оглядывается и спрашивает:

— А Стикрича вы не взяли?

— Да! Он мог бы отвезти нас домой! — Триша прыгает рядом.

— Нет, ты что, ему уже спать пора. Кроме того, ты ведь знаешь, он в темноте не очень ориентируется.

Гайн кивает головой, восклицая:

— Давайте тогда поедем домой, скорее!

Мама и папа берут по чемодану и они все вместе спешат к выходу из вокзала. Над перроном уже зажглись фонари. Вуффи то убегает вперёд, то возвращается к ним.

Семья усаживается в потёртый, но надёжный пикапчик. Дети устраиваются на задних сиденьях вместе с бабушкой.

— Мама, папа, — зовёт Триша. — А можно нам будет чуть-чуть полетать, когда приедем?

— Да, да, давайте! — лицо Гайна светится от радости.

Мама с папой переглядываются.

— Нет, сегодня не получится, дорогие, — осторожно, но ласково говорит мама. — Все птицы уже наверняка спят. Утром об этом поговорим.

“Чего тут говорить” — ворчит про себя Гайн — “Это словами не опишешь. Это чувствовать надо… Ну да, что они могут понимать, эти взрослые. Конечно, они-то не могут летать, Стикрич их не поднимет.”

Папа выносит Тришу из машины, уже спящую. Гайн ещё держится и просит поесть. Мама отправляет его надевать пижаму. Когда через две минуты она вносит в детскую горячие бутерброды, её губ невольно касается улыбка. Мама целует спящего сына в щёку и накрывает его одеялом.

* * *

Петух Гувер, как обычно, поёт на рассвете. Гайн открывает глаза.

Розовые лучи проникают в комнату. Ветки за окном слегка покачиваются на тёплом ветерке уходящего лета.

Гайн вскакивает, как ужаленный. Он тормошит Тришу и они вместе бегут в птичник прямо в пижамках. Стикрич выбегает им навстречу, гогоча и размахивая крыльями. Долго они гладят его перья, пока он обвивает своей шеей то одного ребёнка, то другого.

Мальчик уступает сестре летать первой. Дождавшись, пока Триша окажется на спине, птица разбегается вдоль дорожки и, тяжело размахивая крыльями, отрывается от земли.

— Ю-ху! — визжит Триша, счастливо смеясь с высоты. Гайн радостно смотрит на сестру, предвкушая свой полёт.

Стикрич поднимается всё выше и выше. Он облетает дом и поле по большому кругу, Гайн едва может разглядеть Тришу на этой высоте. Постепенно птица начинает спускаться и, наконец, приземляется недалеко от Гайна. Тот буквально подпрыгивает от нетерпения.

На порог дома выходит мама, а Гайн уже сидит на спине у Стикрича.

— Мама, смотри!

Птица начинает разбегаться, махая крыльями, машет ими всё сильнее и сильнее и… не взлетает. Обернувшись на седока, она смотрит ему в глаза, Гайну чудится жалость в умных птичьих глазах, он непонимающе смотрит в ответ.

Мама подбегает и крепко прижимает его к себе.

— Ты так вырос… мальчик мой… — шепчет она.