Сбежавший заключенный

Глава 1

1969 год.

Западно - Сибирская равнина ниже шестидесятой параллели.

В одном из таежных селений близ притока реки Иртыш.

16 часов 38 минут по местному часовому поясу.

— Когда, говорите, пропал сынишка?

— Три дня тому, товарищ инспектор! Как ушел в те чащобы, больше не видали. Ох, горе-то мне какое! Кровиночка моя ненаглядная!

Пожилая, сморщенная от трагедии женщина, заливаясь слезами, не отрывала платок от воспаленных глаз. Рядом, примостившийся на стул инспектор Громыко, понимающе хмурил брови, стараясь, как можно деликатнее задавать вопросы. В его обширном егерском уголке тайги подобный случай был уже третьим за нынешний год. Вначале бесследно исчез один из охотников за пушниной. Следом, спустя два месяца — заблудившийся, очевидно, грибник, так и не вернувшийся назад. Теперь пятнадцатилетний парнишка, ушедший позапрошлым утром, да так и пропавший, казалось теперь, навсегда.

— Н-даа… — протянул Громов, скорбно оглядывая внутреннее убранство избы. Аккуратно сколоченный стол со скатертью, иконки в углах стен, фотографии в рамочках, сервант, печь в кухне. В спальне проглядывалась массивная кровать. Все как везде. Настроение было ни к черту. Из областного УВД утром звонили как раз насчет исчезнувшего грибника, интересовались, нашлись хоть какие улики, следы, остатки одежды? Что он мог ответить? Розыски велись почти месяц, были привлечены даже части военного гарнизона, расположенного неподалеку, однако все напрасно. Как в воду канули, что охотник, что грибник. А мужики-то были взрослые, не раз ходившие в тайгу.

— Так ничего и нет? — спросили из области.

— Мы обшарили несколько десятков квадратных километров, — доложил Громыко утром по телефону. — Делали непрерывные облеты на вертолетах, задействовали даже кинологов с собаками. Но сами понимаете, товарищ полковник, тайга в этой местности слишком густая и непроходимая. Тропинки и знакомые места знают разве что старожилы да рыбаки, промышляющие уловом. Кругом сплошные массивы непролазных чащоб, заросшие овраги, болота, холмы с впадинами и ручьями. Собаки даже не всегда могли ориентироваться. Грибник исчез бесследно, как и тот охотник, двумя месяцами ранее. — Громыко поморщился. — К тому же, начальник гарнизона дольше не мог отвлекать от учений своих солдат. К ним как раз нагрянула инспекция с проверкой, так что поиски пришлось свернуть. Дело закрыли.

Полковник дал указания ставить его в известность, затем отключился.

И вот теперь новая беда. В этих же массивах тайги исчез пятнадцатилетний мальчишка, хотя, по разговорам с матерью, майор Громыко сделал вывод: парень часто уходил в тайгу, знал близлежащие районы местности как свои пять пальцев, брал с собой бутерброды, армейский нож и термос с чаем. Ходил недалеко, всегда возвращаясь к вечеру, чтобы одинокая матушка не имела причин волноваться. Отец давно покинул семью, и в этой избе они проживали вдвоем. Парня звали Михаилом. В селении его дожидалась милая девчушка Соня, но теперь, как выяснил Громыко, этой очаровательной парочке не суждено больше встретиться.

— И вы, Марья Ильинична, говорите, что Михаил зачастую уходил, не предупредив вас?

— А почто ему было предупреждать, ежели он почти ежедневно пропадал в тех лесах?

— Но всегда возвращался к ужину, хоть и поздно. Верно?

— Да. Так у нас завелось. Я же одна тут остаюсь, а наша изба самая крайняя в селении, как вы могли заметить. Сразу за порогом и забором начинается сплошной лес. Мы на окраине. Вот он и не задерживался никогда, чтобы я не оставалась одна. Наш свет из окошка — последний в селении. Дальше — тайга.

Женщина всхлипнула, утирая слезы. Сморщенные натруженные руки говорили о непосильном труде, когда ведешь хозяйство в одиночку, без мужского участия. Майор заметил во дворе нескольких кур, собаку на цепи, в сарае клетки с кролями. Одним словом, вдвоем бы с супругом как раз и вести такое хозяйство пока подрастает наследник. Но муж оставил семью, когда Михаил был еще подростком.

— В этот раз он брал бутерброды на один день? Не заметили?

— Нет. Взял с печки пироги, сунул в рюкзак вместе с термосом, вышел, кликнул собаку, и…

— И пропал, — кивнул сострадательно майор. — Ушел с собакой?

— Да. С Лёшкой.

— Простите?

— Лёшка. Так он зовет нашего второго пса. Тот, что в будке, всегда на привязи. А с Лёшкой они постоянно уходят вдвоем. Без пса он не решился бы бродить по тайге.

— Ясно. Коля, пометь в блокноте: ушел с собакой.

— Ох, горе мне-е! — заголосила бедная женщина, бросая взгляд на настенные фотографии. — Он же у меня единственный. Подрастал, кормильцем, думала, будет!

— Вы позволите? — решительно встал инспектор, указав глазами на снимок в рамке. — Это Михаил?

— Он, родименький! Вместе с Сонечкой, невестушкой своей. Все о свадьбе мечтали, когда вырастут.

Громыко подошел к бревенчатой стене, кивком подозвав помощника Казанского. Старший лейтенант прекратил записывать беседу, сложил блокнот.

— Глянь, Коля, на эти влюбленные лица, — сочувственно вздохнул Громыко. — Им бы свадебку через пару лет играть, а парень пропал. Девчушка знает? — обернулся к матери, пока помощник внимательно разглядывал снимок.

— А как не знать-то, голубчик? Все три дня не отходит от меня, только недавно пошла подремать. Измаялась ожиданием, бедняжечка. Выходили в лес, кричали, искали следы. Мы и плакали-то вместе, и к сельскому голове ходили, Прохору Сергеевичу.

— Да-да, — сострадательно поспешил прервать ее инспектор. — Знаю. Он нас как раз и вызвал сюда. Те двое пропавших, охотник и грибник, были не из вашего села, но территория поисков одна. С точки зрения географии — один и тот же квадрат.

— Сонечка показывала мне овраг с ручьем, где они с Мишей часто гуляли, — всхлипнула, горем убитая женщина. — Раков ловили, костер жгли. Может, и обнимались. Молодость ведь, чего уж там…

— Вы о том овраге, что уходит к притоку реки? Весь поросший ельником?