Конфеты с ореховой крошкой

Конфеты с ореховой крошкой

Вокруг звучала какая-то унылая танцевальная музыка. Вера сидела за столом, подперев щеку рукой. Из сигареты, зажатой между пальцев, тонкой струйкой вылетал дым, смешиваясь с приглушённым светом противных жёлтых ламп. На дне бокала поблескивали остатки розового вина.

Вера облизала бордовые губы, вяло прикрыла глаза, давая им минутную передышку от мельтешащих вокруг фигур в разноцветных платьях. Когда она снова открыла их, блёстки, пайетки, подолы и кружева по-прежнему покачивались вокруг неё. Вся эта суета из-за Нового года бесила до тошноты. Поэтому Вера надела простое жёлтое платье с рукавами-фонариками. Оно устало спадало с одного плеча, а длинная юбка скрывала худые, несуразные ноги. Тёмные волосы лежали на плечах, ещё немного влажные после душа. Вера сделала долгую затяжку и, высоко задрав голову, выпустила дым прямо в усыпанную сотнями ламп огромную люстру.

— Не понимаю, как ты можешь курить с таким постным лицом, когда вокруг все веселятся, — Жанна упала на стул напротив. Стол качнулся, бокал звякнул, дрогнул, но выстоял. Вера дотронулась до стеклянной ножки длинным чёрным ногтем. Бокал перестал покачиваться. Захотелось поморщиться, но нужно было держать лицо хотя бы нейтральным. Всё же это был корпоратив.

Вера опустила голову и посмотрела на коллегу. Рыжие кудри взорвавшимся облаком торчали в разные стороны, а зелёные глаза были густо подведены золотой подводкой с блёстками. Фиолетовое платье искрило, отражало свет сотен ламп с витиеватой люстры и било лазерами прямо Вере в лицо. Она зажмурилась, отдернула руку от бокала и повернулась в сторону длинной барной стойки, за которой метался вспотевший паренёк. Пора было взять еще вина.

— Не люблю танцевать, — Вера затушила сигарету и порадовалась, что не нужно мерзнуть на улице и брать шубу из гардероба, чтобы пустить в лёгкие немного вишнёвого дыма. Их директор вообще не расставался с сигаретами. Про себя Вера думала, что спать он ложится, зажимая одну в зубах вместо снотворного. Поэтому он и доплатил хозяину помещения за свой маленький каприз. А что не сделаешь ради внушительной суммы в канун Нового года?

— Походи, пообщайся с коллегами. На втором этаже есть выход на балкон. Там сейчас как раз ведут светские беседы симпатичные айтишники из техотдела, — Жанна говорила быстро и мощно, будто вбивала слова молотком для мяса тебе в голову. У неё был тяжёлый, давящий голос, хорошо, впрочем, подходящий к груди третьего размера и широким бедрам, затянутым в блестящий фиолет.

Вера вздохнула, огляделась по сторонам и столкнулась с затравленными глазами бармена. Они были серыми и потными, как его лоб. Он двигался быстро, угловато, но когда подбрасывал шейкер, губы его освещала слабая улыбка, а в руках появлялась гибкость и ловкость танцора. Он посмотрел на нее мельком, видимо, уловив схожее чувство унылости происходящего вокруг.

— Возьму ещё вина, — Вера бросила это, не оборачиваясь к Жанне, чтобы не ослепнуть от её наряда. Подхватив зажигалку и пачку сигарет, она начала протискиваться к деревянной стойке с прикреплённой к ней пыльной искусственной веткой. Зелёное чучело украсили белыми и золотыми шарами. Между иголок выглядывали капли света от гирлянды. Вера облокотилась острыми локтями о лакированную поверхность и склонила голову на бок, ожидая, когда паренёк заметит её. Он подлетел через минуту, отрывисто дыша. "Павел", значилось на бейджике, нацепленном на бордово-золотой жилет.

— Розового вина. Сухого, — Вера провела языком по губам. Они пересохли от духоты и жара отапливаемого помещения. Павел кивнул, сверкнул ровными белыми зубами и развернулся, ища глазами нужную бутылку. Стук, всплеск — и перед Верой вырос новый сверкающий чистотой бокал с розовой жидкостью.

— Что-нибудь ещё? — голос Павла оказался тонким, тихим и выжатым, как лимон, который он только что выбросил куда-то под стойку.

Вера покачала головой, взяла бокал и замерла, решая, куда же теперь пойти. Жанна всё ещё сидела за столом, махала руками и что-то рассказывала их бухгалтеру Инне. Та кивала, кривила тонкие губы в улыбке и стреляла глазами, полными зависти, в танцующих эффектных дам. Балкон уже не казался Вере плохой идеей. Большинство коллег сейчас ели и кружились по залу. На втором же этаже, сбившись в кучку, терялись из виду асоциальные айтишники. Она заходила в техотдел раза три за два года работы и никого из них не знала.

Второй этаж оказался небольшой гостиной с креслами и диванчиками, обшитыми бордовой обивкой, круглыми столами из темного дерева и расписными коврами, собравшими не один слой пыли. Вера поджала губы и пошла к белой застекленной двери. За ней мельтешили фигуры и раздавались мягкие переливы смеха. Она сделала глоток вина, и прохладный кисловатый алкоголь обжег горло. Сердце отчего-то забилось быстрее, хотя Вера не боялась новых знакомств.

Её вообще никогда не интересовали другие люди. В детстве она была тем ребенком, с которым хотели подружиться, но Вера сосредоточенно ковыряла песок лопаткой и игнорировала суетящихся ребят. Они совали ей под нос яркие игрушки, предлагали поиграть вместе, а она качала головой и продолжала пересыпать бежевые гранулы в ведро. Дети почему-то плакали, а мама ругала Веру за то, что она не милая и не вежливая девочка. Прошло двадцать лет, а Вера так и осталась девчушкой в желтом платье, сидящей попой в песке со своей зелёной лопаткой.

Дернув головой, чтобы прогнать картинки из прошлого, Вера нажала на хлипкую ручку и потянула дверь на себя. Та скрипнула и медленно поползла на чёрные туфли с небольшим каблуком. Пришлось сделать пару шагов назад, чтобы стеклянная рухлядь откатилась к кремовому ажурному тюлю. Вера шагнула внутрь. Дверь потянулась за ней и, также скрипя, закрылась. На балконе тоже играла музыка. Она звучала из расположенных по бокам больших прямоугольных колонок. Мелодия не раздражала, а приятно сочеталась с бархатным смехом, доносящимся откуда-то из правого угла.

Людей действительно оказалось немного. Несколько групп по пять-шесть человек в костюмах или рубашках с подвернутыми рукавами постукивали массивными стаканами. Девушек не было. Видимо, потому что балкон был открытым. Хотя снег, очевидно, счистили и постелили очередной толстый ковёр, морозный воздух колол кожу. После пропитанного потом и сладкими духами зала Вера с облегчением вдохнула и прочувствовала побежавшие по голому плечу мурашки.