Конрад Томилин и титаны Земли

Глава 8

И они пошли… Весь день вместе с ними за компанию шел дождь. К вечеру ветер разогнал тучи, осмотрел их работу, но увиденным остался недоволен.

– Лил, лил – не долил, – заявил он неожиданно для всех и пригнал тучи обратно.

Дождь продолжил извергаться с небес до самого утра. Спать в мокрых кустах или в сырой прохладе, свивающей себе гнездо на ночь под елями, было невыносимо, поэтому привала на ночлег не получилось.

Конрад шел первым, выискивая функцией ночного видения тропу и уже почти неразличимые вмятины копыт и увлекая остальных своим решительным шагом. Позади него тащился Слезарь, громыхая велосипедом и кляня всю дружбу, порядочность и принципиальность на свете. Замыкал же процессию, услаждая слух чертыхающихся товарищей сочиняемыми на ходу виршами, Штирлих. Вирши выходили мрачными и имели оттенок беспросветных пророчеств. От них хотелось не идти упрямо на край света, а лечь ничком, горько поплакать и забыться.

Около полудня путники вышли к какому-то странному городу и в своей странности – жуткому. Верхние этажи зданий были как бы растворены в воздухе. Впрочем, тут же выяснилось, что дело здесь не в необычности архитектуры. Здания действительно растворялись в воздухе, словно их пожирало нечто невидимое и неизвестное, о чем путникам и сообщили с ужасом наблюдающие за исчезновением города жители.

– Я уверен, все это неспроста, – мрачно пробормотал Конрад. – Сатана прошел через этот город и наслал на него проклятье. Это в его стиле: пришел, увидел, навредил.

На самих жителей, впрочем, без ужаса тоже было не взглянуть. Одежда на них была полуистлевшей, и, похоже, ее ждала та же участь, что и сам город. Но не это приводило стороннего наблюдателя в содрогание. Какая-то неведомая то ли болезнь, то ли сила невероятно уродовала одни лица и наполняла красотой другие. Происходило это отнюдь не одномоментно, поэтому узнать об этих превращениях трем путникам удалось далеко не сразу.

Поначалу их внимание привлекла рыдающая навзрыд дурнушка.

– Мы можем вам помочь? – осведомился остановившийся рядом с ней велосипед.

– Мне никто уже не может помочь. Никто! Посмотрите, во что я превратилась. А ведь я была первой красавицей города!

Через несколько минут друзьям попалась еще одна захлебывающаяся слезами девица с лицом редкой непривлекательности.

– Вы, наверное, были второй красавицей города? – сочувственно поинтересовался у нее велосипед.

– Ага, щас! Первой я была. Красавицей из красавиц!

Тут на трех наших искателей приключений наскочила дева небывалой красоты и, поцеловав двоих их них, восторженно прокричала:

– Смотрите! Смотрите на меня, мужчины! Любуйтесь мною, как не любовались никогда! Все, все, что было прекрасного у меня в душе, теперь написано на лице! Как это изумительно! Как это дивно!

И, рассмеявшись, дева побежала очаровывать собой прочих мужчин города.

– Ведьма! – дружно крикнули ей вслед две пришедшие в негодность красавицы.

– Хм… – Штирлих проводил нежданную чаровницу взглядом. – Ты уверен, что здесь побывал именно Сатана?

Конрад не успел ничего ответить: улица вдруг наполнилась видеовизорами, бытовыми приборами стирки и глажения белья, тренажерами и более мелкими изделиями инженерной мысли и коммерческого гения. Впереди всей этой толпы несся, задыхаясь и превозмогая страхом потерю сил, растрепанный человечек.

– Ты всегда нас хотел… Бери нас, бери! – кричали преследователи.

– В мечтах хотел. В мечтах! – парировал преследуемый. – И не в таком количестве!

– А что количество? – воскликнула одна из трех десятков стиральных машин, и вся толпа остановилась, чтобы оглядеться и пересчитаться. – Будем жить дружно.

– У меня в квартире столько места нет!

– Вы полюбуйтесь, какой нахал! Мечтал, мечтал, а как до дела дошло, дал обратный ход. Ты – не мужик! Ты – тряпка!

– Ну и пусть тряпка! – огрызнулся мужичонка, скрываясь за углом.

Но этот ответ никого из преследователей не устроил, и передвижной техмаркет вновь бросился в погоню.

– Все-таки Сатана, – уверенно заявил Слезарь.

– Ну, не знаю, – не согласился Штирлих. – Думаю, всему можно найти научное объяснение. Просто многому оно пока не найдено.

– Эх, сейчас бы хоть какой завалящий бутерброд… – вздохнул Конрад, мечтательно проводя взором отставшую от крупногабаритной техники стайку пищевых принтеров.

 – Воровать не буду! – тотчас с небывалой яростью отозвался Слезарь.

Конрад и Штирлих с удивлением, смешанным с любопытством, повернулись в его сторону. Неподвижный воздух и застывший в миролюбивой позе, склонив слегка руль набок, велосипед ничем не выдавали клокочущий в душе невидимки огонь.

– У меня и в мыслях такого не было, – заверил его Конрад. – А у тебя, Штирлих? Видишь, и у Штирлиха воображение не настолько развито. Я просто собирался попросить у кого-нибудь еды, – Конрад повернулся в сторону торопящихся мимо жителей и срывающимся на фальцет голоском выкрикнул: – Подайте!.. Кха! Кхе-кхе… – он словно подавился; голос прервался и затих. – Интересно, а Христа ради еще подают?